Всё, чем я жил, в чем ждал отрады,Слова развеяли твои…Так снег последний без пощадыУносят вешние ручьи…И целый день, с насмешкой злою,Другие речи заглушив,Они носились надо мною,Как неотвязчивый мотив.Один я. Длится ночь немая.Покоя нет душе моей…О, как томит меня, пугая,Холодный мрак грядущих дней!Ты не согреешь этот холод,Ты не осветишь эту тьму…Твои слова, как тяжкий молот,Стучат по сердцу моему.
1892
«Когда ребенком мне случалось…»
Когда ребенком мне случалосьУслышать песнь: «Христос воскрес!»,То сонмы ангелов, казалось,Поют с ликующих небес.Сегодня ночи жду пасхальной…Безмолвны ангелов полки,И
не сойдут они в печальныйПриют недуга и тоски.И светлой вести воскресеньяОтветит здесь, в ночной тиши,Немая скорбь уничтоженьяКогда-то верившей души.
1893
«Вот тебе старые песни поэта…»
Вот тебе старые песни поэта –Я их слагал в молодые года,Долго таил от бездушного света,И, не найдя в нем живого ответа, Смолкли они навсегда.Зреет в душе моей песня иная…Как ни гони ее, как ни таи,–Песня та вырвется, громко рыдая,Стоном безумной любви заглушая Старые песни мои.
1893
«Перед судом толпы, коварной и кичливой…»
Перед судом толпы, коварной и кичливой,С поникшей головой меня увидишь тыИ суетных похвал услышишь лепет лживый,Пропитанный враждой и ядом клеветы.Но твой безмолвный взор, доверчивый и милый,На помощь мне придет с участием живым…Так гибнущий пловец, уже теряя силы,Всё смотрит на маяк, горящий перед ним.Свети же, мой маяк! Пусть буря, завывая,Качает бедный челн, пусть высится волна,Пускай вокруг меня и мрак, и ночь глухая…Ты светишь, мой маяк, – мне гибель не страшна
1893
Стихотворения неизвестных лет
Орфей и паяц
Слушать предсмертные песни Орфея друзья собралися.Нагло бранясь и крича, вдруг показался паяц.Тотчас же шумной толпой убежали друзья за паяцем…Грустно на камне один песню окончил Орфей.
К человеческой мысли
Во тьме исчезнувших веков,В борьбе с безжалостной природойТы родилась под звук оковИ в мир повеяла свободой.Ты людям счастье в дар несла,Забвенье рабства и печали,–Богини светлого челаВ тебе безумцы не признали.Ты им внушала только страх,Твои советы их томили;Тебя сжигали на кострах,Тебя на плаху волочили,–Но голос твой звучал как медьИз мрака тюрьм, из груды пепла…Ты не хотела умереть,Ты в истязаниях окрепла!Прошли века… Устав в борьбе,Тебя кляня и ненавидя,Враги воздвигли храм тебе,Твое могущество увидя!Страдал ли человек с тех пор,Иль кровь лилася по-пустому,Тебе всё ставили в укор,Хоть ты учила их другому!Ты дожила до наших дней…Но так ли надо жить богине?В когтях невежд и палачейТы изнываешь и доныне.Твои неверные жрецыТебя бесчестят всенародно,Со злом бессильные бойцыДруг с другом борются бесплодно.Останови же их! ПораИм протянуть друг другу рукиВо имя чести и добра,Во имя света и науки…Но всё напрасно! Голос твойУже не слышен в общем гаме,И гул от брани площаднойОдин звучит в пустынном храме,И так же тупо, как и встарь,Отжившим вторя поколеньям,На твой поруганный алтарьГлядит толпа с недоуменьем.
«К ней в пустую гостиную голубь влетел…»
К ней в пустую гостиную голубь влетел Темно-сизый, махая крылами.Уже близилась осень, и лес пожелтел За пустыми, нагими полями.И казалось, что в день этот, темный, сырой, Гость нежданный явился с приветом,Что пахнуло опять позабытой весной И горячим исчезнувшим летом.Шумно жить без любви ей досталось в удел. Сердце пусто, дом полон гостями…Но в заснувшую душу к ней голубь влетел Темно-сизый, махая крылами.Озарится ль в душе то, что было темно, От нежданного яркого света,Или вылетит голубь, тоскуя, в окно, На призыв не дождавшись ответа?
