Полное собрание сочинений. Том 74. Письма 1903 г.

Думая и слыша о вас от Евгения Ивановича,¹ я сознавал всю тяжесть вашего положения и вместе с тем не переставал завидовать вам. Не унывайте, милый друг. «Претерпевый до конца спасен будет» относится именно к вашему положению.² Думаю, что никакая суета не может помешать правильно мыслить (что я вижу по вашему письму). Мешает правильному мышлению только праздность и роскошь, и это я чувствую часто на себе. Как ни кажется странно и недобро то, что я, живущий в роскоши, позволяю себе советовать вам продолжать жить в нужде, я смело делаю это, потому что ни на минуту не могу усумниться в том, что ваша жизнь есть жизнь хорошая перед своей совестью, перед богом, и потому самая нужная и полезная людям; а что моя деятельность, как бы она ни казалась полезной некоторым людям, теряет, хочется думать, что не всё, но уже наверное самую большую долю своего значения, вследствие неисполнения самого главного признака искренности того, что я исповедую. На днях был у меня умный и религиозный американец Брайян³ и спрашивал у меня, почему я считаю необходимой ручную, простую работу. Я сказал ему почти то же, что вы пишете: что, во-первых, это признак искренности признания равенства людей; во-вторых, это сближает нас с большинством людей рабочих, от которых мы отгорожены стеной, если пользуемся их нуждой; в-третьих, это дает нам высшее благо спокойствия совести, которого нет и не может быть у искреннего человека, пользующегося услугами рабов. Так вот мой ответ на первый пункт вашего письма.

Теперь о втором, самом трудном — религиозном воспитании. В воспитании вообще, как в физическом, так и в умственном, я полагаю, что главное — не навязывать ничего насильно детям, а выжидать и отвечать на возникающие в них требования; тем более это нужно в главном предмете воспитания — в религиозном. Как бесполезно и вредно кормить ребенка, когда ему есть не хочется, или навязывать знания по предметам, которые его не интересуют и ему не нужны, так тем более вредно внушать детям какие-нибудь религиозные понятия, о которых они не спрашивают, и большей частью грубо формулировать их и нарушать этим то религиозное отношение к жизни, которое в это время, может быть, бессознательно возникает и устанавливается в ребенке.

Нужно, мне кажется, только отвечать, но отвечать с полной правдивостью на предлагаемые ребенком вопросы. Кажется, очень просто отвечать правдиво на религиозные вопросы ребенка, но в действительности это может сделать только тот, кто сам себе уже ответил правдиво на религиозные вопросы о боге, жизни, смерти, добре и зле, — те самые вопросы, которые дети всегда ставят очень ясно и определенно.

И вот тут-то и подтверждается то, что я всегда думаю о воспитании и что вы говорите в своем письме, — то, что сущность воспитания детей состоит в воспитании самого себя. Как ни странно это кажется, это воспитание самого себя есть самое могущественное орудие воздействия родителей на детей. И тот первый параграф, который усвоили себе ваши будущие соседки: «совершенствуйся» — есть самая высокая и, как ни странно это кажется, самая практическая — в смысле служения другим людям, воздействия на других людей — деятельность человека. Так же и в воспитании. Условия вашей суровой жизни, которые вы, наверно, не цените по их значению, самые выгодные для воспитания. Ваша жизнь серьезная, и дети видят и понимают это. Если же вы хотите от меня более определенные указания о том, что именно читать или давать в руки ребенку для религиозного воспитания, то я думаю, что надо не ограничиваться религиозными писаниями одного верования, у нас — христианского, а наравне с христианской учительной литературой пользоваться буддийской, браминской, конфуцианской, еврейской.

Очень, очень рад был общению с вами. Желал бы, чтобы оно было сотую долю так полезно вам, как полезно мне, и потому желал бы, чтоб оно чаще повторялось.

Любящий вас Л. Толстой.

Ясная Поляна, 10 декабря 1903 года.⁴

Пишу вам не своей рукой не п[отому], ч[то] нездоров или слаб, но п[отому], ч[то] хотел воспользоваться предложением гостящего у меня юноши, прекрасно и быстро пишущего на машинке.

Л. Т.

Перепечатывается из «Свободного слова» 1903, 8, столб. 28-29, где впервые опубликовано без указания фамилии адресата. В ГМТ сохранились рукописная копия с подлинника и два черновика. По черновикам исправлены ошибки и пропуски напечатанного в «Свободном слове» текста письма.

О Митрофане Семеновиче Дудченко (1867—1946) см. т. 66.

Ответ на письмо М. С. Дудченко от 2 декабря 1903 г., опубликованное в «Свободном слове» вместе с письмом Толстого.

¹ Евгений Иванович Попов.

