Полное собрание сочинений. Том 20. Варианты к «Анне Карениной»

– Прощайте, Алексй Александровичъ, еще разъ благодарю васъ, – сказала Бетси, остановившись въ маленькой гостиной и крпко пожимая ему руку. – Я посторонній человкъ, но я такъ люблю Анну и уважаю васъ, что я позволю себ совтъ. Примите его, Алексй есть олицетворенная честь, и онъ узжаетъ.

– Благодарю васъ, Княгиня, за ваше участіе и совты; я привыкъ семейныя дла обдумывать и ршать самъ.

Онъ сказалъ это по привычк съ достоинствомъ и тотчасъ же подумалъ, [1318] что какія бы онъ ни говорилъ слова, достоинства не могло быть въ его положеніи. И это онъ увидалъ по сдержанной, насмшливой улыбк, съ которой Бетси взглянула на него посл его фразы.

1318

Зачеркнуто: о всей низости

Еще Бетси не успла выйти изъ комнаты, какъ Степанъ Аркадьичъ, сіяя свжестью, красотою и весельемъ лица, вошелъ въ комнату.

– А, Княгиня, вотъ пріятная встрча, – заговорилъ онъ, – а я былъ у васъ.

– Встрча на минутку, потому что я ду, – сказала Бетси, надвая перчатку.

– Что, Анн лучше? Ну, слава Богу, – обратился онъ къ зятю. – Постойте, Княгиня, надвать перчатку, дайте поцловать вашу ручку. Ни за что я такъ не благодаренъ возвращенію старины въ модахъ, какъ цлованію рукъ. – Онъ поцловалъ руку Бетси. – Когда же увидимся?

– Вы не стоите, – отвчала Бетси улыбаясь.

И Степанъ Аркадьичъ, кокетничая съ Бетси, вышелъ съ нею провожать ее до кареты.

– Подите къ жен, не провожайте меня, – сказала Бетси Алексю Александровичу.

Алексй Александровичъ пошелъ къ жен. Она лежала, но, услыхавъ его шаги, поспшно встала и, отирая слезы, [1319] сла на прежнее мсто, испуганно глядя на него.

– Я очень благодаренъ вамъ за ваше довріе ко мн, – кротко сказалъ Алексй Александровичъ, [1320] садясь подл нея.

1319

Зач.: вышла къ нему

1320

Зач.: начатую фразу

– И очень благодаренъ за ваше ршеніе; я тоже полагаю, что нтъ никакой надобности Графу Вронскому прізжать сюда.

– Да я ужъ сказала, такъ что жъ повторять? – вдругъ съ раздраженіемъ, котораго она не успла удержать, сказала Анна.

«Никакой надобности, – подумала она, – прізжать человку проститься съ той женщиной, которую онъ любитъ, для которой погубилъ себя, нтъ надобности видть своего ребенка отъ этой женщины – женщины, которая его одного любила и любитъ и которая не можетъ жить безъ него. Нтъ никакой надобности. Боже мой! Боже мой! зачмъ я не умерла и должна смотрть на ненавистнаго этаго великодушнаго человка». Она сжала руки и опустила блестящіе глаза на его руки съ напухшими жилами, которыя медленно потирали одна другую.

– Не будемъ никогда говорить объ этомъ, – прибавила она спокойне.

– Мое одно желаніе состоитъ въ томъ, – треща пальцами, медленно началъ Алексй Александровичъ, – чтобы никогда не упоминать объ этомъ, и очень радъ видть…

– Что мое желаніе сходится съ вашимъ, – докончила она, звеня голосомъ, раздраженная теперь тмъ, что онъ такъ медленно говоритъ и что она знаетъ впередъ все, что онъ скажетъ. [1321]

– Да, – подтвердилъ онъ, – и Княгиня Тверская совершенно неумстно вмшивается въ самыя трудныя домашнія дла. То, что для нея кажется простымъ......

1321

Зачеркнуто: Онъ помолчалъ.

– Я ничему не врю, что про нее говорятъ, – быстро сказала Анна, – я знаю, что она меня искренно любитъ.

Алексй Александровичъ вздохнулъ и помолчалъ. Она тревожно играла кистями халата, взглядывая на него съ тихой ненавистью и всми силами души желая только однаго – быть избавленной отъ его постылаго присутствія.

– А я послалъ сейчасъ за докторомъ, – сказалъ Алексй Александровичъ.

– Я здорова, зачмъ мн доктора?

