Полководцы и военачальники Великой Отечественной.(Выпуск 2)

А в следующие пять суток дерзкими прорывами малых кораблей в гирла Дуная и стремительными десантами черноморцы овладели важнейшими портами в дельте реки еще до подхода наших сухопутных войск. У Жебриян морские пехотинцы взяли в плен пять тысяч фашистов, в Вилкове - две тысячи, в Сулине - ядро речной флотилии. 25 августа 1944 года Октябрьский получил телеграмму из Килии от Горшкова: "Частей армии нет. Прошу уточнить обстановку на фронте". Конечно, положение крошечных отрядов морских пехотинцев могло стать катастрофическим, учитывая их оторванность от основных наших войск. Но действия этих дерзких отрядов, переправлявшихся на быстроходных катерах, весьма способствовали продвижению сухопутных войск, которые вскоре освободили от фашистов весь район в нижнем течении Дуная.

Спустя пять дней член Военного совета Черноморского флота контр-адмирал Азаров сообщил Октябрьскому из Констанцы:

– Только что принял доклад командующего румынским флотом о принятии условий капитуляции.

В эти месяцы к донесениям о больших и малых победах Филипп Сергеевич Октябрьский уже привык, и тем не менее последняя весть отозвалась в его сердце по-особому. Он вспомнил свой поход в осажденную Одессу и свой разговор с Ильей Ильичом Азаровым в критические дни защиты города, вспомнил другие драматические дни, пережитые всего два года назад вместе с этим замечательным политработником, с другими своими соратниками по флоту Николаем Михайловичем Кулаковым, Иваном Дмитриевичем Елисеевым, Сергеем Георгиевичем Горшковым. И вот капитуляция основной на театре вражеской военно-морской базы.

А еще неделю спустя Октябрьский принял доклад, что высаженные с летающих лодок в болгарский порт Варну черноморцы были встречены хлебом и солью. Это случилось на том же берегу, где три года назад по его приказу командир Щ-211 капитан-лейтенант А. Девятко высаживал во тьму и неизвестность болгарских революционеров-патриотов, убежденных интернационалистов.

Боевые действия на Черном море подошли к концу, но черноморцы еще не один месяц сражались с врагом. Одни из них прошли с боями по огненным плесам Дуная до Братиславы и Вены, другие летали на бомбежки фашистских баз и кораблей в небе южной Балтики, третья водили подводные лодки в атаки по вражеским конвоям в глубинах полярных морей. Флот передал много лучших, испытанных в сражениях людей на другие театры военных действий.

По и здесь, в пределах Черноморья, шла огромная и, по сути, та же боевая работа: активно шло траление мин. Выполняя указания Ставки, адмирал Октябрьский особенно пристально следил за тралением фарватеров и бухт Севастополя. Он уже знал, что эскадре наконец-то разрешили возвратиться в главную базу, и отдал все необходимые распоряжения на корабли.

"Наконец пришел долгожданный день и час. Линкор "Севастополь", крейсеры, эсминцы, прибранные, чистые, заново подкрашенные, заняли свои места в строю и под флагом командующего флотом взяли курс в Севастополь, - вспоминал впоследствии нарком ВМФ Н. Г. Кузнецов.
– Строй кораблей растянулся на несколько миль. Учащенно бились сердца не только моряков-черноморцев, но и всех жителей города-героя при виде входившей в Северную бухту эскадры. Это было 5 ноября 1944 года около 14 часов. Над кораблями шли истребители - на этот раз, конечно, свои. Они несли почетную вахту эскорта. Очевидно, у стоявших на палубах матросов и офицеров всплыли воспоминания, как трудно было прорываться в эту гавань в 1941-1942 годах. Двадцать одним залпом из ста орудий возвестила эскадра о своем возвращении в главную военно-морскую базу Черноморского флота. Незабываемые часы!"