² В мае 1902 г. умерла жена Дудченко, М. Ф. Симонсон. Кроме того, у Дудченко были частые столкновения с полицией и духовенством.

³ См. письмо № 232.

⁴ Далее печатается по черновику (второму), где приписка сделана собственноручно.

* 336. В. М. Грикуровой.

1903 г. Декабря 11. Я. П.

Вопрос, кот[орый] вы мне делаете, очень важен. Мне несколько [раз] приходилось отвечать на него, как я умел. Вчера только я отвечал моему приятелю на этот же вопрос. Позволяю себе послать вам копию места того письма, кот[орое] касается этого вопроса.¹ Очень рад буду, если мои мысли вам пригодятся.

Лев Толстой.

11 дек. 1903.

Печатается по копировальной книге № 6, л. 7.

Ответ на письмо Веры Михайловны Грикуровой (Тифлис) от 28 ноября 1903 г. о религиозном воспитании детей.

¹ Письмо к М. С. Дудченко. См. № 335.

337. H. Н. Гусеву.

1903 г. Декабря 11. Я. П.

Получил ваше письмо, дорогой Ник[олай] Ник[олаевич], и хочется хоть несколькими словами откликнуться. Хорошо или дурно вы поступили, зависит от того, насколько побуждение было божеское или человеческое. Во всяком случае, это меня трогает, пугает и умиляет. Помоги вам бог поступать только по его требованиям, тогда он с вами. А когда он с нами, всё хорошо.

Любящий вас Л. Толстой.

11 дек. 1903.

Впервые опубликовано в книге H. Н. Гусева «Два года с Л. Н. Толстым», М. 1912, стр. 15—16.

В письме от 30 ноября — 3 декабря 1903 г. H. Н. Гусев писал о своем отказе от военной службы. См. т. 75.

* 338. К. А. Михайлову.

1903 г. Декабря 11. Я. П.

Милый Конст[антин] Анемпод[истович],

Понимаю ваше горе и всей душой сочувствую вам. Как это и ни кажется странным, когда находишься в середине горя, чтобы это горе могло быть на благо, а это так. Стоит только повторить всем существом слова молитвы: «Да будет воля твоя», и если и останется горе, исчезнет всякое беспокойство о будущем. Не могу ли я чем-нибудь послужить вам. Дайте мне, пожалуйста, эту радость.

Не унывайте, милый друг. Знаю вашу нежную чувствительность, не могу не жалеть вас, но знаю, что в вашей душе горе не оставит горечи и не будет бесплодно, а будет вам во благо.

Прощайте, братски целую вас.

Лев Толстой.

11 дек. 1903.

Ответ на письмо от 9 декабря 1903 г., в котором Михайлов писал о своем тяжелом душевном состоянии в связи с болезнью сестры.

* 339. Эйльмеру Мооду (Aylmer Maude).

1903 г. Декабря 11. Я. П.

Благодарю вас, любезный друг Моод, за присылку книги Essays.¹ Издана очень хорошо. А Асархадона² я почему-то не получил. Всего хорошего.

Л. Толстой.

11 дек. 1903.

Печатается по фотокопии с автографа.

¹ Перевод Эйльмера Моода: Leo Tolstoy, «Essays and Letters». Translated by Aylmer Maude, London, Grant Richards [Лев Толстой, «Статьи и письма». Перевод Эйльмера Моода, Лондон, Грент Ричардс], 1903.

² «Essarhaddon and other Tales». (См. прим. к письму № 217.) Книга сохранилась в яснополянской библиотеке.

340. М. Л. Оболенской.

1903 г. Декабря 11. Я. П.

У нас суета, пропасть народа, ездят нa выборы,¹ возвращаются, рассказывают: Сухотины, Сергеенко с сыном,² вчера уехал Мит[аша] Об[оленский],³ Стахович⁴ и т. д. Грамофон прекрасный⁵ и суета. Но не в том дело. Я скучаю о вас, о пироговских,⁶ ничего не знаю про вас. Письмецо твое получил и не одобрил.⁷ Ведь дело не в том, хочешь или не хочешь ты видеть благо в том, что ты считаешь горем, а в том, что оно так есть. И сердиться на бога нельзя. Можно отрицать бога, и это самое ты и делаешь, предполагая, что oн (всё равно он или оно)⁸, или та сила, к[оторая] произвела всё и, властвуя над всеми, могла произвести всё, но не сумела устроить это хорошо. Разве не ясно, что это близорукость и самоуверенность, признающая свою близорукость или то, что представляется тебе вследствие твоей близорукости, несомненной истиной? Что дядя Сережа? Что ты? Я здоров и физически и духовно не совсем плох. Хоть бы скорее снег и ты. Толмачева⁹ возвращается к мужу. Андр[юша] в Крыму, но будет в Туле для передачи имения.¹⁰ Целую тебя, Лизу, Колю.