Полное собрание сочинений. Том 3. Развитие капитализма в России

В чем же состоят изменения, внесенные в этот порядок Энгельгардтом? Он переходит к посевам льна – торгово-промышленного растения, требующего массы рабочих рук. Усиливается, следовательно, торговый и капиталистический характер земледелия. Но как добыть рабочие руки? Энгельгардт пытался сначала к новому (торговому) земледелию применить старую систему: отработки. Дело не пошло, работали плохо, «подесятинная отработка» оказывалась не под силу крестьянам, которые всеми силами сопротивлялись «огульной» и кабальной работе. «Нужно было изменить систему. Между тем я уже оперился, завел своих лошадей, сбрую, телеги, сохи, бороны и мог уже вести батрачное хозяйство. Я начал работать лен частью своими батраками, частью сдельно, нанимая на определенные работы» (218). Итак, переход к новой системе хозяйства и к торговому земледелию требовал замены отработков капиталистической системой. Для повышения производительности труда Энгельгардт применил испытанное средство капиталистического производства: штучную работу. Бабы нанимались работать с копны, с пуда, и Энгельгардт (не без некоторого наивного торжества) рассказывает об удаче этой системы; повысилась стоимость обработки (с 25 руб. за 1 дес. до 35 руб.), но зато повысился и доход на 10–20 руб., повысилась производительность труда работниц при переходе от кабальной работы к вольнонаемной (с 20 фунтов в ночь до 1 пуда), повысился заработок работниц до 30–50 коп. в день («небывалый в наших местах»). Местный торговец красным товаром от души похвалил Энгельгардта: «большое движение торговле изволили льном дать» (219).

Примененный сначала к обработке торгового растения, вольнонаемный труд стал охватывать постепенно другие сельскохозяйственные операции. Одной из первых операций, отнятых капиталом у отработков, оказалась молотьба. Известно, что и во всех вообще частновладельческих хозяйствах этот вид работ наиболее часто производится капиталистически. «Часть земли, – писал Энгельгардт, – я сдаю на обработку крестьянам кругами, потому что иначе мне трудно было бы справиться с жнитвом ржи» (211). Отработки, следовательно, служат прямым переходом к капитализму, обеспечивая хозяину труд поденщиков в самое горячее время. Первоначально обработка кругов отдавалась с молотьбой, но и здесь дурное качество работы заставило перейти к вольнонаемному труду. Обработка кругов стала отдаваться без молотьбы, а эта последняя производилась отчасти трудом батраков, отчасти сдавалась рядчику с артелью наемных рабочих за сдельную плату. Результатом замены отработков капиталистической системой и здесь было: 1) повышение производительности труда: прежде 16 человек в день вымолачивали 9 сотен, теперь 8 человек – 11 сотен; 2) повышение умолота; 3) сокращение времени молотьбы; 4) повышение заработка рабочего; 5) повышение прибыли хозяина (212).

Далее, капиталистическая система охватывает и операции по обработке почвы. Вводятся плуги вместо старых сох, и работа переходит от закабаленного крестьянина к батраку. Энгельгардт, торжествуя, сообщает об успехе нововведения, о добросовестном отношении рабочих, доказывая вполне справедливо, что обычные обвинения рабочего в лености и недобросовестности есть результат «крепостного клейма» и кабальной работы «на барина», что новая организация хозяйства требует и от хозяина предприимчивости, знания людей и уменья обращаться с ними, знания работы и ее меры, знакомства с технической и коммерческой стороной земледелия, – т. е. таких качеств, которых не было и быть не могло у Обломовых крепостной или кабальной деревни. Различные изменения в технике земледелия неразрывно связаны друг с другом и ведут неизбежно и к преобразованию экономики. «Например, положим, что вы ввели посев льна и клевера, – сейчас же потребуется множество других перемен и, если не сделать их, то предприятие не пойдет на лад. Потребуется изменить пахотные орудия и вместо сохи употреблять плуг, вместо деревянной бороны – железную, а это, в свою очередь, потребует иных лошадей, иных рабочих, иной системы хозяйства по отношению к найму рабочих и т. д.» (154–155).

