Полное собрание стихотворений

От любящего сердца? Ах, в то время

Ты мне была особенно желанна:

С кончиной Зои круг друзей по духу

Вновь сузился, и ты была так кстати.

Я чуткой Александре Алексанне,

Участливо спросившей о печали,

Поведал скорбное повествованье

Нарушенного встречей с Диной счастья.

Над озером мы долго с ней сидели.

И гладила она мне мягко руки,

И траур по моей сестре носимый

Так свято ею, одухотворенный

Прелестный тонкий профиль оттеняя

И делая лицо ее бледнее,

Являл печали олицетвореньем

Изысканную строгую фигуру.

Она меня любила, мне казалось

Уже давно, и, может быть, признанья

Мои ей тоже причинили боль.

* * *

До октября мы прожили на даче

И с камеристкой фрейлины царицы,

С шатенкой Лизой, девушкою стройной,

Живущей рядом с нами, как-то ночью

У нас в саду я встретился в предгрозье

И познакомился непринужденно.

Мы стали с ней друзья. Она в минуту

Свободную шла в сад ко мне, и часто

В беседах проводили мы все ночи.

Она была тогда уже невестой,

Но чувствовала сильное влеченье

Ко мне и дружбу. Даже целовала

Меня не раз, но чистым поцелуем.

И никогда у нас не возникало

Предположенья сблизиться телесно.

Я после приезжал к ней даже в гости

И с ней встречаться было мне отрадно:

Она была хорошим человеком.

* * *

Я получил письмо по почте. Зина,

Сестра певички Дины, та, что в лодке,

На камень севшей, девочкой-подростком

Была мне обозначена, свиданье

На набережной, у Канавки Зимней,

Мне назначала. Жил я одиноким,

Ведя отшельнический образ жизни,

Лишь в опере по-прежнему бывая.

Но, новым сердцем заинтересован,

Пошел охотно выслушать мотивы,

В нем ныне возникающие смутно.

В семнадцать лет она была блондинкой

Миниатюрной, полной, не лишенной

Пленительности. Очи голубые

Смотрели так безгрешно и открыто.

Ноябрьский снежный вечер над Невою

Уже сгустил свой лиловатый сумрак.

И возвещали дальние куранты

Грядущий час вечернего гулянья;

Меня остановила Зина первой,-

Рассеянно чуть не прошел я мимо.

Мы прогуляли с нею целый вечер,

И от нее я выслушал признанья

В любви давнишней, “с первого же взгляда”

Она жила одна у старой тетки,

Вдовы какого-то там адвоката.

Мне Зина приглянулась, и тогда же

Я предложил ей переехать в Пудость.

Она охотно сразу согласилась.

И вскоре мы поехали в деревню,

Где Александр Степаныч, тот крестьянин,

Что строил мне мою “Принцессу Грезу”,

В своей избе возвел перегородку

(Большая дача не имела печек),

И Зина поселилась там в уюте

И теплоте, а я из Петербурга

В неделю раза два к ней начал ездить.

* * *

Любил ли я ту девочку? Конечно.

Я всех любил по-своему. И как бы

Я мог брать женщин без любви взаимной?

Единственной любовью и бессмертной,

И неизменной, я любил лишь Злату,

И к ней любовь – с другими нет сравнений.

Но ведь из этого не вытекает,

Как следствие, что я остался верен

В отсталом смысле лишь одной, и сердце

Свое живое умерщвлял ненужным

Ни мне, ни Злате воздержаньем страсти

И нежности. Без женственных касаний

Моя душа художника зачахла б.

Мне с Зиночкой уютно было: томной

Она окутала меня любовью.

И я любил ленивые движенья

И теплоту ее объятий сильных.

Она была земною, равнодушной

К искусству и мещанкой в полном смысле.

Но все же с нею изредка приятно

Встречаться было мне.

* * *

Полковник Дашков,

Спирит и мистик, Фофанова стансы

Одни, любимые моей сестрою,

Напомнил невзначай и предложил мне

Поехать, познакомиться с поэтом,

В то время жившим в Гатчине. Мы к Зине

Заехали позавтракать, с собою

Слеурова корзину взяв с мадерой

И разными закусками. Оттуда

Пошли мы лесом в сумерки к поэту.

…Шлагбаум. Рельсы. Старая часовня.

Ноябрьский вечер. Звезды и луна.

Навстречу мужичок в тулупе теплом,

Дубленом, в валенках, в лохматой шапке.

– “Не знаешь ли, любезный, где живет тут

Писатель Фофанов?”– Проникновенный

Взгляд мужичка на нас из-под очков

И еле уловимая усмешка:

“Я – Фофанов”…

* * *

О, Константин Михалыч!

Да разве вас забыть я в состояньи?

Ведь вы такая прелесть, в самом деле!-

Герой, пророк и русский мужичок,

И с головы до ног поэт великий!

Герой вы потому, что не страшились

“Великих мира бренного сего”,

И хлесткие, и злые эпиграммы

Говаривали часто в лица людям,

Стоявшим у кормила черной власти.

Пророк Вы, потому, что предсказали

Мне будущность мою, ее предвидя,

Не ошибаясь в людях, с кем случалось

Встречаться вам на жизненном пути.

И потому Вы мужичок российский,

Что, им родясь, гордясь происхожденьем

Своим, Вы все условности отвергли

И своему мужицкому наряду

Остались верны в простоте душевной.

Поэт Вы потому, что Вы… поэт!

* * *

Он нас повел к себе, где познакомил

С женой и сыном Костей. Этот мальчик

Впоследствии Олимпов, футурист,

Сошел с ума, когда отец скончался.

Пункт – мания величья. Вырожденцем

Он несомненно был. Его мне жаль.

Детей всех было девять. Я их знаю.