Полководец

После долгих и тщательных размышлений генерал Петров пришел к выводу: ключевой позицией «Голубой линии» является укрепленный Новороссийск. С потерей его начнет рушиться оборона гитлеровцев. Значит, надо брать Новороссийск. Но как? Окружить, обходить, штурмовать? Одна неудачная операция уже проведена. В строительном деле давно известна истина: лучше создавать что-то заново, чем переделывать неудачно построенное. В военном деле еще труднее, тут проигранную битву не переделаешь. Что утрачено, то утрачено. Тех, кто в братских могилах, не воскресишь, корабли со дна моря не поднимешь.

Обстановка для Петрова осложнялась именно тем, что предыдущая неудачная операция предельно насторожила противника в Новороссийске, заставила его провести ряд мер по усилению обороны. Но ничего другого для направления главного удара Петров не видел. Придется идти прямо в пасть врагу. Но идти в пасть – это еще не значит идти на гибель, пасть в то же время самое уязвимое место: если ударить в эту пасть умело, чудище может сдохнуть!

Петров не был тщеславным человеком. Ему, конечно, не было чуждо здоровое желание добиться успеха, похвалы за свои действия, но он всегда действовал ради дела, а не ради того, чтобы быть замеченным. Есть люди, которые стремятся к вершине потому, что на ней они будут видны всем. Петров был из тех, кто если шел к вершине, то для того, чтобы видеть шире и дальше.

Вот почему, приняв решение, Иван Ефимович, не заботясь о своем авторстве и приоритете, стал советоваться с товарищами, готовый принять их критику, поправки, пожелания или одобрение. Разумеется, для сохранения тайны он знакомил со своим замыслом очень ограниченный круг генералов.

Первым, главным советником и оппонентом в спорах у командующего обычно бывает начальник штаба. Иван Ефимович поделился своими соображениями с Ласкиным. Иван Андреевич так передал мне суть разговора с Петровым:

– Командующий изложил мне свое решение в общих чертах: главный удар нанести совместными силами Восемнадцатой армии и Черноморского флота по новороссийской группе врага. Разгром ее и освобождение Новороссийска считать первым главным объектом наступательной операции. «Восемнадцатая армия уже стоит на этом направлении, перегруппировка здесь не нужна. Будем высаживать десант прямо в Новороссийск! Да, придется лезть в пекло. Здесь самые мощные укрепления, доты, береговая артиллерия, заграждения. Да, прямо сюда – в порт! Риск огромный, но и победа верная! Одновременно с высадкой десанта переходит в наступление Восемнадцатая армия с плацдарма, то есть с Малой земли, и севернее Новороссийска. Начинают наступление Девятая и Сорок шестая армии, чтобы не дать возможности противнику маневрировать резервами».

Ласкин понимал, какой огромный риск таится в замысле командующего, но аргументы Петрова, нейтрализующие этот риск, были убедительными. Иван Андреевич поддержал решение Петрова.

Потом Иван Ефимович пригласил вице-адмирала Льва Анатольевича Владимирского. Командующий Черноморским флотом тоже одобрил это решение.

На следующий день Петров выехал на КП командарма 18-й. Генералу Леселидзе план командующего пришелся по душе. Для Петрова не только одобрение, но искренняя поддержка его замысла была очень важна, он понимал – успех дела во многом зависит от того, чтобы командиры-исполнители действовали от души, с охотой, а не только по приказу.

И еще Петров сказал своему начальнику штаба:

– В прошлой неудачной операции войска не виноваты, плохо работали командно-штабные инстанции.

Поэтому, Иван Андреевич, все руководство операцией я беру на себя, а вы мне обеспечьте надежную связь со всеми ее участками.

Как это бывало на других фронтах, да и здесь, на Кавказе, перед развертыванием больших событий прибыл представитель Ставки Маршал Советского Союза Семен Константинович Тимошенко. Он поселился в небольшом домике в лесу, неподалеку от командного пункта фронта.

Генерал Петров вместе с Ласкиным пришел к маршалу с докладом об обстановке и о своих намерениях. Иван Ефимович развернул на столе карту с наметками операции.

– А есть ли директива Ставки? – спросил Тимошенко.

– Такой директивы нет, – ответил Петров, – но наступать, конечно, придется. А для нового наступления необходимо принять новое решение, вот мы и подготовились.

– Я убежден, командующий и штаб основательно поработали над выработкой решения. Может быть, мне и рассматривать не надо? – пошутил Семен Константинович.

– Одно дело, как думает командующий фронтом, и совсем другое, когда о таком важном мероприятии скажет свое слово представитель Ставки, – сказал Петров.

– Ну раз так, давайте подумаем вместе.

Петров коротко изложил обстановку и замысел операции.

– Значит, Новороссийск берете в клещи и бьете в лоб, – резюмировал Семен Константинович. И тут же спросил: – Как используется огонь артиллерии крупных морских кораблей? Какими средствами и как рассчитываете уничтожить укрытые бетоном огневые средства в районе Новороссийска?

Петров ответил:

– Артиллерийский огонь крупных кораблей с моря будет использован для обеспечения наступления западной группы на плацдарме, поскольку там нет ни тяжелой, ни реактивной артиллерии, нет и танков. А для уничтожения огневых средств в дотах, расположенных в районе Новороссийска, используем всю тяжелую артиллерию Восемнадцатой армии фронта и береговую артиллерию флота. Сооружения в порту моряки предлагают взломать торпедной атакой. Считаем необходимым часть долговременных сооружений разрушить методическим артиллерийским огнем еще задолго до начала операции.

– Вижу, решение вами выстрадано и вы уже привязаны к нему. Это хорошо, – сказал маршал. – Против такого замысла не возражаю. А директива Ставки на наступление к вам должна скоро поступить.

Итак, решение принято, одобрено, но… Как известно, без этого «но» у Петрова редко обходилось.

Командующий Черноморским флотом вице-адмирал Л. А. Владимирский доложил Петрову, что им получены указания наркома Военно-Морского Флота Н. Г. Кузнецова о том, что ввиду сильного минирования противником прибрежных вод Черного моря южнее Таманского полуострова и наличия у него все еще сильной авиации Ставка не считает нужным рисковать крупными кораблями в данной операции. Это очень огорчило Петрова. Ведь именно мощный огонь артиллерии крупных кораблей должен поддерживать высадку десанта и наступление с Малой земли. Но, как говорится, палка в колесе появилась, надо искать выход. И Петров его находит.

Командующий фронтом вызвал с плацдарма командующего артиллерией армии полковника И. М. Рупасова, чтобы с ним рассмотреть вопрос огневого обеспечения наступления малоземельцев. Полковник Рупасов был хорошо известен Петрову по Севастополю. Во время всей героической обороны этого города он был начальником артиллерии 172-й дивизии, которой командовал Ласкин. Поэтому, собираясь выехать на КП 18-й армии, Иван Ефимович сказал Ласкину:

– Завтра, Иван Андреевич, поедете со мной к Леселидзе, ведь вы после Севастополя, кажется, не виделись с Рупасовым.