Полное собрание стихотворений

XCVI

За год разлуки: как угрюмый зверь,Со злобою смотрел на злые лицаУчителей; казалася теперьМне падежей неправильных таблицаВажней любви... От матери за дверьЯ спрятался; как пойманная птица,Дрожал в углу, безмолвие храня, —И вдруг она увидела меня...

ХСVII

Но я уж сам к ней бросился в объятья,Про все забыв, – сестер не слышал крикИ не видал, как прибежали братья,Закрыв глаза, к ее груди приник,Вдыхая тонкий, нежный запах платья...То был блаженства незабвенный миг.Она меня ласкала: «Мальчик бедный,Какой ты худенький, какой ты бледный!»

XCVIII

Под взорами возлюбленных очейЯ воскресал от холода и скуки,От этих долгих безнадежных дней;Пугливый, все еще боясь разлуки,Не веря счастью, прижимался к ней:Она глаза мне целовала, рукиИ волосы, и согревала вновьМеня, как солнце, вечная любовь.

XCIX

И, улыбаясь, плакали мы оба,И все, в чем сердце бедное моглоОкаменеть – ожесточенье, злобаИ мертвенная скука – все прошло:Так не боится зимнего сугроба,Почуяв жизни первое тепло,Когда ручей поет и блещет звонкий, —На трепетном стебле подснежник тонкий.

С

Не мог расторгнуть наших вольных узДух строгости, порядок жизни чинный,И тайно креп наш дружеский союз:Ловил я звук шагов ее в гостиной;Бывало, рода женского на usОна со мной твердила список длинный,И находил поэзию при нейЯ в правилах кубических корней.

CI

Под сладостной защитой и покровом,Когда ласкался к маме при отце,Я видел ревность на его суровомЗавистливо нахмуренном лице.Я был пленен улыбкой, каждым словом,И бриллиантом на ее кольце,И шелестом одежды, и духами,И девственными, юными руками.

CII

На завтрак белый рябчика кусок,Обсахаренный вкусный померанец,Любимую конфету, пирожокОна тихонько прятала мне в ранец;Когда я в классе вынимал платокС ее духами, вспыхивал румянецЛюбви стыдливой на моих щеках,Сияла гордость детская в очах.

CIII

Я чувствовал ее очарованьеСреди учебных книг и словарей,Как робкое весны благоуханьеВ холодной мгле осенних мрачных дней, —И по ночам любимых уст дыханьеНад детскою кроваткою моей:Так ласк ее недремлющая силаМеня теплом и светом окружила.

CIV

Коль в сердце, полном горечи и зла,Доныне есть поэзия живая, —Твоя любовь во мне ее зажгла.Ты слышишь ли меня, о, тень родная?Пусть не нужна тебе моя хвала,Но счастлив я, о прошлом вспоминая, —И вот неведомую песнь моюТебе, как эти слезы, отдаю.

CV

Когда стремлюсь я к неземной отчизне,Слабея, грешный, на земном пути,Я внемлю тихой нежной укоризне...Не отвергай меня, молю, прости, —Как ты дитя свое хранила в жизни,Так пред Судом Верховным защити,Отчаяньем и долгою разлукойИзмученное сердце убаюкай.

СVI

Слетаешь ты, незримая, ко мне,Как сладкого покоя дуновенье,Как дальний звук в полночной тишине...Я чувствую твое благословеньеИ к моему лицу, как бы во сне,Твоих бесплотных рук прикосновенье...О, милая, над бездною храня,Любовью вечною спаси меня!

CVII

У волка есть нора, у птиц жилища, —Лишь у тебя, служитель красоты, —Нет на земле родного пепелища:Один среди холодной пустоты,Я собираю с тихого кладбищаВоспоминаний бледные цветы,И в душу веет запахом могилыСквозь аромат их девственный и милый...

СVIII

Давно привык я будущих скорбейУгадывать нелживые приметы;Жизнь с каждым днем становится мрачней...Ни славою, ни дружбой не согреты,Лишь памятью невозвратимых днейПитаемся мы, жалкие поэты,Как собственною лапою медведь,Чтоб с голода зимой не умереть.

CIX

Пою, свирель на тихий лад настроя:До подвигов нам с Музой дела нет.Я говорю, увидев тень героя:«Не заслоняй мне солнца вечный свет!»От мировых скорбей ищу покояИ ухожу я в прозу давних лет.Как Диоген – в циническую бочку...Но здесь для рифмы я поставлю точку.

СХ

Кто б ни был ты, о мой случайный друг, —Студент ли в келье сумрачной и дымной,Чиновник ли с бумагами вокруг,Курсистка, барин ли гостеприимный,Питомец ли классических наук, —Не требую любви твоей взаимной, —Но мне близка теперь душа твоя,Но ты мне друг, ты человек, как я.

CXI

Ты так же горьким опытом наказан...Минутной благосклонности твоейЯ самой чистой радостью обязан:Ты дальше всех, ты ближе всех друзей,И я с тобой свободной дружбой связан.Теперь, прощаясь с Музою моей,Забудь вражду, прости, читатель, скуку:Мы – люди, мы несчастны – дай мне руку!

CXII

Тебе на суд я отдаю себя:Один ли ты иль в многолюдном свете,Хлопочешь ли для славы жизнь губяИли для денег, – вспомни о заветеТого, Кто, детство милое любя,Учил нас: «Будьте просты вы, как дети» [40] .Как ни был бы ты зол и мудр, и стар, —Подумай, жизнь – прекрасный Божий дар;

CXIII

Смягчись на миг в борьбе ожесточенной,На прошлое с улыбкою взгляни:Не правда ли, там, солнцем озаренный,Есть уголок родимый, есть они,Мой брат, как я, познаньем отягченный,Неведенья безоблачные дни!От суеты и злобы на минутуВернись душою к тихому приюту, —

40

Слова Христа: «...если... не будете как дети, не войдете в Царство Небесное» (Евангелие от Матфея, XVIII, 3).

CXIV

И пусть морщины скуки и трудаРазгладятся!.. Как сон недолговечный,Те дни прошли... Ты лучше был тогда,Доверчивый, свободный и беспечный.Ужели больше нет от них следа,От этих дум, от простоты сердечной?..О, только бы ты пожалел о них, —И дела нет мне до врагов моих.

СХV

Пусть хмурит брови Аристарх [41] журнальный:В печальном сердце – тихо и светло;Въезжаю в гавань, – кончен путь мой дальний...О, друг, утешься, подыми челоС улыбкою спокойной и печальной,Прощая Богу смерть и людям зло:В сияньи солнца есть еще отрада...Ты улыбнулся, – вот моя награда!

41

Аристарх Самофракийский (1-я пол. II в. до н. э.) – греческий филолог; его имя стало нарицательным для обозначения доброжелательного критика и подлинного ученого.

Песнь вторая

I

Уже никто не вденет ногу в стремя, —Ты одряхлел, классический Пегас,Тебе подсекло крылья злое Время:Влачишься ты по улицам у нас,Где давит сердце вечной скуки бремя,Где в мутной снежной тьме чуть брезжит газ,Где нет ни воли, ни любви, ни солнца, —Хромою клячей бедного чухонца...

II

От рифмы я отвык, и мне начатьВторую песнь трудней, чем сдвинуть гору.Но если час пришел – нельзя молчать:Слетающих видений внемля хору,Их голосам я должен отвечать;И как цветник в полуденную пору —Жужжаньем пчел, как берег – шумом волн,Созвучьями недаром слух мой полн.