Над холмами полосоюПобелел восток вдали,Дышат сыростью ночноюГлыбы вспаханной земли.Видишь, мерными шагамиХодит сеятель в полях.Тишина, как в Божьем храме,На земле и в небесах.Все кругом священным страхом,Как пред таинством, полно,И руки спокойным взмахомРассевает он зерно.И для труженика сноваГрудь земли родить должна,Жатву хлеба золотогоИз погибшего зерна,Созидая жизнь из смерти,Пред лицом святых небес,О, молитесь же и верьте:Это – чудо из чудес!
12 августа 1892
Вечерняя песня
Следы забот, как иглы терний,Оставил в сердце скорбный день.Гори же, тихий свет вечерний,Привет тебе, ночная тень!Я
жду с улыбкою блаженной,Я рад тому, что жизнь пройдет,Что все прекрасное – мгновенно,Что все великое умрет.Покой печальный и бесстрастье —Удел того, кто мир постиг:На миг – любовь, на миг и счастье,Но сердцу – вечность этот миг.Без упованья, без тревогиОт капли нектара вкушай,И прежде, чем отнимут боги,Ты кубок жизни покидай.Любовь умрет, как луч заката.Но память прошлое хранит,И все, к чему уж нет возврата,Душе навек принадлежит.Да будет легким расставанье:Ты мне, о солнце, подариЕще последнее лобзанье,Еще последний луч зари.Я слышу в листьях слабый лепет,Я слышу в море шепот струй:Вот он – последний жизни трепет,Любви последний поцелуй, —И ты зашло, мое светило.Тебя увижу ли я вновь?Прости же все, что сердцу мило,Прости, о солнце и любовь!
16 августа 1892
Нива
На солнце выхожу из тени молчаливой,По влажной колее неведомой тропы,Туда, где в полдень серп звенит над желтой нивойИ золотом блестят тяжелые снопы.Благослови, Господь, святое дело жизни,Их жатву мирную, – тебе угодный труд!Жнецы родных полей когда-нибудь поймут,Что не чужой и ты, певец, в своей отчизне.Не праздна жизнь твоя, не лгут твои уста:Как жатва Господом дарованного хлеба,Святое на земле благословенье НебаИ вечных слов твоих живая красота.Как в полдень свежести отрадной дуновеньеНа лик согбенного, усталого жнеца —За бескорыстный труд и на главу певцаПошли, о Господи, Твое благословенье!
16 августа 1892
Ночь
И непорочна, и незлобна,Небес таинственная дочь,Нисходит на меня, амброзии подобна,Благоухающая ночьИ несказанной грустью дышит.Миры блестят, как пыль, как след ее ноги,И сердце трепетное слышитВоздушно-легкие шаги.И обнажились бездны ночи,Покров лучей дневных исчез,Как золотая ткань отдернутых завес...Да узрят Бога все, имеющие очи.
16 августа 1892
Тишина
Бури лишь в юности сердце пленяют,Но пролетают:Сила ничтожна их дикая,И после них остается однаПравда великая,Ненарушимая —В сердце – покой, в небесах – тишина,Ибо лазурьВечно – безмолвная,Недостижимая,Так же, как истина, полная,Выше всех бурь.Бог – не в словах, не в молитвах,Не в смертоносном огне,Не в разрушенье и битвах,Бог – в тишине.Небо и сердце полны тишиной:Глубже, чем все мимолетные звуки,Глубже, чем радость и муки,В сердце безбурном,В небе лазурном —Вечный покой.
3 сентября 1892
Осенние листья
Падайте, падайте, листья осенние,Некогда в теплых лучах зеленевшие,Легкие дети весенние,Сладко шумевшие!..В утреннем воздухе дым, —Пахнет пожаром лесным,Гарью осеннею.Молча любуюсь на вашу красу,Поздним лучом позлащенные!Падайте, падайте, листья осенние...Песни поет похоронныеВетер в лесу.Тихих небес побледневшая твердьДышит бессмертною радостью,Сердце чарует мне смертьНеизреченною сладостью.
Будь что будет – все равно.Парки дряхлые, прядитеЖизни спутанные нити,Ты шуми, веретено.Все наскучило давноТрем богиням, вещим пряхам:Было прахом, будет прахом, —Ты шуми, веретено.Нити вечные судьбыТянут Парки из кудели,Без начала и без цели.Не склоняют их мольбы,Не пленяет красота:Головой они качают,Правду горькую вещаютИх поблеклые уста.Мы же лгать обречены:Роковым узлом от векаВ слабом сердце человекаПравда с ложью сплетены.Лишь уста открою, – лгу,Я рассечь узлов не смею,А распутать не умею,Покориться не могу.Лгу, чтоб верить, чтобы жить,И во лжи моей тоскую.Пусть же петлю роковую,Жизни
спутанную нить,Цепи рабства и любви,Все, пред чем я полон страхом,Рассекут единым взмахом,Парка, ножницы твои!
