Полное собрание сочинений. Том 85. Письма к В. Г. Черткову 1883-1886 гг.

¹ Цитата из VI гл. Евангелия от Иоанна, но не совсем точная. В Евангелии от Иоанна одна и та же мысль выражена в двух вариантах. В ст. 44 указанной главы, в русском переводе, говорится: «Никто не может прийти ко мне, если не привлечет его Отец, пославший меня». В ст. 65 той же главы: « ... «никто не может прийти ко мне, если то не дано будет ему от Отца моего».

² Статья Б. Г. — статья кн. Б. Б. Голицына (см. выше, пояснение письма Черткова от 1 мая).

³ Без сомнения, Толстой говорит здесь о своей статье «Так что же нам делать?»: по Дневнику его этого периода можно видеть, что он всё время возвращается к этой работе, которая то «уясняется» для него, то «не идет» (см. прим. 6 к письму № 15 от 25—27 апреля).

⁴ Записи в Дневнике Толстого за этот период и особенно за первую неделю мая 1884 г. говорят о необычайно тяжелых настроениях его вследствие полного внутреннего расхождения его, по принципиальным мотивам, с женой и всеми окружающими его в семье. Так, в Дневнике от 3 мая он пишет: «... нашел письмо жены. Бедная, как она ненавидит меня. Господи, помоги мне. Крест бы, так крест, чтобы давил, раздавил меня. А это дерганье души — ужасно не только тяжело, больно, но трудно... Я ничтожное, жалкое, ненужное существо и еще занят собой. Одно хорошо, чго я хочу умереть»; 5 мая — «Дома всё та же всеобщая смерть. Одни маленькие дети — живы. Какой-то опять за чаем тяжелый разговор. Всю жизнь под страхом»; 6 мая — «Тоска, смерть»; 7 мая — «...тяжело то, что возненавидели меня напрасно»; 8 мая — «Точно моя жизнь на счет их, чем я живее, тем они мертвее... Живу в семье, и ближе всех мне золоторотец Александр Пет[рович] и Лукьян — кучер». Об Александре Петровиче Иванове см. прим. 2 к письму № 10 от 27 марта 1884 г.

18.

1884 г. Мая 19. Я. П.

Я получилъ ваше письмо уже въ деревн. Жалко, что не увижу васъ, но видно такъ надо. Недавно я думалъ о васъ и меня поразила смерть вашего отца — значеніе ея для васъ. Не сумю вамъ сказать, какъ и почему, но я чувствую, что такъ было нужно для васъ. Я не врю въ вмшательство Божества въ наши дла, не врю потому въ возможность просительной молитвы, но врю въ разумность и любовность всего, что совершается; врю, что для человка большое счастье понимать эту разумность и любовность. И часто я не вижу этого въ моихъ длахъ, и отъ того только бываю не такъ радостенъ, какъ бы я долженъ быть. Но на другихъ это видне.

Разборъ богословія¹ я бы очень былъ радъ сообщить Гейдену,² но я увезъ оба экземпл[яра] съ собой въ деревню. (Я хотлъ просмотрть и поправить описки писцовъ). Если будетъ случай и вы думаете, что ему нужно, то я доставлю ему, — но я не думаю, чтобъ это сочиненіе было нужно ему. Несмотря на то, что это сочиненіе — обзоръ богословія и разборъ Евангелій³ — есть лучшее произведенiе моей мысли, есть та одна книга, которую (какъ говорятъ) человкъ пишетъ во всю свою жизнь. (Я имю на это свидтельство двухъ ученыхъ и тонкихъ критиковъ, обоихъ несогласныхъ со мною въ убжденіяхъ. Оба, всегда прямо говорившіе мн правду, признали сочиненіе неопровержимымъ).⁴ Несмотря на это, книга эта не убдитъ того, кто не убдился однимъ сопоставленіемъ нашей жизни и церкви съ духомъ Евангелія. — Книга эта есть разчищеніе пути, по кот[орому] уже идетъ человкъ. Но когда человкъ идетъ по другому пуги, ему вся работа эта представляется безполезною. Вы не поврите тому, какъ я радуюсь на то, что въ послдніе три года во мн изчезло всякое желаніе прозелитизма, к[оторое] было во мн и очень сильно. — Я такъ твердо увренъ въ томъ, что то, что для меня истина, есть истина всхъ людей, что вопросъ о томъ, когда какіе люди придутъ къ этой истин, мн не интересень. Вчера я мололъ кофе и иногда глядлъ, какъ и когда попадаетъ подъ зубцы замченная мною кофеинка. Очевидно, что это праздное занятіе и даже вредное, п[отому] ч[то], занявшись одной кофеинкой, я останавливался молоть и засовывалъ ее туда. Вс смелются, если мы будемъ молоть, а не молоть мы не можемъ, п[отому] ч[то] не мы, а Богъ черезъ насъ и весь духовный міръ длаетъ это. Недавно мн уяснилась одна укрпляющая меня мысль:

