Полночный детектив
Шрифт:
–Тебе надо срочно разыскать своего заказчика… – У нас была общая школа – советских ментов и потому мы рассуждали очень похоже. – Тогда ты решишь, как быть дальше. Данные на девушку тебе известны?
–Нет.
–Что паспортный стол?
–Я еще не был там.
–Машина принадлежит ей?
– Некой фирме «Лузитания»… Кстати, откуда такое название?
– Мирный лайнер, который потопила немецкая подлодка…
Я вспомнил:
–В Первую мировую…
–Германия после этого предстала перед всеми как отвратительный убийца.
–Странный выбор для названия фирмы…
–Думаю,
Я тоже поднялся, сделал успокоительный жест в сторону официанта.
– Я провожу…
Мы прошли через бывший Пестрый зал, где стены были расписаны автографами и эпиграммами именитых гостей, типа «Однажды, братцы, ев тушенку, я вспоминал про Евтушенку». Ныне зал был переименован в ресторан «Записки охотника», по более скромным ценам тут предлагали теперь кислые щи с грибами, пельмени с медвежатиной…
В вестибюле нас ждал небольшой сюрприз.
Симпатичная особа показала нам странную конструкцию с надписью «Уста правды» и предложила вложить ладони в ее машинное горло. В ответ аппарат должен был сообщить о каждом из нас нечто, ранее нам совсем неизвестное.
Целью эксперимента было получение некоей суммы на благотворительность. Просьба была высказана в неназойливой интеллигентной манере, так что мы с Рембо не смогли отказать.
Таинственная машина с минуту гудела, знакомясь с рисунками наших ладоней, в конце письменно выдала рекомендации.
«Уста правды» справедливо указали мне на излишнюю осторожность в любви, что было несколько неожиданно, Рембо получил актуальный совет не позволять абстрактным мыслям влиять на него…
Машина еще погудела, останавливаясь. Мы любезно раскланялись с дамой, ее укротительницей…
Как он ни спешил, на минуту Рембо еще задержался у книжного киоска с довольно редкими изданиями, предпочтение здесь отдавалось живым классикам отечественной литературы. Сбоку на прилавке виднелось и несколько криминальных романов издательства «Тамплиеры». Все тот же знакомый набор имен…
Прощаясь, Рембо заметил:
–В твоем заказе присутствует книжный компонент. Заметил? – Мне показалось, пока мы шли к выходу, он все время обдумывал эту мысль.
–Ты считаешь…
Вообще-то я тоже чувствовал присутствие литературного флера…
Девушка каким-то образом оказалась связанной с издательством, прославившимся изданием полицейских романов, Арзамасцев тоже испытывал болезненное влечение к остросюжетному жанру. Он прислал мне детективы Алекса Аусвакса. Другой английский криминальный том Мериэн Бэбсон «Очередь на убийство» постоянно находился на столике у девушки…
Все это было неспроста.
Но пока я был не в силах дать этому объяснение…
Из ресторана я поднялся вверх по лестнице на балкон Большого зала, заглянул вниз. Очень давно в День Советской милиции с этой сцены я читал свое «Дело о снегопаде в Перу».
Рассказ имел успех.
Я стоял на трибуне, на которой в разное время стояли многие известные авторы детективов, начиная с Аркадия Адамова…
Был «Вечер
начинающего».Второй в афише значились моя фамилия и должность.
«О/уполномоченный отделения милиции на Павелецком вокзале…»
Я пришел вместе с Рембо. Меня не смущала бьющая в глаза собственная непристижность…
«Маэстро, я стою на этой сцене!..»
Потом неизвестный автор в милицейской газете «Петровка, 38», публикуя отчет о вечере, оживил текст придуманной им подробностью: «От волнения у старшего опера уголовного розыска мгновенно взмокли волосы на затылке…»
Я действительно волновался.
В зале было много молодых авторов и несколько маститых литераторов, поднявшихся по какой-то причине снизу, из ресторана. Но еще больше было людей из сферы обслуживания – заведующих секциями, продавщиц, банщиков, с которыми писъменники во времена дефицита расплачивались билетами в свой писательский клуб за докторскую колбасу и лезвия «Нева»…
Налюбовавшись ностальгической картиной, я мимо бюро обслуживания писателей снова возвратился вниз.
Писательский дом был еще жив, хотя жизнь эта едва теплилась в его когда-то шумных престижных стенах, наполненных бурливыми тусовками, презентациями, встречами в Каминном, Малом и Большом залах.
Бизнес повытеснил писателей. Повсюду виднелись вывески незнакомых фирм. «Сан-экспресс», «Консойл», «АйРИ»…
Внешне все выглядело благополучно.
На видном месте висело публичное порицание известному прозаику и запрещение появляться в течение двух месяцев в Доме за неэтичное поведение…
Членам клуба по-прежнему рассылали месячные календари мероприятий, проводили писательские собрания. Но календари, выглядевшие сегодня богаче и лучше оформленными, наделе маскировали бедность мероприятий, растерянность и отсутствие заинтересованности письменников в своем сообществе…
В вестибюле среди объявлений мое внимание привлекло одно – о намечавшейся презентации книги прилетевшего из США Юза Алешковского…
Объявление напомнило о ставшем уже хрестоматийным анекдотичном случае, происшедшем с ним в Дубовом зале ресторана много лет назад, можно сказать, в нашем с Рембо присутствии – мы в это время сидели в Пестром зале.
Один из членов правления ЦДЛ ужинал в тот день в гордом одиночестве. А неподалеку с компанией гулял Юз Алешковский, который, как известно, провел энное количество лет в местах не столь отдаленных, и с его столика до члена правления, естественно, время от времени долетал громкий трехэтажный мат и все остальное, что сопровождает здоровую русско-еврейскую пьянку. Досточтимого члена правления скоро вывел из себя этот бардак, он подозвал мэтра и громко, чтобы все могли его слышать, начал выговаривать:
– Всю неделю работаешь, как каторжник. Устаешь, наломаешься. А когда в кои-то веки вдруг удастся выбраться к себе в Дом, какая-то шпана…
Моментально рядом возник Юз Алешковский:
– Что же ты, падла, такого написал, что так устал?!
У меня возникло чувство, словно я прощаюсь со зданием, где прежде бывал довольно часто и с которым когда-то даже связывал свои ранние литературные амбиции.
Здесь, в вестибюле, я встретил как-то одного из крупнейших российских писателей, автора романа, название которого о многом мне говорило, – «Печальный детектив».