Полное собрание стихотворений

1873

Падающей звезде

Бывало, теша ум в мечтаньях суеверных, Когда ты падала огнистой полосой, Тебе вверял я рой желаний эфемерных, Сменявшихся в душе нестройною толпой. Теперь опять ты шлешь мне кроткое сиянье, И взором я прильнул к летящему лучу. В душе горит одно заветное желанье, Но вверить я его не в силах… и молчу. Как думы долгие, лишивши их покрова, В одежду чуждую решуся я облечь? Как жизнь всю перелить в одно пустое слово? Как сердце разменять на суетную речь? О, если можешь ты, сроднясь с моей душою, Минуту счастия послать ей хоть одну, Тогда блесну, как ты, огнистой полосою И радостно в ночи безвестной утону.

1873

Рыбница

«Как бедный пилигрим, без крова и друзей…»

Как бедный пилигрим, без крова и друзей, Томится жаждою среди нагих степей,– Так, одиночеством, усталостью томимый, Безумно жажду я любви недостижимой. Не нужны страннику ни жемчуг, ни алмаз, На груды золота он не поднимет глаз, За чистую струю нежданного потока Он с радостью отдаст сокровища Востока. Не нужны мне страстей мятежные огни, Ни ночи бурные, ни пламенные дни, Ни пошлой ревности привычные страданья, Ни речи страстные, ни долгие лобзанья… Мне б только луч любви!.. Я жду, зову его… И если он блеснет из сердца твоего В пожатии руки, в немом сиянье взора, В небрежном лепете пустого разговора… О, как я в этот миг душою полюблю, С какою радостью судьбу благословлю!.. И пусть потом вся жизнь в бессилии угрюмом Терзает и томит меня нестройным шумом!

1873

Памяти Ф. И. Тютчева

Ни у домашнего, простого камелька, Ни в шуме светских фраз и суеты салонной Нам не забыть его, седого старика, С улыбкой едкою, с душою благосклонной! Ленивой поступью прошел он жизни путь, Но мыслью обнял всё, что на пути заметил, И перед тем, чтоб сном могильным отдохнуть, Он был, как голубь, чист и, как младенец, светел. Искусства, знания, событья наших дней – Всё отклик верный в нем будило неизбежно, И словом, брошенным на факты и людей, Он клейма вечные накладывал небрежно… Вы помните его в кругу его друзей? Как мысли сыпались нежданные, живые, Как забывали мы под звук его речей И вечер длившийся, и годы прожитые! В нем злобы не было. Когда ж он говорил, Язвительно смеясь над жизнью или веком, То самый смех его нас с жизнию мирил, А светлый лик его мирил нас с человеком!

Между 1873 и 1875

«В уютном уголке сидели мы вдвоем…»

М. Д. Жедринской

В уютном уголке сидели мы вдвоем, В открытое окно впивались наши очи, И, напрягая слух, в безмолвии ночном Чего-то ждали мы от этой тихой ночи. Звон колокольчика нам чудился порой, Пугал нас лай собак, тревожил листьев шорох… О, сколько нежности и жалости немой, Не тратя лишних слов, читали мы во взорах! И сколько, сколько раз, сквозь сумрак новых лет, Светиться будет мне тот уголок уютный, И ночи тишина, и яркий лампы свет, И сердца чуткого обман ежеминутный!

24 августа 1874

Рыбница

Венеция

1

В развалинах забытого дворца Водили нас две нищие старухи, И речи их лилися без конца. «Синьоры, словно дождь среди засухи, Нам дорог ваш визит; мы стары, глухи И не пленим вас нежностью лица, Но радуйтесь тому, что нас узнали: Ведь мы с сестрой последние Микьяли.

2

Вы слышите: Микьяли… Как звучит! Об нас не раз, конечно, вы читали, Поэт о наших предках говорит, Историк их занес в свои скрижали, И вы по всей Италии едва ли Найдете род, чтоб был так знаменит. Так не были богаты и могучи Ни Пезаро, ни Фоскари, ни Пучи…

3

Ну, а теперь наш древний блеск угас. И кто же разорил нас в пух? Ребенок! Племянник Гаэтано был у нас, Он поручён нам был почти с пеленок И вырос он красавцем: строен, тонок… Как было не прощать его проказ! А жить он начал уже слишком рано… Всему виной племянник Гаэтано.

4

Анконские поместья он спустил, Палаццо продал с статуями вместе, Картины пропил, вазы перебил, Брильянты взял, чтоб подарить невесте, А проиграл их шулерам в Триесте. А впрочем, он прекрасный малый был, Характера в нем только было мало… Мы плакали, когда его не стало.

5

Смотрите, вот висит его портрет С задумчивой, кудрявой головою; А вот над ним – тому уж много лет – С букетами в руках и мы с сестрою. Тогда мы обе славились красою, Теперь, увы… давно пропал и след От прошлого… А думается: всё же На нас теперь хоть несколько похоже.

6

А вот Франческо… С этим не шути, В его глазах не сыщешь состраданья: Он заседал в Совете десяти, Ловил, казнил, вымучивал признанья, За то и сам под старость, в наказанье, Он должен был тяжелый крест нести: Три сына было у него, – все трое Убиты в роковом Лепантском бое.

7

Вот в мантии старик с лицом сухим – Антонио… Мы им гордиться можем: За доброту он всеми был любим, Сенатором был долго, после дожем, Но, ревностью, как демоном, тревожим, К жене своей он был неумолим! Вот и она, красавица Тереза: Портрет ее – работы Веронеза –

8

Так, кажется, и дышит с полотна… Она была из рода Морозини… Смотрите, что за плечи, как стройна, Улыбка ангела, глаза богини, И хоть молва нещадна, – как святыни, Терезы не касалася она. Ей о любви никто б не заикнулся, Но тут король, к несчастью, подвернулся.

9

Король тот Генрих Третий был. О нем В семействе нашем памятно преданье, Его портрет мы свято бережем. О Франции храня, воспоминанье, Он в Кракове скучал, как бы в изгнанье, И не хотел быть польским королем. По смерти брата, чуя трон побольше, Решился он в Париж бежать из Польши.

10

Дорогой к нам Господь его привел. Июльской ночью плыл он меж дворцами, Народ кричал из тысячи гондол, Сливался пушек гром с колоколами, Венеция блистала вся огнями. В палаццо Фоскарини он вошел… Все плакали: мужчины, дамы, дети… Великий государь был Генрих Третий!

11

Республика давала бал гостям… Король с Терезой встретился на бале. Что было дальше – неизвестно нам, Но только мужу что-то насказали, И он, Терезу утопив в канале, Венчался снова в церкви Фрари, там, Где памятник великого Кановы… Но старику был брак несчастлив новый».

12

И длился об Антонио рассказ, О бедствиях его второго брака… Но начало тянуть на воздух нас Из душных стен, из плесени и мрака… Старухи были нищие, однако От денег отказались, и не раз Нам на прощанье гордо повторяли: «Да, да, – ведь мы последние Микьяли!»

13

Я бросился в гондолу и велел Куда-нибудь подальше плыть. Смеркалось… Канал в лучах заката чуть блестел, Дул ветерок, и туча надвигалась. Навстречу к нам гондола приближалась, Под звук гитары звучный тенор пел, И громко раздавались над волнами Заветные слова: dimmi che m’ami. [72]

72

Скажи мне, что любишь меня (итал.). – Ред.