Полное собрание сочинений. Том 20. Варианты к «Анне Карениной»
Шрифт:
– Этаго я не понимаю.
– Теперь скажите, что длать мужу. Не для себя, не для своего счастья. Своего счастья уже нтъ. (Алексй Александровичъ говорилъ, а самъ удивлялся, какъ для него самаго уяснялось въ первый разъ его положеніе), но что ему длать для нее, для сына, для того чтобы поступить справедливо.
– Что длать? Что длать? – Она открыла ротъ въ болзненную улыбку, и слезы выступили у ней на глаза. Она знала, что длать – то, что она длала – нести крестъ. Она и сказала: «нести», но остановилась.
– То то и ужасно въ этомъ род горя, что нельзя, какъ во всякомъ другомъ, въ потер, смерти, нести крестъ, а тутъ нужно дйствовать. Нужно выдти изъ того унизительнаго положенія, въ которое вы поставлены. Нельзя жить втроемъ. [1248]
– Я не понимаю этаго; но я думаю, что отъ такого увлеченія однаго можно удержать, спасти. Знаю, не будетъ уже счастія, но не будетъ погибели, но я по себ сужу, не удивляйтесь: если бы я разъ пала и меня не остановили бы, я бы погибла совсмъ, совсмъ – ея, ея спасти нужно.
1248
Рядом
– Вотъ этаго я никогда не думалъ, – сказалъ задумавшись Алексй Александровичъ. – Я не могу вдругъ понять нкоторыхъ вещей, мн надо подумать. Да. Но мужъ не думалъ этаго. Онъ думалъ одно – что длать. Выходы извстные. Дуэль, убить или быть убитымъ. Этаго онъ не могъ сдлать, вопервыхъ, потому, что онъ Христіанинъ, вовторыхъ, потому, что это губило совсмъ ее, ея репутацію и сына. Остается другое – увщаніе Христіанское. Мужъ сдлалъ это, и ему посмялись, остается послднее – разводъ. И на это онъ ршился.
– Все, только не разводъ, – ршительно вскрикнула Дарья Александровна.
– Отчего?
– Я не знаю отчего, но только это ужасно. Она будетъ ничьей женой, она погибнетъ.
– Но что же длать?
– Не знаю, но неужели это правда?
– Да, правда, и одно есть спасенье. Это смерть. Смерть.
– Нтъ, постойте. Я знаю, это ужасно, но у васъ есть цль. Вы не должны погубить ее. Постойте, я вамъ скажу другую исторію. Двушка выходитъ замужъ. Мужъ обманываетъ ее. Жена въ злоб ревности хочетъ все бросить сама, но она опоминается и благодарна другу. Вы знаете, Анна спасла меня. И несетъ крестъ. И дти растутъ, мужъ возвращается въ семью и чувствуетъ свою неправду, не всегда, но чувствуетъ, длается чище, лучше, и крестъ становится легче и легче. Мужъ обязанъ спасти жену. Я простила и вы должны простить.
Алексй Александровичъ до сихъ поръ думалъ, что его мучаетъ, главное, сынъ, но тутъ онъ увидалъ, что въ глубин души у него было другое. Вдругъ вскипла въ немъ злоба, которой онъ и не зналъ за собой. Можетъ быть, видъ этой женщины и сравненіе съ ней своей жены произвели въ немъ эти чувства.
– Простить, я знаю, – сказалъ онъ, – но есть всему предлъ, и простить эту женщину, погубившую все мое прошедшее, мою вру, всего меня, простить я не могу. Одно, что я могу, съ усиліемъ, не мстить ей. Его я не ненавижу даже, я равнодушенъ къ нему. Онъ не злой, нo заблудшій человкъ. Но спасти сына изъ грязи, отбросить ее отъ себя, забыть, зарыться въ труд – это одно желаніе. Это жажда неудержимая души.
Дарья Александровна закрыла лицо платкомъ и плакала, но онъ, добрый человкъ, не жаллъ ее. Только приличія заставили его опомниться.
– Извините меня, я разстроилъ васъ своимъ горемъ, у каждаго своего довольно.
– Да это мое, мое горе. Я не могу, не умю сказать вамъ, что надо. Вы жалкій, вы добрый человкъ, но вы не правы. Пожалуйста, оставайтесь у насъ. Я хочу васъ видть, мы еще поговоримъ, пожалуйста. Мн хочется сказать вамъ, да я не умю.
