Полное собрание рассказов

Рассказ принадлежит к той части моих коротких произведений, в которой описывается берлинская жизнь эмигрантов начиная с 1920 года и до конца тридцатых. Любителям выискивать пикантные биографические подробности сообщаю: мое главное наслаждение при сочинении этих рассказов состояло в выдумывании и безжалостном воображении череды самых разных изгнанников, совершенно ничем — ни характером, ни сословием, ни наружностью — не напоминавших никого из Набоковых. Здесь между автором и героем можно найти только две черты сходства: оба сочиняли русские стихи, да еще я одно время жил в такой же мрачной берлинский квартире. Только самые неискушенные читатели (или, может статься, особенно искушенные) упрекнут меня в том, что я не пригласил их в гостиную.

В. Н., «A Russian Beauty and Other Stories» [«Красавица»], 1973

Набор написан в Берлине летом 1935 года, напечатан 18 августа того же года в «Последних новостях», а двадцать один год спустя вошел в мой сборник «Весна в Фиальте».

В. Н., «Tyrants Destroyed and Other Stories» [«Истребление тиранов»], 1975

Случай из жизни. Название этой истории имеет намеренно обиходное, даже газетное звучание, которое неизбежно теряется при дословном переводе на английский. Использованное в настоящем переводе заглавие «A Slice of Life» (букв. ‘срез жизни’) точнее передает английскую интонацию и к тому же неплохо вписывается в доморощенную риторику моего персонажа (довольно послушать его разглагольствования в ресторане, перед самой потасовкой).

С какой целью, сэр, вы сорок лет тому назад в Берлине выпустили из-под своего пера этот рассказ? Что ж, я и в самом деле выпустил его из-под своего пера (поскольку печатать так и не научился, а воцарение средней мягкости карандашей «3B», увенчанных ластиком, началось много позже — в припаркованных автомобилях и придорожных мотелях); но, сочиняя рассказы, я никакой «цели» никогда не преследовал, я сочинял для себя, для жены и для полудюжины остроумных друзей, ныне покойных. Этот рассказ впервые был опубликован 22 сентября 1935 года в «Последних новостях» и три года спустя включен в сборник «Соглядатай» («Annales Russes», легендарный адрес: Париж, рю де Тюрбиго, дом 51).

В. Н., «Details of a Sunset and Other Stories» [«Подробности заката»], 1976

Весна в Фиальте. Рассказ вошел в «Набокову дюжину», 1958 (см. Приложение).

Облако, озеро, башня. Рассказ вошел в «Набокову дюжину», 1958 (см. Приложение).

Истребление тиранов. Написан в Ментоне весной или в начале лета 1938 года и опубликован в «Русских Записках» (Париж) в августе 1938 года, а также в моем сборнике «Весна в Фиальте». В этом рассказе на трон моего тирана претендуют Гитлер, Ленин и Сталин — и в романе «Под знаком незаконнорожденных» (1947) они вновь сойдутся вместе с пятой жабой. Истребление, таким образом, завершено.

В. Н., «Tyrants Destroyed and Other Stories» [«Истребление тиранов»], 1975

Лик напечатан в «Русских Записках» в феврале 1939-го и в моем третьем сборнике на русском языке, «Весна в Фиальте». Рассказ отражает миражи Ривьеры, где я написал его, и стремится создать впечатление спектакля, который поглощает неврастеника-актера, — хотя и не совсем так, как ему мечталось до того момента, когда ловушка захлопнулась.

Английский перевод вышел 10 октября 1964 года в журнале «Нью-Йоркер» и был включен в «Nabokov’s Quartet» [«Квартет Набокова»] (Phaedra, New York, 1966).

В. Н., «Tyrants Destroyed and Other Stories» [«Истребление тиранов»], 1975

Mademoiselle O. Рассказ вошел в «Набокову дюжину», 1958 (см. Приложение).

Василий Шишков. Желая несколько развеять мрачность парижской жизни в конце 1939 года (шесть месяцев спустя я перекочевал в Америку), я как-то вздумал сыграть с самым известным эмигрантским критиком Георгием Адамовичем (который так же регулярно поносил мои сочинения, как я — стихи его учеников) в невинную игру, напечатав в одном из двух ведущих журналов стихотворение, подписанное моим новым псевдонимом, с тем чтобы узнать его мнение об этом свежем авторе в еженедельной литературной колонке, которую он вел в парижской газете «Последние новости». Вот это стихотворение (в 1970 году я перевел его на английский для сборника «Poems and Problems» <«Стихи и задачи»>, McGraw-Hill, New York):

Поэты

Из комнаты в сени свеча переходит и гаснет… плывет отпечаток в глазах, пока очертаний своих не находит беззвездная ночь в темно-синих ветвях. Пора, мы уходим: еще молодые, со списком еще не приснившихся снов, с последним, чуть зримым сияньем России на фосфорных рифмах последних стихов. А мы ведь, поди, вдохновение знали, нам жить бы, казалось, и книгам расти, но музы безродные нас доконали, — и ныне пора нам из мира уйти. И не потому, что боимся обидеть своею свободою добрых людей… Нам просто пора, да и лучше не видеть всего, что сокрыто от прочих очей: не видеть всей муки и прелести мира, окна в отдаленье, поймавшего луч, лунатиков смирных в солдатских мундирах, высокого неба, внимательных туч; красы, укоризны; детей малолетних, играющих в прятки вокруг и внутри уборной, кружащейся в сумерках летних; красы, укоризны вечерней зари; всего, что томит, обвивается, ранит: рыданья рекламы на том берегу, текучих ее изумрудов в тумане, — всего, что сказать я уже не могу. Сейчас переходим с порога мирского в ту область… как хочешь ее назови: пустыня ли, смерть, отрешенье от слова, — а может быть проще: молчанье любви… Молчанье далекой дороги тележной, где в пене цветов колея не видна, молчанье отчизны (любви безнадежной), молчанье зарницы, молчанье зерна. Подписано: Василий Шишков