24
Дочери Зевса и Фемиды, богини судьбы.
1892
Микеланджело
Тебе навеки сердце благодарно,С тех пор, как я, раздумием томим,Бродил у волн мутно-зеленых Арно,По галереям сумрачным твоим,Флоренция! И статуи немыеЗа мной следили: подходил я к нимБлагоговейно. Стены вековыеТвоих дворцов объяты были сном,А мраморные люди, как живые,Стояли в нишах каменных кругом:Здесь был Челлини, полный жаждой славы,Боккачио с приветливым лицом,Макиавелли, друг царей лукавый,И нежная Петрарки голова,И выходец из Ада величавый,И тот, кого прославила молва,Не разгадав, – да Винчи, дивной тайнойИсполненный, на древнего волхваПохожий и во всем необычайный.Как счастлив был, храня смущенный вид,Я – гость меж ними, робкий и случайный.И, попирая пыль священных плит,Как юноша, исполненный тревоги,На мудрого наставника глядит, —Так я глядел на них: и были строгиИх лица бледные, и предо мной,Великие, бесстрастные, как боги,Они сияли вечной красотой.Но больше всех меж древними мужамиЯ возлюбил того, кто головойПоник на грудь, подавленный мечтами,И опытный в добре, как и во зле,Взирал на мир усталыми очами:Напечатлела дума на челеТакую скорбь и отвращенье к жизни,Каких с тех пор не видел на землеЯ никогда, и к собственной отчизнеПрезренье было горькое в устах,Подобное печальной укоризне.И я заметил в жилистых руках,В уродливых морщинах, в поворотеШироких плеч, в нахмуренных бровях —Твое упорство вечное в работе,Твой гнев, создатель Страшного Суда,Твой беспощадный дух, Буонарроти.И скукою бесцельного труда,И глупостью людскою возмущенный,Ты не вкушал покоя никогда.Усильем тяжким воли напряженнойЗа миром мир ты создавал, как Бог,Мучительными снами удрученный,Нетерпелив, угрюм и одинок.Но в исполинских глыбах изваяний,Подобных бреду, ты всю жизнь не могОсуществить чудовищных мечтанийИ, красоту безмерную любя,Порой не успевал кончать созданий.Упорный камень молотом дробя,Испытывал лишь ярость, утоленьяНе знал вовек, – и были у тебяОтчаянью подобны вдохновенья:Ты вечно невозможного хотел.Являют нам могучие твореньяСтраданий человеческих предел.Одной судьбы ты понял неизбежностьДля злых и добрых: плод великих дел —Ты чувствовал покой и безнадежностьИ проклял, падая к ногам Христа,Земной любви обманчивую нежность,Искусство проклял, но пока уста,Без веры, Бога в муках призывали, —Душа была угрюма и пуста.И Бог не утолил твоей печали,И от людей спасенья ты не ждал:Уста навек с презреньем замолчали.Ты больше не молился, не роптал,Ожесточен в страданье одиноком,Ты, ни во что не веря, погибал.И вот стоишь, не побежденный роком,Ты предо мной, склоняя гордый лик,В отчаянье спокойном и глубоком,Как демон, – безобразен и велик.
1892, Флоренция
Простое сердце
Блажен, в чьем сердце мир глубокий,Кто верит в Бога и людей,Кто никогда, от зла далекий,Ни лгал пред совестью своей.Он не один под небесами:На каждый дружеский приветПрирода всеми голосамиС любовью шлет ему ответ...Но Божьих звезд любовный взор,Улыбка неба голубогоДля сердца темного и злого —Живой, мучительный укор.
<1892>
Волны
Я бы людям не мог рассказать, почемуВы для сердца, о волны, родные.Только знаю, что чем непонятней уму,Тем я глубже душою поймуВаши речи живые.Я люблю вас, не знаю, зачем и за что,Только знаю, что здесь, перед вами,Наши песни ничтожны: вы скажете то,Что вовеки не может никтоРассказать никакими словами.
1892, Неаполитанский залив
Мать
С еще бессильными крыламиЯ видел птенчика во ржи,Меж голубыми васильками,У непротоптанной межи.Над ним и надо мной витала,Боялась мать не за себя,И от него не улетала,Тоскуя, плача и любя.Пред этим маленьким твореньемЯ понял благость Вышних Сил,И в сердце, с тихим умиленьем,Тебя, Любовь, благословил.