Изменение техники земледелия оказалось таким образом неразрывно связанным с вытеснением отработков капитализмом. Особенно интересна при этом та постепенность, с которой происходит это вытеснение: система хозяйства по-прежнему соединяет отработки и капитализм, но центр тяжести мало-помалу передвигается с первых на второй. Вот какова была организация преобразованного хозяйства Энгельгардта:

«Нынче у меня работы множество, потому что я изменил всю систему хозяйства. Значительная часть работ производится батраками и поденщиками. Работы самые разнообразные: и ляда жгу под пшеницу, и березняки корчую под лен, и луга снял на Днепре, и клеверу насеял, и ржи пропасть, и льну много. Рук нужно бездна. Чтобы иметь работников, необходимо позаботиться заранее, потому что, когда наступит время работ, все будут заняты или дома, или по другим хозяйствам. Такая вербовка рабочих рук производится выдачей вперед денег и хлеба под работы» (116–117).

Отработки и кабала остались, следовательно, и в «правильно» поставленном хозяйстве, но, во-1-х, они заняли уже подчиненное место по отношению к вольному найму, а, во-2-х, и самые отработки видоизменились; остались преимущественно отработки второго вида, предполагающие не крестьян-хозяев, а сельскохозяйственных батраков и поденщиков.

Итак, собственное хозяйство Энгельгардта лучше всяких рассуждений опровергает народнические теории Энгельгардта. Задавшись целью поставить рациональное хозяйство, – он не мог сделать этого, при данных общественно-экономических отношениях, иначе, как посредством организации батрачного хозяйства. Повышение техники земледелия и вытеснение отработков капитализмом шло в данном хозяйстве рука об руку, – точно так же, как оно идет рука об руку и во всех вообще частновладельческих хозяйствах России. С наибольшей рельефностью сказывается этот процесс на употреблении машин в русском сельском хозяйстве.

VII. Употребление машин в сельском хозяйстве

Пореформенная эпоха делится на четыре периода по развитию сельскохозяйственного машиностроения и употребления машин в сельском хозяйстве [153] . Первый период охватывает последние годы перед крестьянской реформой и первые годы после нее. Помещики бросились было покупать заграничные машины, чтобы обойтись без «дарового» труда крепостных и устранить затруднения по найму вольных рабочих. Попытка эта кончилась, разумеется, неудачей; горячка скоро остыла, и с 1863–1864 гг. спрос на заграничные машины упал. С конца 70-х годов начался второй период, продолжавшийся до 1885 г. Этот период характеризуется чрезвычайно правильным и чрезвычайно быстрым ростом привоза машин из-за границы; внутреннее производство возрастает тоже правильно, но медленнее, чем привоз. С 1881 по 1884 г. привоз сельскохозяйственных машин возрастал особенно быстро, что объясняется отчасти отменой в 1881 году беспошлинного ввоза чугуна и железа для надобностей заводов, изготовляющих сельскохозяйственные машины. Третий период – с 1885 г. до начала 90-х годов. Сельскохозяйственные машины, ввозившиеся до этого времени беспошлинно, облагаются в этом году пошлиной (50 коп. золотом с пуда). Высокая пошлина понижает в громадных размерах ввоз машин, причем и внутреннее производство развивается медленно под влиянием сельскохозяйственного кризиса, начало которого относится именно к этому периоду. Наконец, с начала 1890-х годов начинается, видимо, четвертый период, когда опять поднимается ввоз сельскохозяйственных машин и особенно быстро растет внутреннее производство их.