Это стихотворение появилось в октябре или ноябре 1939 года в «Русских Записках» [139] и в своем критическом обзоре Адамович отозвался о нем с исключительным энтузиазмом («Наконец-то в нашей среде появился великий поэт» и т. п. — цитирую по памяти, но, насколько мне известно, один из составителей моей библиографии сейчас занимается поисками этой рецензии). Не в силах удержаться от продолжения своего розыгрыша, я вскоре после выхода этого панегирика опубликовал в тех же «Последних новостях» (в декабре 1939-го? Здесь я вновь не могу ручаться в точности) рассказ «Василий Шишков» (включен в сборник «Весна в Фиальте»), который можно было трактовать, в зависимости от степени проницательности эмигрантского читателя, либо как действительное происшествие с реальным человеком по фамилии Шишков, либо как иронически-лукавое изложение удивительного случая растворения одного поэта в другом. Адамович сперва отмахивался, когда нетерпеливые друзья и недруги указывали ему, что Шишкова я выдумал; но в конце концов сдался и в своем следующем обзоре разъяснил, что я — «достаточно искусный пародист, чтобы изобразить гения». От души желаю всем критикам проявлять такое же великодушие. Я встречал его всего дважды, мимоходом; по случаю его недавней кончины многие старые литераторы превозносили его доброту и проницательность. В действительности в его жизни было только две страсти: русская поэзия и французские матросы.

139

В действительности стихи были напечатаны в другом журнале — «Современные Записки» (кн. 69, июль 1939 г.). Обстоятельства публикации «Поэтов» подробно исследованы нами в работе «Продолжение следует. Неизвестные стихи Набокова под маркой „Василiй Шишковъ“» (Звезда. 2012. № 7. С. 198–223).

В. Н., «Tyrants Destroyed and Other Stories» («Истребление тиранов»), 1975

Ultima Thule и Solus Rex. Зима 1939–40 годов оказалась последней для моей русской прозы. Весной я уехал в Америку, где мне предстояло двадцать лет кряду сочинять исключительно по-английски. Среди написанного в эти прощальные парижские месяцы был роман, который я не успел завершить до отъезда и к которому уже не возвращался. За вычетом двух глав и нескольких заметок эту неоконченную штуку я уничтожил. Первая глава, под названием «Ultima Thule», была напечатана в 1942 году («Новый журнал», № 1, Нью-Йорк); глава вторая, «Solus Rex», вышла ранее, в начале 1940 года («Современные Записки», №. 70, Париж). Английский перевод, сделанный мною в соавторстве с моим сыном в 1971 году, предельно верен оригиналу, включая восстановление на своем месте сцены, которая в «Современных Записках» была заменена рядом отточий [140] .

140

В настоящем издании эта сцена впервые восстановлена по русским рукописным вставкам Набокова в номере «Современных Записок».

Быть может, закончи я мой роман, читателям не пришлось бы ломать голову над несколькими загадками: был ли Фальтер шарлатаном? истинный ли он провидец? а может быть, он медиум, через которого покойная жена рассказчика, как знать, передала смутное содержание фразы, то ли узнанной, то ли не узнанной ее мужем? Как бы там ни было, кое-что ясно вполне. По мере развертывания воображаемой страны (что на первых порах лишь отвлекало его от несчастья, но потом превратилось в безраздельное творческое наваждение) вдовец так глубоко уходит в этот Предел мира, что он начинает обретать свою собственную реальность. В первой главе Синеусов говорит, что он переезжает с Ривьеры в свою старую парижскую квартиру; на самом же деле он перебирается в угрюмый дворец на далеком северном острове. Его искусство помогает ему воскресить жену в облике королевы Белинды — безнадежное свершение, не дающее ему восторжествовать над смертью даже в мире свободного вымысла. В третьей главе ей предстояло вновь умереть — от бомбы, предназначенной для ее мужа, на новом мосту через Эгель, всего несколько минут спустя после его возвращения с Ривьеры. Вот, пожалуй, и все, что я могу разглядеть сквозь пыль, повисшую над обломками моих прежних вымыслов.

Два слова о «Кр.». Это обозначение представляло известную трудность для переводчиков: русское слово «король» в том смысле, в каком оно употреблено в рассказе, всегда имеет сокращенную форму «Кр.», что по-английски передается при помощи одной буквы «K». Коротко говоря, мой «Кр.» относится к шахматной фигуре, а не к фигуре какого-нибудь шаха. Что же касается заглавия этого фрагмента, позволю себе процитировать «Термины и темы шахматной композиции» Блэкбурна (Лондон, 1907): «Если единственной черной фигурой на доске является король, такая задача относится к типу „solus rex“» [141] .

141

Одинокий король (лат.).