– Нтъ, маленькая кричитъ и, говорятъ, у кормилицы молока мало.

– Для чего же вы не позволили мн кормить, когда я умоляла объ этомъ? Все равно (Алексй Александровичъ понялъ, что значило это все равно) онъ ребенокъ, а его уморятъ. – Она позвонила и велла принести ребенка. – Я просила кормить, мн не позволили, а теперь попрекаютъ.

– Я не попрекаю…

– Ужъ одно, что этотъ ребенокъ здсь… Боже мой! зачмъ мы не умерли. – И она зарыдала. – Простите меня, я раздражена, я несправедлива, [1322] уйдите.

Алексй Александровичъ вышелъ и пошелъ въ кабинетъ.

1322

Зач.: но какъ бы было все хорошо, если бы я умерла.

«Нтъ, это не можетъ такъ оставаться, [1323] – сказалъ себ Алексй Александровичъ, – нтъ, христіанское чувство прощенія – это одна сторона дла; прощеніе успокоило меня, дало мн опору, да. – Онъ старался уврить себя, что это такъ было. – Но что длать, какъ продолжать жизнь – это другая сторона дла, и я ничего не знаю. Знаю только то, что такъ это оставаться не можетъ. Она ненавидитъ меня, я думаю, съ своимъ духовнымъ величіемъ. – Алексй Александровичъ съ грустью чувствовалъ, что это такъ. – Необходимо предоставить ей выборъ, необходимо знать ее вс мысли, которыя она, очевидно, не въ силахъ выразить. Необходимо написать ей и вызвать ее на откровенный отвтъ».

1323

Зач.: Онъ слъ за столъ и хотлъ писать, но пришелъ ‹поваръ› дворецкій объ обд и упомянулъ о бургонскомъ, которое нужно было для Степана Аркадьича. Алексй Александровичъ далъ денегъ и слъ писать письмо. Онъ хотлъ написать ей, что считаетъ невозможнымъ такую жизнь и узжаетъ. Но куда? Съ сыномъ или одинъ? И хорошо ли бросить ее? Онъ вспомнилъ слова няни и сталъ молиться Богу.

Алексй Александровичъ слъ къ столу, досталъ бумаги и хотлъ тотчасъ, такъ какъ оставалось еще два часа до обда, писать ей. Но что писать? Онъ всталъ, перекрестился и прочелъ [1324] «Отче нашъ». Опять слъ и началъ: «Бывшій другъ и жена моя Анна», потомъ замаралъ. «Нтъ, изложу прямо, на черно дло». Онъ началъ: [1325] «Я желалъ и желаю однаго…» «Нтъ, не о себ. А изложить самую исторію дла». «Когда я въ первый разъ услыхалъ отъ васъ, – онъ поправилъ отъ тебя, – что отношенія наши прекращены»… «Да нтъ, что же излагать, она знаетъ все. Надо только сказать, что я ршилъ». Онъ замаралъ. «Положеніе это невозможно ни для тебя, ни для меня, ни для дтей». «Но какое же возможно?» подумалъ онъ. И вставъ, сталъ ходить.

1324

Зачеркнуто: молитву Господню

1325

Зач.: <«Есть предлы терпнію»> «Поврь»

Проводивъ княгиню Бетси до кареты и еще разъ поцловавъ ея ручку выше перчатки и навравъ ей такого неприличнаго вздора, что она уже не знала, сердиться ли ей или смяться, Степанъ Аркадьичъ вернулся въ спальню и засталъ Анну въ слезахъ. Но личность Степана Аркадьича, и на всхъ дйствовавшая, какъ миндальное масло, смягчающе и успокоительно, подйствовала успокоительно и на Анну. Она разсказала ему все и призналась въ томъ, что она меньше чмъ когда нибудь чувствуетъ себя въ силахъ переносить видъ мужа.

– Я слыхала, что женщины любятъ людей даже за ихъ пороки, но я ненавижу его за его добродтели. Я не могу жить съ нимъ. Его видъ физически дйствуетъ на меня, я выхожу изъ себя. Кончено, я погубила себя.

– Отчего же? – сказалъ Степанъ Аркадьичъ, – я не вижу. По моему, ваше положеніе очень просто. Не сошлись характерами, – сказалъ Степанъ Аркадьичъ, недавно видвшій такое заглавіе гд то на афиш; – надо прямо и ясно распутать положеніе. По моему, я вижу, нужно разводъ и больше ничего.