153

См. «Ист. – стат. обзор промышленности в России», т. I. СПБ. 1883 (изд. к выставке 1882 г.), статья В. Черняева: «Сельскохозяйственное машиностроение». – То же, т. II. СПБ. 1886, в группе IX. – «Сельское и лесное хозяйство России» (СПБ. 1893, изд. для Чикагской выставки), статья г. В. Черняева: «Земледельческие орудия и машины». – «Производительные силы России» (СПБ. 1896, изд. для выставки 1896 г.), статья г. Ленина– «Сельскохозяйственные орудия и машины» (отд. I). – «Вестник Финансов», 1896, № 51 и 1897, № 21. – В. Распопин, пит. статья. Только последняя статья ставит вопрос на политико-экономическую почву, все же предыдущие писаны специалистами-агрономами.

Приводим статистические данные, иллюстрирующие изложенное. Средний годовой размер ввоза сельскохозяйственных машин из-за границы составлял в периоды:

О производстве сельскохозяйственных машин и орудий в России не имеется, к сожалению, таких полных и точных данных. Неудовлетворительность нашей фабрично-заводской статистики, смешение производства машин вообще с производством именно сельскохозяйственных машин, отсутствие каких бы то ни было твердо установленных правил о разграничении «фабрично-заводского» и «кустарного» производства сельскохозяйственных машин, – все это не дает возможности представить полную картину развития сельскохозяйственного машиностроения в России. Сводя вместе те данные, которые имеются в вышеназванных источниках, получаем такую картину развития сельскохозяйственного машиностроения в России:

Из этих данных видно, с какой силой проявляется процесс вытеснения примитивных сельскохозяйственных орудий улучшенными (и, следовательно, процесс вытеснения примитивных форм хозяйства капитализмом). За 18 лет потребление сельскохозяйственных машин возросло более чем в 3¹/₂ раза, и произошло это главным образом на счет роста внутреннего производства, которое увеличилось более чем в 4 раза. Замечательно также передвижение главного центра этого производства с привислинских и прибалтийских губерний на южнорусские степные губернии. Если в 70-х годах главным центром земледельческого капитализма в России были губернии западной окраины, то в 1890-х годах создались еще более выдающиеся районы земледельческого капитализма в чисто русских губерниях [154] .

154

Для суждения о том, как изменилось дело за последнее время, приводим данные из «Ежегодника России» (изд. Центр, стат. ком СПБ. 1806) за 1900–1903 годы Производство с.-х. машин в империи определяется здесь в 12 058 тыс. руб., а ввоз из-за границы в 1902 г. – 15 240 тыс. руб., в 1903 году – 20 615 тыс. руб. (Примеч. ко 2-му изданию.)

Необходимо добавить по поводу приведенных сейчас данных, что хотя они и основаны на официальных (и, насколько нам известно, единственных) сведениях по рассматриваемому вопросу, тем не менее они далеко не полны и не вполне сравнимы за разные годы. За 1876–1879 годы есть сведения, особо собранные для выставки 1882 г.; они отличаются наибольшей полнотой, обнимая не только «заводское», но и «кустарное» производство сельскохозяйственных орудий; в среднем считали в 1876–1879 гг. 340 заведений в Европейской России вместе с Царством Польским, тогда как но данным «фабрично-заводской» статистики в 1879 г. было в Европейской России не более 66 заводов, изготовляющих сельскохозяйственные машины и орудия (подсчитано по «Указателю фабрик и заводов» Орлова за 1879 г.). Громадная разница этих цифр объясняется тем, что в числе 340 заведений считалось менее трети (100) таких, которые имеют паровой двигатель, и более половины (196) ручных заведений; 236 заведений из 340, не имея своих чугунолитеен, отливали чугунные части на стороне («Ист. – стат. обзор», 1. с.). Между тем, за 1890 и 1894 гг. сведения взяты из «Сводов данных о фабрично-заводской промышленности в России» (изд. д-та торговли и мануфактур) [155] . Сведения эти не охватывают полностью даже и «заводского» производства сельскохозяйственных машин и орудий; например, в 1890 г. «Свод» считал в Европейской России 149 заводов в этом производстве, тогда как в «Указателе» Орлова названо более 163 заводов, изготовляющих сельскохозяйственные машины и орудия; в 1894 г. по первые данным считали в Европейской России 164 завода этого рода («Веста. Фин.», 1897, № 21, стр. 544), а по «Перечню фабрик и заводов» указано за 1894/95 г. более 173 заводов, изготовляющих сельскохозяйственные машины и орудия. Что же касается до мелкого, «кустарного» производства сельскохозяйственных машин и орудий, то оно вовсе не входит в эти данные [156] . Поэтому не может подлежать сомнению, что сведения за 1890 и 1894 гг. значительно ниже действительности; это подтверждают и отзывы специалистов, которые считали, что в начале 1890-х годов в России производилось сельскохозяйственных машин и орудий на сумму около 10 млн. руб. («Сельское и лесное хозяйство», 359), а в 1895 г. – на сумму около 20 млн. руб. («Вестн. Фин.», 1896, № 51).

