Полковнику нигде…

После краткого трехчасового выступления, почувствовав нетерпение аудитории, ветеран перешел к наболевшему:

— Да здравствует объединенная галактика! Долой Регул! Долой регуллианкие гаремы! Это узаконенная проституция! — загремел железом голос старого солдата.

— О чем это он? — в недоумении подумал Квам-Ням-Даль, давно оставивший надежду когда-нибудь разделиться надвое и обзавестись братом (или сестрой?). Между тем, ветеран не собирался останавливаться на провозглашении лозунгов, а перешел к деталям:

— Конечно, молодежь скажет: проституция всегда была, есть и будет! И это правильно! Женщина должна сама зарабатывать на жизнь! Но сто сорок девять самок на одного самца (именно таково, по известным причинам, соотношение женского и мужского населения на Регуле) — это уже слишком! Это перебор!

Тут не выдержали нервы у представителей молодежного движения. Слово взял — можно сказать, вырвал — у ветерана признанный вожак интергалнацболистов Ко-Хи-Мур. Он был из тех самых небелковых босорлогов, о судьбе которых так пекся заботливый профессор. Не дождавшись вожделенного приобщения к богатой соблазнами галактической культуре, молодежные лидеры босорлогов почувствовали себя ущемленными. Это их сильно озлобило. В интергалнацболистской организации Ко-Хи-Мур со товарищи возглавляли ультралевое террористическое крыло.

— Совершенно согласен! Число самок нужно сократить, как минимум, вдвое! — поддержал старшее поколение молодежный вожак. — Думаю, проблему женской морали и регуллианских гаремов мы доверим решать ветеранам! На себя интергалнацболы возьмут вооруженную борьбу! Да здравствует фронт Освобождения!

Идею боморлога дружно поддержали старики и, разумеется, молодежь. Так возник Галактический фронт полного и окончательного освобождения. Название фронта поддавалось разным толкованиям. Боевая молодь трактовала его по своему разумению — ей было все равно, кого громить и кого освобождать.

— Покончим со всеми сразу, потом будет меньше проблем! — откровенно высказывались наиболее последовательные интергалнацболисты.

Квам-Ням-Даль стал председателем фронта. Ко-Хи-Мур был избран генеральным секретарем молодежной организации.

Организовавшись, партизаны огляделись по сторонам в поисках врага. Такового не обнаружилось. Вернее, враг скоро нашелся, но совсем не там, где ожидалось. Регуллиане, полностью поглощенные неожиданно возникшими проблемами смены общественно-экономической формации: возврата к монархии и счастливому просвещенному феодализму, — перестали интересоваться общегалактическими вопросами.

На смену прежним противникам пришли алчные многочисленные вожди новых разнообразных партий и движений разъединенных миров, которые, размахивая национальной идеей, рвались к власти. Против них можно было бороться, их можно было выбивать по одному. Но честолюбцев оказалось слишком много! Они были легко заменимы. Перед фронтом предстала многоглавая гидра, у которой вместо одной отрубленной головы немедленно вырастали три, намного более активные и ядовитые. Интернацболисты предложили тотальный террор. Квам-Ням-Даль настаивал на массовых галактических пропагандистских мероприятиях и превентивных угрозах единичными террористическими актами.

В движении наметился серьезный раскол, который с трудом удалось преодолеть. Обе стороны пошли на уступки: президент разрешил максималистам отстреливать в течение каждого галактического цикла по пять-шесть десятков наиболее наглых вождей сепаратистов. Боевики согласились на семь-восемь пропагандистских компаний.

Терроризм ничего не решал. Это понимали все, кроме руководителей боевого молодежного движения. Движению не хватало истинного харизматического лидера, боевого вождя, который бы точно знал, что делать и как. Его предстояло еще найти.

Между тем неожиданную помощь транспортом и боеприпасами оказали боевикам веганские феминистки, уставшие от участия в мелких военных конфликтах и принявшие пакт о взаимном ненападении. Экипажи были недовольны большими потерями живой силы. Конечно, психокопии всех бойцов по-прежнему хранились в надежных банках, однако в последнее время у веганок возникли проблемы с синтезаторами белка, да и процесс воскрешения стал стоить намного дороже.

Звездожительницам неожиданно оказалась близка интергалболистская доктрина. Любое упоминание о национальной идее приводило веганок в бешенство, напоминая о недопойманных и недоеденных в бесплодной галактической юности самцах.

«Не доели — добьем!» — выдвинули звездожительницы смелый лозунг.

Средства на революционную борьбу феминистки добывали пиратством. После закрытия порталов путешествия по открытому космосу стали намного продолжительнее и опаснее. Одним из первых, показывая путь остальным, встал на путь революционной борьбы, экипаж знаменитого капитана Маделин Мо, главы военно-транспортного корабля «Спасите женщину!».

— Ты должна понять! Галактика в опасности! Я тоже страдаю! — со слезами на глазах утешала отважная Маделин рыдающую Виорику, осознавшую, что из-за боевых действий долгожданная встреча с любимым опять откладывается.

Маделин тоже страдала. Виорика понимала причину страданий отважного капитана, как, впрочем, и все остальные члены экипажа. Все знали страшную, доверенную каждой из них по секрету тайну: Маделин Мо была безумно влюблена в штатного психолога майора Мустяцу, так же как и весь ее экипаж. Единственный мужчина на борту, Джон вызывал у прекрасных вегажительниц непроизвольные глотательные движения. Но капитану завидовали — по рангу, она имела неоспоримое преимущество перед остальными членами экипажа.

У майора Мустяцы, нервно вздрагивавшего от многочисленных направленных на него голодных взглядов, появились немалые психологические проблемы. Джон продолжал крепко запирать на ночь дверь своей каюты, но это его проблем решить не могло.

Расстроенной Ви-А-Рикс оставалось утешаться только одним: страдает не она одна. И страдает безвинно. Ведь она-то, в отличие от очень многих других, действительно, ни в чем не была виновата.

Глава десятая Долгожданная встреча

Без беды друга не узнаешь

Пословица

— Меня зовут Капитолина Николаевна, — смущенно сказала учительница, пытаясь осторожно высвободить из хватки мага старую, разношенную, а сейчас еще и покрытую дорожной пылью туфельку тридцать седьмого размера. Малопривлекательную, но надежную и удобную обувку известной молдавской фирмы «Флоаре» пытался облобызать, бормоча какие-то жуткие вирши, невысокий — по сравнению с полковником — широкоплечий крепыш лет тридцати, одетый в грязную, живописно украшенную многочисленными жировыми пятнами и дырами, черную накидку, из-под которой виднелись мятые темные брюки.