Полное собрание стихотворений

11 июня 1923

* * *

Развертывается скатерть, как в рассказе о Савле,Десятилетия и страны последних эпох;Что ни год, он сраженьем промочен, прославлен,Что ни дюйм, след оставил солдатский сапог.Война на Филиппинах; война в Трансваале;Русско-японская драма; гром на сцене Балкан;Наконец, в грозном хоре, – был трагичней едва ли,Всеевропейский, всемирный кровавый канкан!Но всхлип народов напрасен: «поторговать бы мирно!»Вот Деникин, вот Врангель, вот Колчак, вот поляк;Вот и треск турецких пулеметов под Смирной,А за турком, таясь, снял француз шапокляк.Жизнь, косясь в лихорадке, множит подсчетыБроненосцев, бипланов, мортир, субмарин...Человечество – Фауст! иль в музеях еще тыНе развесил вдосталь батальных картин?Так было, так есть... неужели так будет?«Марш!» и «пли!» – как молитва! Первенствуй, капитал!Навсегда ль гулы армий – музыка будней?Красный сок не довольно ль поля пропитал?Пацифисты лепечут, в сюртуках и во фраках;Их умильные речи – с клюквой сладкий сироп...Но за рынками гонка – покрепче арака.Хмельны взоры Америк, пьяны лапы Европ!

<1923>

Шарманка

Не запела, застонала,Заскрипела то, что знала,И забыла, – быль иль сон?Песня – вздохи, пляска – стон.Скорбный вопль за блеском бальным,Вальс в напеве погребальном...Вздрогнет, охнув, ржавый вал,Кашель старческий обронит, —И мазуркой вновь хоронит,Плачем правит карнавал.Наших бабушек приманка,Как ты, шамкая, шарманка,До трамваев дожила?Краска с ящика сошла,Доски гнилы, слева, справа;Лишь на створке – немец бравый,В шляпе длинное перо.Петь ты хочешь дряхлым хрипом,Но, под полинялым трипом,Ох, скрипит, болит нутро!Звуки, словно в стужу, дрогнут.А старик, над старой согнут,Вертит, вертит рукоять...Эй, бедняк! чего стоять!Все – кто в кино, кто на даче...Или ты не ждешь подачи,Нищий мейстер? – что пятак!Только б стоном удлиненнымЖить в былом, в похороненном:Плакать можно ведь и так!

1923

Германии 1923

Кошмар! Кошмар опять! Один из многих,Историей являемых в бреду:Сонм пауков, огромных, восьминогих,Сосущих кровь близ мертвых клумб в саду.Германия! Да, ты в былом повиннаЗа страшное, но – страшен твой расчет!Раздавлена низринутой лавиной,Ты знала казнь, вновь казнь, и казнь еще!Нет ничего: ни стран – манить под тропик,Ни стимеров – дробить в морях стекло,Ни фоккеров – кричать, что век торопит,Ни шахт, копивших уголь и тепло,Ни золота, ни хлеба... Да! свидетельВесь мир, как рок смеялся и казнил:Твои богатства рвали все, а детямНет молока, и в школах нет чернил!И тщетно те, кто зиждил этоБогатство, те, чей подвиг – труд,Встают, чтоб мышцами атлетаОткрыть блистанье лучших руд:Им против – свой земляк-предатель,Им против – звон чужих монет...На Шпрее зажечься ль новой дате?Мечтаешь: да! быть может: нет...От Сен и Тибров до МиссурейСледит строй мировых владык,И, веря в помощь, твердо в РуреСтоит француз, примкнув свой штык.А те? – Веселятся и пляшут, ведь раныИх бойни избытой – не им;И золото, золото, – пряно, багряно, —Поет им оркестром немым.Им весело, весело, – золото в башниСлагать, вить второй Вавилон.Что день, их восторг удалей, бесшабашней:Весь мир им достался в полон.Там черный, там желтый, там парий, там кули:Всех – в копи, к станкам, на завод!«Недаром же в Руре штыки мы примкнули!» —Поют, выводя свой гавот.«Враг сломлен, мы вместе, теперь мы посмеем»,«Нам власть над землей с этих пор!»«Над толпами станем, пропляшем по змеям»,«А в фасках фашистов – топор!»Те пляшут, та исходит кровью,Мир глухо ропщет под пятой...Но с трона вдруг поводит бровьюПугливо идол золотой.На миг в рядах поющих смута,И мысль, прожженная огнем,Кричит невольно и кому-то:«Не надо вспоминать об нем!»А он, у грани их веселий,С земли всходя до звездных сфер,Стоит; и тучи вниз осели,Чтоб людям вскрыть СССР.Да, так. Старуха Клио хмурееГлядит, как точит кровь земля;Но внове ль ей? все ж от ЛемурииБыл путь до Красного Кремля.И все равно, опять прольются лиТакие ж токи в тайну тьмы:Из бурь войны, из революцииМир стал двойным: они и мы.Иных нет сил...

<1923>

На смерть вождя

Пред гробом Вождя преклоняя колени,Мы славим, мы славим того, кто был ЛенинКто громко воззвал, указуя вперед:«Вставай, подымайся, рабочий народ!»Сюда, под знаменем Советов,Борцы из армии Труда!Пусть умер он: его заветовМы не забудем никогда!Он повел нас в последнийИ решительный бой,И к победе мы, Ленин,Смело шли за тобой!Мысль твоя твердо знала,Где наш путь и какой:С ИнтернационаломВоспрянет род людской!Мы стали вольны, стали сильны,Нас к торжеству ведет судьба,И мы кладем на прах могильныйБорца – его призыв: Борьба!Он громко воззвал, указуя вперед:«Вставай, подымайся, рабочий народ!»Пред гробом Вождя преклоняя колени,Мы славим, мы славим того, кто был Ленин!