155

В «Вести. Фин.» за 1897 г. № 21 сопоставлены эти данные за 1888–1894 гг., но не указан точно источник их.

156

Всего мастерских, изготовляющих и ремонтирующих земледельческие орудия. считалось в 1864 г. – 64; в 1871 – 112, в 1874 – 203, в 1879 – 340, в 1885 – 435, в 1892 – 400 и в 1895 – около 400 («Сельское и лесное хозяйство России», стр. 358 и «Вестн. Фин «, 1896, № 51). Между тем, «Свод» считал в 1888–1894 гг. только 157–217 (в среднем за 7 лет 183) заводов этого рода. Вот пример, иллюстрирующий отношение «заводского» производства сельскохозяйственных машин к «кустарному» – в Пермской губ. в 1894 г. считали только 4 «завода» с суммой производства в 28 тыс. руб., тогда как «кустарных заведений» этой отрасли перепись 1894/95 г. насчитала 94 с суммой производства в 50 тыс. руб., причем в число «кустарных» вошли и такие заведения, которые имеют, например, 6 наемных рабочих и сумму производства свыше 8 тыс. руб. («Очерк состояния кустарной промышленности в Пермской губ.». Пермь. 1896).

Приведем несколько более подробные данные о видах и количестве изготовляемых в России с.-х. машин и орудий. Считают, что в 1876 г. производилось 25 835 орудий; в 1877 г. – 29 590; в 1878 – 35 226; в 1879 – 47 892 с.-х. машины и орудия. Как далеко превзойдены в настоящее время эти цифры, – видно из следующих указаний. Плугов в 1879 году производилось около 14¹/₂ тысяч, а в 1894 г. 75¹/₂ тыс. в год («Вести. Фин.», 1897, № 21). «Если пять лет тому назад вопрос о принятии мер для распространения плугов в крестьянских хозяйствах представлялся вопросом, требовавшим разрешения, то в настоящее время он разрешился сам собою. Покупка плуга тем или другим крестьянином не представляется уже диковинкою, а сделалась явлением обыкновенным, и теперь ежегодное количество плугов, приобретаемых крестьянами, можно считать тысячами» [157] . Масса примитивных земледельческих орудий, употребляемых в России, оставляет еще широкое поле для производства и сбыта плугов [158] . Прогресс в употреблении плуга выдвинул даже вопрос о применении электричества. По сообщению «Торгово-Промышленной Газеты» (1902, № 6), на втором электротехническом съезде «вызвал большой интерес доклад В. А. Ржевского – «Электричество в сельском хозяйстве»«. Докладчик иллюстрировал прекрасно исполненными рисунками обработку плугом поля в Германии при помощи электрической энергии и привел цифровые данные об экономичности обработки полей по этому способу из своего проекта и расчета, сделанного докладчиком, по предложению одного помещика для его имения в одной из южных губерний. По проекту предполагалось вспахивать ежегодно 540 дес., из которых часть дважды в год. Глубина распашки 4¹/₂–5 вершков; земля – чистый чернозем. Кроме плугов в проекте имеется оборудование машин для других полевых работ, а также молотилка и мельница, последняя в 25 сил при двух тысячах часов ежегодной работы. Стоимость полного оборудования имения с шестью верстами воздушного провода толщиною в 50 мм. докладчиком определена в 41 000 руб. Пахание одной десятины, в случае устройства и мельницы, обходится 7 р. 40 к., без мельницы – 8 р. 70 к. Оказалось, что по местным ценам на рабочие руки, скот и проч. при электрическом оборудовании получается экономия в первом случае в 1013 руб., а во втором случае, при меньшем потреблении энергии без мельницы, экономия выражается цифрою 966 рублей.

