Полководец
Шрифт:
Петров показал мне телеграмму за подписью Сталина: «Ставка просит!» Меня до глубины души тронули эти слова. Иван Ефимович понимал мое состояние. Без лишних слов сказал:
– Доведите содержание этой телеграммы до каждого бойца!
…Петров приехал к ночи 18 сентября. Из «пикапа» не вылез, позвал меня в машину.
– Вот и твоим клинкам работа нашлась. Дождался, кавалерист! Румыны кавалерию пустили.
– Знаю, Иван Ефимович.
– Разведка?
– Да.
Два
Когда Махмудов доложил мне об этом, в первое мгновение я хотел сразу поднять людей в седла – и вдогонку. Но удержался и позвонил генералу Петрову. Мне ответили, что он где-то на передовой. Промедление в этой обстановке грозило катастрофой. Я уже решил отдавать команду, но тут приехал Петров.
– Правильно сделал, что не полез ночью, они ловушку устроили. Во всяком случае сейчас, – Петров посмотрел на часы, – они в Татарке, остановились на ночевку, дальше идти побоялись. Что будем делать?
Таков был Иван Ефимович. Горячий, порывистый, он тем не менее в самые отчаянные минуты сохранял ясную голову и, хотя наверняка уже имел собственное мнение, всегда советовался с подчиненными.
– Думаю так, товарищ генерал. Атакуем их в Татарке перед самым рассветом в конном строю. Впереди – 3-й эскадрон, за ним – 2-й и 1-й…
– Согласен. Ворвешься в Татарку отсюда, с юга, и со стороны Одессы. А с запада дорогу из Татарки на Дольник оседлают 31-й Чапаевский полк и пешие кавалеристы 7-го кавполка…
И вот я должен дать команду: «Шашки к бою!» Последнее мгновение перед атакой. Нет, мы не всех, конечно, посадили в седло. Из пополнения мало кто имел дело с лошадьми. Настоящих кавалеристов в полку очень мало осталось – около 150 сабель. Они все передо мной, сидят в седлах. Я понимаю их. Через минуту-другую начнется жаркий бой, и не вернутся назад многие из нас, и лошади прибегут без всадников и будут тоскливо ржать, но это будет чуть позже, а пока мы все вдыхаем предутренний прохладный туман.
– Шашки к бо-о-о-о-ю!
Не узнаю свой голос. Команду подхватывают по эскадронам. С места срываемся галопом. Время, которое только что в предутренней вязкой тишине, казалось, совсем остановилось, теперь летит с бешеной быстротой. Мчусь, и все мне видится: справа от меня скачет Ваня Котенков, слева – Иван Бабенко, дальше – Ваня Петренко. Но нет их уже с нами…
С юга в Татарку ведут неглубокие овраги. По ним мы врываемся в село. В Татарке – одна широкая улица, вдоль которой стоят хаты. Это – дорога, на Одессу. У плетней во дворах – неоседланные кони, их много. Третий эскадрон (впереди – Гнатовский и Осипов с перевязанной рукой) первым врывается в село. Всадники молнией проносятся по улице, в каждую хату и во двор летят гранаты. Из хат выбегают полуодетые солдаты и натыкаются на первый и второй эскадроны. Идет рубка. Пригодились клинки, любовно сбереженные буденовцами! Врагов, сумевших спастись от наших сабель, встретили в окопах чапаевцы, а окончательный разгром прорвавшейся кавалерии довершила артиллерия.
Не посрамили буденновской славы кавалеристы нашего кавполка!»
Верховное Командование выполнило свое обещание. Выделена свежая, полностью укомплектованная, хорошо подготовленная 157-я стрелковая дивизия, которая, погрузившись на корабли в Новороссийске, была переброшена в Одессу.
После
тщательной подготовки и разработки наступательной операции 22 сентября утром нанесен удар в Восточном секторе с целью вернуть оставленные ранее позиции в районе сел Дофиновка и Александровка и лишить противника возможности обстреливать город и порт со стороны Большого Аджалыкского лимана. Правее наступала 421-я стрелковая дивизия, недавно сформированная в Восточном секторе, она должна была содействовать и развивать успех.В 3.00, за несколько часов до контрудара, 157-я дивизия и части Южного сектора генерала Петрова перешли в контратаку между Дальником и Сухим лиманом. Тем самым они стремились отвлечь внимание противника, сковать здесь, в Южном секторе, его части, а может быть, привлечь и его резервы, что и удалось, как показали последующие бои.
3-й морской полк высадился десантом в районе Григорьевки и по тылам противника шел в направлении Александровки и Чебановки навстречу наступающим. Действиями в тылу этот морской полк очень помог частям, наступавшим с фронта. Его организовал штаб Черноморского флота. Силы были выделены из Севастополя. Командовал десантом контр-адмирал Владимирский Л. А., а после его ранения контр-адмирал Горшков С. Г.
К концу дня 157-я и 421-я дивизии выполнили задачи, потеснив противника больше чем на десять километров.
Выполняя обещание о помощи осажденной Одессе, Верховное Главнокомандование прислало не только дивизию и маршевые роты. 23 сентября из Новороссийска пришел транспорт «Чапаев». Он доставил в Одессу новое секретное оружие, о котором раньше здесь никто ничего не знал и не слышал. Было принято решение пробу нового оружия на юге произвести в секторе генерала Петрова. «Катюши», как их уже тогда называли, были скрытно выдвинуты на огневую позицию и тщательно охранялись. Посмотреть, как будет действовать новое оружие, на НП генерала Петрова прибыли члены Военного совета ООР во главе с контр-адмиралом Жуковым.
Все приготовления были проделаны ночью. На рассвете части противника пошли в наступление. Петров выждал, пока стали четко видны цели, и сказал начальнику артиллерии армии полковнику Рыжи:
– Наверное, пора, Николай Кирьякович. Рыжи тут же скомандовал:
– Гвардейцы, огонь!
В тылу наших войск послышалось какое-то шипение, повизгивание, шарканье, взвились клубы дыма, из этого дыма вылетели огненные ракеты и понеслись в сторону атакующих. Ракеты точно накрыли противника и стали рваться с ослепительными огненными вспышками, с сильным грохотом. Когда дым рассеялся, вдали были видны только некоторые уцелевшие солдаты, убегавшие в тыл.
Так в сентябре 1941 года на участке дивизии генерала Петрова было применено на юге реактивное оружие, которое впервые «заговорило» в июле под Оршей и которому суждено было породить новую эру в военной теории и практике.
24 сентября 1941 года Совинформбюро сообщило:
«В результате успешно проведенной операции наших войск под Одессой румыны понесли серьезные потери людьми и вооружением. Общие потери румын убитыми, ранеными и пленными составляют не менее 5–6 тысяч солдат и офицеров, из них убитыми – 2 тысячи человек. По неполным данным, наши части захватили 33 орудия разных калибров, из них несколько тяжелых дальнобойных, 6 танков, 2 тысячи винтовок, 110 пулеметов, 30 минометов, 130 автоматов, 4 тысячи снарядов, 15 тысяч мин, большое количество ящиков с винтовками и гранатами».
Это был действительно большой успех, большая победа по масштабам боев здесь, на юге.
Командарм Софронов сказал, что теперь силами частей генерала Петрова и той же 157-й дивизии, которая будет переброшена в его сектор, надо нанести еще один контрудар. Этот удар должен получиться еще сильнее, потому что прибыли ранее отставшие 422-й гаубичный артиллерийский полк 157-й дивизии и ее же 141-й разведбатальон, в котором было 15 настоящих танков. Кроме того, на пополнение Приморской армии поступило 36 маршевых рот.