Да, это были незабываемые часы для всего флота и, естественно, для его командующего. И хотя Севастополь еще лежал в руинах, еще не один месяц то тут, то там взрывались мины, город начинал новую жизнь, а вместе с ним новый этап жизни начинался и для Черноморского флота. Возрожденный Севастополь, увенчанный Золотой Звездой города-героя, орденами Ленина и Красного Знамени, стал лучшим памятником тем, кто беззаветно сражался с врагом и в дни обороны, и в дни освобождения.

Для Филиппа Сергеевича Октябрьского Севастополь навсегда остался самым родным и самым любимым городом. Три года уже после великой Победы он продолжал командовать Черноморским флотом, потом был назначен в Москву на высокий пост первого заместителя главнокомандующего Военно-Морских Сил. Здесь спустя три года, его настигла тяжелая болезнь. Но, едва оправившись от недуга, Октябрьский снова возвратился в Севастополь, в город, без которого уже не мыслил своей жизни. Он попросил назначить его начальником Высшего военно-морского училища имени П. С. Нахимова и еще три года беззаветно трудился, отдавая свой военный и жизненный опыт новому поколению флотских офицеров. И будучи последние перед кончиной девять лет в группе генеральных инспекторов Министерства обороны СССР, адмирал Октябрьский не оставил города, где провел самые трудные и самые славные свои годы.

И в последний путь на кладбище Коммунаров июльским днем 1969 года его провожали любимый город и родной флот. Севастополь отдавал дань глубокого уважения и благодарной памяти заслуженному адмиралу, видному военачальнику, коммунисту с полувековым стажем, яркому представителю поколения замечательных советских людей, всю жизнь без остатка посвятивших народу и Отечеству и навсегда ставших их гордостью и славой.

От сельского пастушонка, не ведавшего грамоты, до члена Центральной ревизионной комиссии КПСС и депутата Верховного Совета СССР, от ученика кочегара на допотопном речном пароходе до первого заместителя главнокомандующего Военно-Морским Флотом - таков путь Героя Советского Союза адмирала Филиппа Сергеевича Октябрьского. Ровесник века, он был не просто свидетелем, но активным участником его бурных и великих событий. Он прожил большую и славную жизнь, в которой отразилась биография поколения, озаренная светом Октября.

Маршал Советского Союза Федор ТОЛБУХИН

Казалось бы, война приучает если не равнодушно, то, во всяком случае, привычно воспринимать известия о смерти. Однако это глубокое заблуждение. Люди всегда остаются людьми. Потому-то болью в сердце отдается каждая утрата, хотя и сознаешь, что войны без утрат не бывает. Боль эта тем острее, чем ближе знал погибшего, чем теснее стоял с ним в общем строю.

Об этом размышлял Федор Иванович Толбухин, оставшись один в своем просторном блиндаже. Высокого роста, тучный, с крупными, но приятными чертами лица, с обычной крестьянской лукавинкой в больших, добрых: глазах, внешне всегда невозмутимый и спокойный, в этот вечер он выглядел совершенно непохожим на себя, подавленным печалью недавней утраты. Толбухин потерял не просто соратника, вместе с которым стоял во главе Южного фронта. Это был друг, товарищ, настоящий человек, несгибаемый коммунист. Он погиб не в бою, не в атаке, хотя именно в это время войска Южного фронта непрерывно штурмовали позиции ожесточенно сопротивлявшегося врага на реке Молочной. Больное сердце не выдержало постоянного и предельного напряжения. Он скоропостижно скончался, как принято говорить в подобных случаях, на боевом посту. Точнее, он сгорел на войне, отдав всего себя, без остатка, во имя Родины, во имя победы. Этот человек - генерал-лейтенант Кузьма Акимович Гуров, член Военного совета Южного фронта.

Много или мало прошли Толбухин и Гуров рядом в строю? Это как мерить. Если обычными мерками, то совсем немного. Только весной 1943 года, когда Федор Иванович был назначен с 57-й армии Сталинградского фронта командующим Южным фронтом, стала общей их военная судьба. Ну а если измерять тем, что пройдено вместе дорогами войны - через Миус-фронт, Донбасс и до реки Молочной? Тогда это будет много, очень много...