1924

Реквием На смерть В. И. Ленина (Музыка Моцарта)

Все голоса.

Горе! горе! умер Ленин.Вот лежит он, скорбно тленен.Вспоминайте горе снова!Горе! горе! умер Ленин!Вот лежит он, скорбно тленен.Вспоминайте снова, снова!Ныне наше строго слово:С новой силой, силой строй сомкни!Вечно память сохрани!

Сопрано, тенор, бас.

Вечно память, памятьвечно —

Альт.

Вечно памятьЛенина —

Сопрано, тенор, бас.

Сохрани!

Альт.

Храни!

Все голоса.

Память!

24 января 1924

* * *

Свет обмер, тени наклонились,Пространней запах слитых лип;Последний звон заходит, силясьВо тьме сдержать надгробный всхлип.И стала ночь, и снова сталоПустынно-тихо. Грезит луг,Спят люди, не вернется стадо,Реке дано катиться вслух.Века, века, века училиЗемное ночью никнуть в сон,Мять думы дня в слепом точиле,Закрыв глаза, пить небосклон.Шныряют совы; шум летучихМышей; лет легких мотыльков...Все это – искры звезд падучих,Чей мертвый мир был далеко.Нам солнца ждать! Нам тьма – граница,Нам тишь – черта меж гулов дней.Наш мозг в дыханьях трав гранится,Нам в снах вся явь борьбы видней.

18 мая 1924

* * *

Трава весенняя допелаСвою живую зелень. ЗнойСпалил сны мая, и КапеллаКропит июньской белизной.Вот ночи полночь, полдень года,Вот вечер жизни, но, во мгле,Вот утро, жгучий луч восхода,Не к вышине, а по земле!Зари, еще не возвещенной,Вино пьяно, и я, взамен,Готов, заранее прощенный,Для всех безумств, для всех измен.Пусть вечер! он же – полдень! – Где-тоЦветам процвесть, их пчелам пить, —И стебли чьих-то рук воздеты,Чтоб вечный полюс торопить.Пусть август будет. Плод налитыйСпадет в корзину, мертв и жив.За десять лет замшеют плиты,Недавний гроб не обнажив...Но нынче ночь. Кротка Капелла,Кропя июньской белизной;Трава сны зелени допела,И всюду – только свет и зной!

1924

Dolce far niente [68]

Под столетним кедром тени...

Tertia Vigilia, 1900 г.

И после долгих, сложных, трудныхЛет, – блеск полуденных долин,Свод сосен, сизо-изумрудных,В чернь кипарисов, в желчь маслин;И дали моря, зыбь цветная,Всех синих красок полукруг,Где томно тонет сонь дневная,Зовя уснуть – не вслух, не вдруг...Расплавлен полдень; гор аркады,Приблизясь, шлют ручьи огня...Но здесь трещат, как встарь, цикады,И древний кедр признал меня,Щекой припасть к коре шершавой,Вобрать в глаза дрожанья вод...Чу! скрипнул ключ, издавна ржавый,Дверь вскрыта в сон былой, – и вот,Пока там, в море, льются ленты,Пока здесь, в уши, бьет прибой,Пью снова doice far nienteЯ, в юность возвращен судьбой.

68

Сладкое безделье (ит.)

Алупка

8 июля 1924

* * *

Краткими складками взморщи,Ветер, пугливую гладь,Пленную пену на взморьиК темным утесам приладь!Ветер! мы вместе взбивали —Вспомни, верхушки олив,Где им любовь напевалиВолны, вбегая в залив;Ветер, – припомни, – пьянелиВместе мы в снах миндалей,Ты на лету пел не мне ли:«Первую кручь одолей!»Выше, где смолы сквозь горныйВоздух плывут, как пары,Рыли мы древние горныГномов третичной поры.После, сронив ароматы,Прянув за грани скалы,Мчались мы с бурей косматойТмином и мятой яйлы!Ветер с мохнатых магнолий,Ветер, мой давний свояк,Прошлое кануть могло ли —Утром задутый маяк?Ветер, лихой запевало,Гладь синеватую брось!Чтоб на яйлу, как бывало,Нам закружиться не врозь!

17 июля 1924

Максимилиану Волошину

Наш Агамемнон, наш АмфитрионИ наш Орфей, царь области рубежной,Где Киммерии знойный ОрионЧуть бросит взгляд и гаснет неизбежно!Ты, ты изваял этих гор хребет,Им оградил себя от горьких лавров,И в тверди глыб, для казни и побед,Свой лабиринт сокрыл для минотавров,Ряд входов с моря ты открыл в Аид,Чтоб доступ к Стиксу прост был; ты, по мраке,Там души предков кличешь, но таитТьма недр виденья: голоса и зраки.В расщепы гор вложил ты халцедон,И аметист, и сердолик, – но ими,Твоей волшбой, гремит лишь Посейдон,Играя в мяч со скалами нагими.К себе деревьям путь ты запретил,Свой мир покрыв полынью и волчцами,Чтоб был над степью ярче ход светилВ твоих волнах, дробящихся венцами.Но по желанью смерч ты взводишь ввысь,Иль тмишь Луну в багровом одеяньи,Иль чарой слов ей вновь велишь: явись —Да небеса гласят твои даянья!И тщетна баснь, что древний КарадагИзверженец давно былого мира:Тобой творен он, и ты рад, о маг,Скрыть божество в безликий столп кумира.