Алексй Александровичъ остался обдать и до обда провелъ два часа съ дтьми, которые полюбили его. [1249]
1249
Ниже на полях написано: [1] Студентъ племянникъ [2] За обдомъ ршилъ изъ словъ Степана Аркадьича дуэль [3] Красавица прізжаетъ. «Ну что?» Подъ тайной разсказываетъ, онъ будетъ.
IV.
Гости собрались вс прежде хозяина. Степанъ Аркадьичъ опоздалъ на полчаса, но ничто не могло противустоять его bonne humeur, [1250] и всмъ показалось естественнымъ, что онъ опоздалъ, задержанный Прокуроромъ Синода, до котораго у него было дло. Онъ оживилъ и соединилъ всхъ гостей въ одну минуту. Разсказалъ кучу приключеній, которыя съ нимъ были въ этотъ день, кучу анекдотовъ и послднихъ новостей о ссор предводителей, о здоровь старухи Нарышкиной. Онъ всхъ видлъ, все зналъ. Кром того, онъ усплъ распорядиться послать за дорогимъ виномъ (Онъ остался недоволенъ тмъ, которое приготовила жена) и задержалъ обдъ. Обдали въ этотъ день у Алабиныхъ четверо гостей: ея сестра съ прелестными волосами и шеей, красавица Китти, или Катерина, та самая, которая, какъ онъ слышалъ, должна была когда-то вытти за [1251] Ордина и которая поэтому интересовала его, племянникъ Алабина, сосредоточенный, мудреный студентъ, окончившій курсъ и [1252] черный молодой сельскій житель Равиновъ, появлявшійся иногда въ Петербургскомъ свт, извстный ему своими хотя умными, но рзкими сужденіями обо всемъ, и еще товарищъ Алабина, толстый гастрономъ и весельчакъ Туровцинъ. Дти не обдали за столомъ, и Долли, очевидно, была неспокойна и не въ своей тарелк.
1250
[хорошему настроению,]
1251
Зачеркнуто: Гагина
1252
Зач. Равскій
Лакей въ бломъ галстук объявилъ, что кушанье готово, тогда, когда принесли бургонское и ликеръ, и Степанъ Аркадьичъ пригласилъ
къ водк. Разговоръ, какъ всегда, невяжущійся при ожиданіи обда, оживился, тоже какъ всегда, передъ столомъ, уставленнымъ красивыми графинами 6-ти разнообразныхъ водокъ и десятка сыровъ съ серебряными лопаточками и безъ лопаточекъ, жестянокъ консервовъ, грыбковъ и крошечныхъ ломтиковъ французскаго хлба съ parmez[аномъ] паутиной вмсто мякиша [1253]1253
Против этого абзаца написано: Она до слезъ краснетъ, встртивъ его.
Съ полными ртами и мокрыми губами отъ пахучихъ водокъ, разговоръ оживился между мущинами у закуски.
– Неужели ты опять былъ на гимнастик? – сказалъ Степанъ Аркадьичъ съ полнымъ ртомъ, подсовывая красный сыръ шаромъ Алексю Александровичу и обращаясь къ Равскому и лвой рукой ощупывая его стальную мышцу, какъ и красный сыръ, выставляющуюся подъ тонкимъ чернымъ сукномъ сюртука. Ровскій напружилъ по привычк мышцу и улыбнулся, блеснувъ своими агатово черными глазами и блыми зубами.
– Не могу, я бы умеръ въ город, если бъ не гимнастика. На искуственную жизнь нужны искуственные поправки. Въ деревн, когда я сдлаю почти каждый день верстъ 30 верхомъ или пшкомъ, – говорилъ онъ, сторонясь съ мягкимъ поклономъ извиненія передъ дамами, которыхъ хозяйка подводила къ закуск.
– Да, это Самсонъ, – сказалъ Степанъ Аркадьичъ, обращаясь къ Алексю Александровичу, который своими тихими, добрыми глазами смотрлъ любопытно на Ровскаго.
– Куда же вы здите такъ далеко, – сказала красавица, ловя своей вилкой, которую она держала своими розовыми пальчиками, грибъ непокорный и встряхивая кружевами на рукав. – Куда же вы такъ далеко здите? – сказала она, въ полуоборота оглядываясь на него, такъ что завитокъ волосъ легъ ей по щек, и улыбаясь.