Законъ, нравственный законъ Христа — его 5 заповдей, это законъ вчный, который не прейдетъ, пока не будетъ исполненъ. Это законъ такой же необходимый, неизбжный, какъ законъ тяготнья, химическихъ соединеній и другіе физическіе законы. Можно предположить, что т законы физическіе точно также когда-то колебались, были не общи всмъ явленіямъ — вырабатывались; но вс законы эти не измнились, пока не исполнилось все, и наконецъ стали необходимостью. Тоже и съ нравственнымъ закономъ — онъ нами вырабатывается. Мы суемся туда-сюда и посл милліардовъ ложныхъ путей узнаемъ единый истинный, и онъ устанавливается. И потому мы разумомъ знаемъ, что это такъ должно быть, и всмъ существомъ чувствуемъ это. И придетъ время, что это будетъ такъ и будетъ такъ же твердо, какъ и другіе законы природы. — Тогда будутъ вырабатываться новые законы. — Мн эта мысль очень нравится, она даетъ мн большую силу и твердость.⁵ Еще въ томъ письм я хотлъ сказать вамъ, что едва ли вамъ удастся напечатать по-англійски «Въ ч[емъ] м[оя] в[њра]» съ выпусками.⁶ — Читатели будутъ недовольны. Они захотятъ, чтобы согласиться съ ней или опровергнуть, а знать всю мысль автора. — Кром того, оно печатается по французски. Выпуски, кот[орые] вы сдлаете, даже передлки, на к[оторыя] даю вамъ сагtе blanche,⁷ мн очень интересны и важны и нужны для меня. Я непремнно ими воспользуюсь и одобрю ихъ. Впрочемъ длайте, какъ вы знаете. Прощайте. Пишите.

Л. Толстой.

Что длаетъ Петръ? Какъ онъ живетъ въ Петербург, и на сколько пострадали ваши отношенія съ нимъ?⁸

Полностью письмо печатается впервые. Отрывки былн напечатаны в СК, стр. 114—115 и 142—143 (с большими искажениями), в журнале «Голос Толстого и Единение» 1917—1918 г., в «Новогоднем добавлении» к № 6, стр. 17, и в Б, III, Госизд., М. 1922, стр. 3. На подлиннике пометка рукой Черткова: «Пол. 21 мая 84». Датируем на основании как этой пометки, так и записи в Дневнике Толстого от 19 мая: «Написал письма — Черткову...»

Толстой отвечает здесь на письмо Черткова от 11 мая, которое ужё не застало его в Москве, так как 12 мая он выехал на лето в Ясную поляну, и было получено им там, как видно из Дневника его, 16 мая. Письмо это начинается следующими строками: «Вы, должно быть, были в очень хорошем расположении духа, когда писали мне последнее письмо: оно не только доставило мне большое удовольствие, но и так вообще хорошо на меня подействовало». — Далее Чертков обращается к Толстому с просьбой — дать для прочтения рукописный экземпляр книги его «Критика догматического богословия» одному его знакомому, гр. А. Ф. Гейдену (см. прим. 2 к настоящему письму), который увлекался одно время Владимиром Соловьевым, не удовлетворился им, остановился временно «на православно-церковном направлении», но очень хочет познакомиться с «Критикой догматического богословия». «Я могу поручиться, — пишет Чертков, — что это не из какого-либо любопытства или даже любознательности, а из действительной потребности возможно основательно, всесторонне, взвесить церковную точку зрения». О самом себе Чертков сообщает, что всё его время по прежнему занято делами матери, что в начале следующего месяца они рассчитывают уехать в Англию и, хотя до отъезда ему придется еще съездить в Лизиновку, но в виду невозможности провести ни одного лишнего дня вдали от матери, он уже не сможет ни остановиться в Москве, ни заехать в Ясную поляну. В заключение он пишет: «Ну, а насчет смерти, Лев Николаевич, вам еще рано умирать, вы слишком еще молоды. Говорю это очень серьезно — вы всегда на меня производите впечатление человека не пожилых лет, а совсем молодого, часто даже моложе меня самого, т. е. бодрее, предприимчивее, сильнее. Я к вам отношусь, я это чувствую, совсем как к сверстнику, и меня это часто удивляет».