Отчетливо, до последнего штриха, вспоминалась встреча весной.

Когда знакомились, Кузьма Акимович первым рассказал свою биографию. Сын калужского крестьянина. От роду сорок второй год. Член Коммунистической партии с 1921 года. С восемнадцати лет служит в Советской Армии. Участник гражданской войны в Сибири и на Дальнем Востоке - красноармеец, затем политрук эскадрона. В этой должности начал службу в межвоенный период. В двадцатые годы дважды учился на военно-политических курсах, тогда же окончил пехотную школу, а в 1936 году - Военно-политическую академию. Был военным комиссаром Артиллерийской академии. С 1940 года - начальник Военно-педагогического института. Великую Отечественную начал членом Военного совета 29-й армии, в январе 1942-го назначен членом Военного совета Юго-Западного фронта, во время обороны Сталинграда стал членом Военного совета 62-й армии, оборонявшей город...

Совсем еще короткая жизнь, уместившая в себя так много.

Толбухин, в свою очередь, рассказал о себе.

– Так вот, Кузьма Акимович, в сравнении с вами я, должно быть, пожилой человек - мне под пятьдесят, - говорил он.
– Родился в июне девяносто четвертого года в деревне Андроники на Ярославщине, в семье крестьянина-середняка. Там и школу церковноприходскую окончил, потом учился в земском училище в соседнем селе. После смерти отца поехал в Петербург, к старшему брату. Определили меня в торговую школу, окончил ее в 1910-м, Работал бухгалтером и продолжал учиться. Сдал экстерном за полный курс Петербургского коммерческого училища. По всем статьям, как видите, шло к тому, чтобы стать мне коммерсантом, да не получилось, первая мировая определила другую судьбу: в декабре четырнадцатого попал в армию и стал рядовым-мотоциклистом на Северо-Западном фронте. Потом направили меня в Ораниенбаумскую офицерскую школу и по окончании ее произвели в прапорщики. Попал уже на Юго-Западный фронт, начал с командования ротой, закончил первую мировую войну командиром батальона, штабс-капитаном...

Толбухин был человеком дотошным, любившим во всем разобраться основательно. К тому же в той первой их беседе с Гуровым, понравившимся ему своей искренностью, прямотой и как бы вызывавшим его на такую же откровенность, он хотел, чтобы между ними установились доверительные отношения. Иначе как же можно работать вместе - командующему фронтом и члену Военного совета. Поэтому Федор Иванович биографию свою изложил, не обходя деталей. Подробно рассказал о том, как встретили он и его товарищи на фронте весть о Февральской революции и как митинговали солдаты, требуя скорейшего окончания войны. Рассказал о своей работе в солдатском комитете, куда был избран вскоре, о начавшейся после Октябрьской революции демобилизации старой армии, в результате чего возвратился бывший штабс-капитан в свою родную деревню Андроники.

В августе 1918 года общее собрание граждан Сандыревской волости избрало Федора Толбухина военным руководителем военкомата. С этого времени, с организации военного обучения запасников, исчисляется срок его службы в новой, Красной Армии. Летом 1919-го он уже на фронте, воевал против Юденича и белополяков. Завершил войну, будучи начальником штаба дивизии. В 1921-1922 годах участвовал в ликвидации белофинской авантюры в Карелии. Боевые его Дела были отмечены достойно. За личную храбрость, как говорилось в постановлении Реввоенсовета, проявленную в бою у крепости Новогеоргиевской, удостоился ордена Красного Знамени, трижды был награжден именными серебряными часами с надписью "Честному воину Рабоче-Крестьянской Красной Армии". Межвоенные годы, как и у всех кадровых военных, были заполнены до предела. Перерывы от службы в войсках имел дважды: на время учебы в академии имени М. В. Фрунзе, оперативный факультет которой окончил в 1934 году, после чего был командиром дивизии, да год провел на курсах усовершенствования высшего командного состава. Все остальное время до и после учебы занимался преимущественно штабной работой - начальник штаба дивизии, корпуса, военного округа. В июне 1940 года получил звание генерал-майора.