Онъ тоже улыбнулся.
– Если бы спросить у Сухотина (это былъ новый Репетиловъ), куда онъ цлый день здитъ, онъ не могъ бы сразу отвтить – нужно. Такъ мн кажется, что ему не нужно, а вамъ можетъ показаться, что мн не нужно.
«Онъ говоритъ хорошо, хоть и длинно немного, и онъ лучше, чмъ я прежде полагалъ, – подумалъ Алексй Александровичъ, глядя на него. – Врно тутъ есть между ними что-нибудь. Кто изъ нихъ будетъ несчастный?» подумалъ онъ, такъ какъ съ мыслью о брак для него необходимо соединялось понятіе о несчастьи однаго изъ супруговъ. Когда садились, все перекрестились, кром студента, который, стараясь не быть замченнымъ, метнулъ на всхъ глазами. Долли и Степанъ Аркадьичъ перекрестились чуть чуть, Алексй Александровичъ просто, Равскій съ афектаціей. Все было хорошо за столомъ, но чувствовалось опытному въ свт, какъ Алексй Александровичъ, человку, что въ обд этомъ было усиліе. Еслибы не добродушная верва [1254] Степана Аркадьича, усиліе это было[бы] еще замтне. Степанъ Аркадьичъ былъ такъ милъ, разговорчивъ, веселъ, натураленъ, хозяйка такъ мила и граціозна, несмотря на то, что она длала надъ собой очевидное усиліе, что Алексй Александровичъ здсь, въ Москв, въ сфер незнакомыхъ ему людей и увренный въ томъ, что никто не знаетъ про его отношеніе къ жен, на время забылся и увлекся общимъ разговоромъ, который переходилъ незамтно отъ однаго интереснаго разговора къ другому, привлекая всхъ къ участію, даже и студента, котораго, если онъ молчалъ, Долли задирала и вводила въ разговоръ. [1255] Ровскій особенно интересенъ былъ Алексю Александровичу. Онъ измнилъ о немъ прежнее мнніе, что онъ былъ несоотвтственно съ своими способностями гордый человкъ; теперь Алексй Александровичъ видлъ – отъ того ли, что онъ выказывалъ больше истиннаго ума и обширное образованіе, или отъ того, что онъ сбавилъ гордости, – все это отъ присутствія красавицы, за которой онъ, очевидно, ухаживалъ, но онъ былъ очень и очень замчательный человкъ, и Алексй Александровичъ интересовался имъ. Но вдругъ разговоръ, переходившій съ общественнаго, ученаго, музыкальнаго предмета на музыку и ея критик[овъ], онъ долго остановился, вдругъ разговоръ перешелъ въ конц обда на послднюю французскую полемику между Dumas и E. Girardin и l'homme femme. Разговоръ при дамахъ велся такъ, какъ онъ ведется въ хорошемъ обществ, т. е. искусно обходя все слишком сырое, и разговоръ занялъ всхъ сильно, несмотря на то, что Долли, понявъ всю тяжесть этаго разговора для Алекся Александровича, хотла замять его. Студентъ и Ровскій стали спорить. Ровскій, очевидно, говорилъ для красавицы, такъ что, когда она ушла, онъ косился на нее, оставшись въ зал, когда она ушла. Алексй Александровичъ молчалъ и слушалъ. Степанъ Аркадьичъ сталъ на сторону студента и поддерживалъ его противъ сильной и немного многословной полемики Ровскаго. Студентъ, разумется, защтцалъ права женщины, Ровскій развивалъ и подкрплялъ мысль Дюма. Онъ говорилъ, что ее надо убить. И это мнніе такъ шло къ его атлетической фигур, чернымъ глазамъ и зловщему ихъ блеску, что невольно врилось, что онъ говорилъ то, что думалъ. Алексй Александровичъ не раздлялъ ни мнніе студента, ни мнніе Ровскаго. Онъ даже не понималъ ихъ.
1254
[живость]
1255
Рядом с текстом последних двадцати строк на полях написано:
[1] Анненковъ и Юрьевъ о правахъ женщинъ. [2] Не права, а обязанности. Мужчины требуютъ правъ кормилицы. [3] Степанъ Аркадьичъ на сторон, правъ женщинъ. Сейчасъ видно будетъ, на чьей онъ сторон. Неизвстно какое химическое тло, но основаніе или кислота.