Полное собрание сочинений. Том 74. Письма 1903 г.

Жалею, что тебе не понравился Куприн.⁵ В нем много лишнего, но очень ярко и хороши тон и язык.

Я всё крепну и радуюсь этому, главное п[отому], ч[то] могу писать. Хочется написать послесловие к «Рабоч[ему] народу», обращение к революционерам⁶ — показать им не только глупость, но вред их деятельности. Ты мало о себе и своих пишешь; кажется, всё хорошо. Смертей много.⁷ Мне иногда приходит в голову описать или живо представить себе умирание всех близких людей, какое страшное впечатление! Прости, что пишу глупости. В письме не выходит то, что можно говорить. Привет всем твоим.

Л. Т.

Датируется по расположению письма в копировальной книге № 5, л. 162.

Ответ на недатированное письмо С. Н. Толстого (от начала апреля).

¹ См. прим. 7 к письму № 71.

² См. прим. 8 к письму № 71.

³ Вильгельм фон Поленц, «Землевладелец» — «Русская мысль» 1903, 1—8; его же «Деревенский священник» — «Образование» 1903, 1—10. См. письмо № 316.

⁴ Очевидно, «Разрушение ада и восстановление его».

⁵ См. прим. 4 к письму № 55.

⁶ «К политическим деятелям».

⁷ С. Н. Толстой писал, что недавно умерли их сверстники, писатели Е. Л. Марков (1835—1903) и А. В. Сухово-Кобылин (1817—1903), а также дядя С. А. Толстой, К. А. Иславин (1827—1903).

* 124. А. Фишгендлеру.

1903 г. Апреля 3. Я. П.

Очень сожалею, что не могу исполнить вашего желания.

Не имею никакого определенного мнения о сионизме. Выдумывать же какое-нибудь суждение о предмете мне мало известном считаю ненужным.

Лев Толстой.

3 апр. 1903.

Печатается по копировальной книге № 5, л. 161.

Ответ на запрос А. Фишгендлера (Воронеж) об отношении Толстого к сионизму.

* 125. А. В. Олсуфьеву.

1903 г. Апреля 7. Я. П.

Любезный и истинно уважаемый

Александр Васильевич,

Хотя я и избавляю себя обыкновенно от условных форм обращения, я употребляю по отношению к вам эпитеты: любезный и уважаемый, п[отому] ч[то] истинно люблю и уважаю вас. И не думайте, пожалуйста, чтобы я этим хотел задобрить вас, пишу так п[отому], ч[то], входя в отношения с вами, хочется выразить мое чувство к вам.

Упоминаю о задобривании вас п[отому], ч[то], увы, опять утруждаю вас просьбою передать прошение государю.

Дело в том, что в 4-х верстах от меня жил крестьянин Афанасий Агеев. Агеев отпал от православия, смело могу сказать, не под моим влиянием. Когда я раз встретил Агеева на дороге, и он заговорил со мной, он был уже твердо убежденный христианин так называемого штундистского толка. Работая на железной дороге, он, обличив нечестные поступки одного из служащих, сделал себе в нем врага. Чтобы отомстить ему, его обвинили в том, что он произносил неприличные речи о богородице, его судили и приговорили к ссылке без срока в Сибирь.

Семья Агеева состоит из его жены, женщины больной женской болезнью, одной незамужней дочери, убогой идиотки сестры и 80-летнего старика отца. Агеев один кормил семью. Ссылка его лишает семью единственной поддержки. Жалко слышать про такие положения, но когда видишь эти слезы и отчаяние и семьи и его самого и когда, кроме того, знаешь, что всё это несчастье постигло человека за то, что он искренно искал бога, и что этот человек, которого теперь перевозят в кандалах с убийцами, человек вполне нравственный, и когда знаешь при этом, что царь, во имя которого это делается, признает за каждым человеком право верить по-своему (только бы вера его не была вредна другим) и всенародно объявляет это в манифесте,¹ то решительно не понимаешь, как и для чего делают эти ужасные дела. Спасти этого человека и его семью можно только помилованием. Он подал прошение государю, но мы, принимающие в нем участие, боимся, что, во-первых, дело это может протянуться очень долго, а во-вторых, что если оно пойдет своим обычным ходом, то помилование не состоится. И вот поэтому-то я и решаюсь, как это мне ни больно, утруждать вас, прося передать прошение лично государю и быть в этом случае немного больше, чем une boite `a lettres.²

Прилагаю при этом еще очень хорошую статью моего знакомого о веротерпимости,³ которую я постараюсь напечатать в газетах, а пока посылаю вам. Может быть, вы прочтете ее, и она расположит вас замолвить словечко за гонимого за веру Агеева.

Сын мой,⁴ кажется, говорил вам о том сердечном участии, которое мы с женою принимаем в постигшем вас горе.⁵

Я порадовался на женитьбу вашего милого сына на столь же милой девушке.⁶ Всё обещает им счастье, которого желаю им и для них и для вашего утешения.

Если напишете или телеграфируете мне ответ, буду очень благодарен.

Любящий и уважающий вас

Лев Толстой.

7 апреля 1903.

Об Александре Васильевиче Олсуфьеве (1843—1907) см. т. 70.

¹ Манифест от 26 февраля 1903 г. В первом параграфе манифеста возвещалось о веротерпимости. Практические результаты этого манифеста были ничтожны. См. статью В. И. Ленина «Самодержавие колеблется...» (Сочинения, т. 6, стр. 312—317).

² [ящик для писем.]

³ Статья И. М. Трегубова «Голос древней церкви». См. письмо № 115.

⁴ Михаил Львович Толстой.

⁵ Смерть жены Олсуфьева Екатерины Львовны (1847—1902).

⁶ Георгий Александрович Олсуфьев (р. 1878) в 1902 г. женился на Софии Владимировне Глебовой (р. 1884), сестре жены М. Л. Толстого.

В результате доклада Олсуфьева царю министр внутренних дел отдал распоряжение не ссылать Агеева, пока в Комиссии прошений не будет разобрано его дело. См. письмо № 153.

126. Н. В. Давыдову.

1903 г. Апреля 7. Я. П.

Спасибо вам, добрый, милый Николай Васильевич, за ваше участие в деле Агеева. Прошение в Туле не дали Абрикосову, оно поехало к прокурору судебн[ой] палаты.¹

Если можно выручить его оттуда, то выручите; если нет, то подадим от жены. Решите, как сделать с подписью.²

Письмо Олсуфьеву я написал. Прочтите его. Если что нехорошо, я готов переписать. Передать письмо с прошением Олсуфьеву через кого вы посоветуете.³