¹ «Критика догматического богословия», или, иначе, «Исследование догматического богословия», труд, законченный Толстым в 1881 г., но в 1884 г. еще не напечатанный. В октябре этого года Толстой взялся за дополнительную обработку его. Однако первое издание его, очень неисправное, вышло в свет только в 1891 г., в Женеве, у Элпидина. В исправленном виде книга была напечатана Чертковым в Полн. Собр. запрещенных русской цензурой соч. Толстого, Ч. II, в Англии в изд. «Свободного слова», в 1901 г. Подробнее см. в комментариях к «Исследованию догматического богословия», т. 21.

² Гр. Александр Федорович Гейден, — как видно из письма Черткова, кандидат университета, служивший в то время «за неимением лучшего» в одном из департаментов.

³ Повидимому, Толстой имеет здесь в виду не только «Критику догматического богословия», которую он иногда называет в письмах «обзором богословия», но также и труд свой — «Соединение, перевод и исследование четырех Евангелий», законченный в 1882 г. Это подтверждается последующими строками данного письма, где он говорит о своих «сочинениях», во множественном числе. Есть все основания думать, что Толстой рассматривал эти два больших труда свои, как нечто внутренне-единое, неразрывно связанное основным критическим устремлением по отношению к церковной догматике. (См. прим. 1 к п. № 27 от 1 октября 84 г.) «Соединение, перевод и исследование четырех Евангелий» напечатано впервые в двух томах в Женеве, в изд. Элпидина, в 1892—1893 гг. Дальнейшую историю этого труда в печати см. в комментарии к названному сочинению, тт. 22 и 23.

⁴ Установить документально, каких двух ученых и тонких критиков имеет здесь в виду Толстой, не удалось. Суждения их могли быть высказаны устно. Повидимому, одним из этих ученых является Николай Николаевич Страхов (1828—1896), критик и мыслитель, старый друг Толстого, снабжавший его, в период создания «Критики догматического богословия» и «Соединения, перевода и исследования четырех Евангелий», трудами западно-европейских ученых, критически разрабатывавших историю возникновения Евангелий. 2 февраля 1880 г., работая над «Критикой догматического богословия», Толстой пишет ему: «Боюсь, что много пишу лишнего, и каждый день думаю о вашем суде». Что касается отношения Страхова к произведениям Толстого, направленным против догматического богословия, то о нем можно судить по следующим его письмам. 19 июля 1883 он пишет Н. Я. Данилевскому из Ясной поляны: «Л. Н. Толстой... выучился за эту зиму по-еврейски, и это уже помогает ему в понимании Писания, главном его занятии. Иные из его открытий в этом деле и поразительны своею верностью, и приводят к важным, глубоким результатам. Не подозревайте меня в пристрастии, я, вы знаете, не легко отдаюсь новым вэглядам. Но напрасно я ищу у его ведомых и неведомых противников какого-нибудь основательного возражения. Положительная сторона его понимания христианства несомненна, но в отрицательной есть много слабых мест и преувеличений». (Напечатано у Б, II, Госизд., М., 1923, стр. 208.)

⁵ Толстой развивает здесь мысль, высказанную ему за несколько дней перед тем профессором математики Московского университета Н. В. Бугаевым (1837—1903). В Дневнике его зa май месяц того же 1884 г. имеются следующие записи на этот счет: 11 мая — «Пошел к Стороженко... Бугаеву. Бугаев — математик»; 16 мая — «Прелестная мысль Бугаева, что нравственный закон есть такой же, как физический, только он im Werden [в процессе становления]. Он больше, чем «im Werden», он сознан...»; 19 мая — т. е. в день, когда Толстой пишет Черткову, — «... Мысль Бугаева зашла мне в голову и придает мне силы». См. об этом также разговор Толстого с Чертковыми и П. И. Бирюковым, записанный последним в дневнике его от 22 ноября 1884 г.— в Б, II, Госизд., М,. 1923, стр. 226.—