157

«Отчеты и исследования по кустарной промышленности в России». Издание м-ва гос. имуществ, т. I, СПБ. 1892, стр. 202. Крестьянское производство плугов в то же время падает, будучи вытесняемо заводским.

158

«Сельское и лесное хозяйство России», стр. 360.

В производстве молотилок и веялок не замечается такого крутого переворота, потому что оно сравнительно прочно установилось уже давно [159] . Создался даже особый центр «кустарного» производства этих орудий – гор. Сапожок Рязанской губ. с окрестными селами, и местные представители крестьянской буржуазии нажили себе хорошие денежки на этом «промысле» (ср. «Отч. и исслед.», I, 208–210). В производстве жнеек наблюдается особенно быстрое расширение. В 1879 г. их производилось около 780 штук в год; в 1893 г. считали, что их продается 7–8 тысяч штук в год, а в 1894/95 г. около 27 тыс. штук. В 1895 году, например, завод Д. Гриевза в г. Бердянске Таврической губернии – «самый крупный завод в Европе по этому производству» («Вестн. Фин.», 1896, № 51, т. е. по производству жнеек) – произвел 4464 жнейки. У крестьян Таврической губ. жнейки распространились настолько, что создался даже особый промысел: уборка машинами чужого хлеба [160] .

159

В 1879 г. производилось около 4¹/₂ тыс. молотилок, в 1894–1895 – около 3¹/₂ тыс. Последняя цифра не обнимает кустарного производства.

160

В 1893 г., например, «в Успенской экономии Фальц-Фейна (владелец 200 000 десятин) собралось 700 крестьянских машин с предложением своих услуг, и половина их ушла ни с чем, так как было нанято всего только 350» (Шаховский: «Сельскохозяйственные отхожие промыслы». М. 1896, стр. 161). Но в других степных губерниях, особенно заволжских, жнейки распространены еще слабо. Впрочем, в последние годы и эти губернии усиленно стремятся догнать Новороссию. Так, по Сызрано-Вяземской железной дороге было перевезено земледельческих машин, локомобилей и их частей в 1890 г. – 75 тыс. пудов, в 1891 г. – 62 тыс. пуд.; в 1892 г. – 88 тыс. пуд. в 1893 г. – 120 тыс. пуд. и в 1894 г. – 212 тыс. пуд., т. е. за какое-нибудь пятилетие перевозки возросли почти втрое. Станция Ухолово отправила земледельческих машин местного изделия в 1893 г. – около 30 тыс. пуд. в 1894 г. – около 82 тыс. пуд., тогда как до 1892 г. включительно отправки с.-х. машин с этой станции не достигали и 10 тыс. пуд. в год. «Из Ухолово отправляются преимущественно молотилки, изготовляемые в селе Канино, Деревне Смыково и частью в уездном городе Сапожке Рязанской губернии. При селе Канино имеются три чугунолитейных завода, принадлежащих Ермакову, Кареву и Голикову и изготовляющих преимущественно части земледельческих машин Окончательной же отделкой и сборной машин занимаются оба вышеупомянутые поселения (Смыково и Канино) почти поголовно» («Краткий обзор коммерческой деятельности Сызрано-Вяземской железной дороги за 1894 год» Вып. IV. Калуга, 1896, стр. 62–63) Интересен в этом примере, во-1-х, факт громадного роста производства именно в последние годы, годы низких хлебных цен, во-2-х, факт связи «фабрично-заводского» и так называемого «кустарного» производства. Последнее является просто-напросто «внешним отделением» фабрики.