«Ты говоришь: моя душа – загадка…»
Ты говоришь: моя душа – загадка,Моей тоски причина не ясна;Ко мне нежданно, словно лихорадка,По временам является она.Загадки нет. И счастье, и страданье,И ночь, и день – всё, всё тобой полно,И без тебя мое существованьеМне кажется бесцветно и смешно.Когда тебе грозит болезнь иль горе,Когда укор безжалостный и злойЧитаю я в твоем холодном взоре,Я падаю смущенною душой.Но скажешь ты мне ласковое слово –И горе всё куда-то унесло…Ты – грозный бич, карающий сурово,Ты – светлый луч, ласкающий тепло.
«Когда,
в объятиях продажных замирая…»
Когда, в объятиях продажных замирая,Потушишь ты огонь, пылающий в крови,–Как устыдишься ты невольных слов любви, Что ночь тебе подсказывала злая!И целый день потом ты бродишь сам не свой, Тебя гнетет воспоминанье это, И жизнь, как день осенний без просвета,Такою кажется бесцветной и пустой!Но верь мне: близок час! Неслышными шагами,Не званная, любовь войдет в твой тихий дом,Наполнит дни твои блаженством и слезамиИ сделает тебя героем и… рабом.Тебя не устрашат ни гнет судьбы суровой,Ни цепи тяжкие, ни пошлый суд людей…И ты отдашь всю жизнь за ласковое слово,За милый, добрый взгляд задумчивых очей!
Бессонница
Проходят часы за часамиНесносной, враждебной толпой…На помощь с тоской и слезамиЗову я твой образ родной!Я всё, что в душе накипело,Забуду, – но только взгляниДоверчиво, ясно и смело,Как прежде, в счастливые дни!Твой образ глядит из тумана;Увы! заслонен он другим –Тем демоном лжи и обмана,Мучителем старым моим!Проходят часы за часами…Тускнеет и гаснет твой взор,Шипит и растет между намиОбидный, безумный раздор…Вот утра лучи шевельнулись…Я в том же тупом забытьи…Совсем от меня отвернулисьПотухшие очи твои.
Какие чудеса творятсяУ нас по прихоти судьбы:С сынами Франции мирятсяУгрюмой Англии сыны.И даже (верх всех удивлений!)Союз меж ними заключен,И от бульдожьих уверенийВ чаду Луи Наполеон!Уж не опять ли воединоОни под знаменем крестаИдут толпами в Палестину,Чтоб воевать за гроб Христа?Нет, для народов просвещенныхТеперь уж выгоды в том нет:Что взять им с греков угнетенных?Зато не беден Магомет!И против Руси собираютОни за то войска свои,Что к грекам руку простираютОни в знак мира и любви.А турок просто в восхищенье!До этих пор он жил как зверь,Не зная вовсе просвещенья,А просвещается теперь!Уж вместо сабли он иголкуИзделья английского взялИ на французскую ермолкуЧалму родную променял.Но европейского покрояЕго одежда не спасла,И под ермолкой, под чалмою,Одна у турка голова.Ведь мы уж были у Синопа,И просвещенных мусульманНа кораблях купцов ЕвропыИх просветивших англичан.И для французиков нахальныхГотов у нас уж пир такой,Что без своих нарядов бальныхОни воротятся домой.А если захотят остаться,От дорогих таких гостейНе можем, право, отказаться,Не успокоив их костей.
5 апреля 1854
Перо
Несясь дорогою большою,Перо гусиное в сторонке вижу я, И вот уж странною мечтою Душа наполнилась моя.Скажи, давно ли гусь тобою любовался,Увидя образ свой в серебряных волнах, Или когда пред самкой красовалсяИ чувства выражал ей в пламенных словах? Потом, когда на кухню гусь попалсяИ повар там его искусно общипал, На чью ты долю, друг, достался, И кто тебя дорогой потерял? Помещик ли тобой свои расходы В тетрадку ветхую писал И вечерком, любуяся природой, В зубах тобою ковырял? А может быть, помещик, светских правил. Сам погружен в важнейшие дела, Приказчику именье предоставил: Скажи, всегда ль рука его лгала? Чиновник ли в порыве вдохновеньяПо десяти листов тобою в день марал И в сладкий миг отдохновенья Тебя в зубах с достоинством держал? Но если же плешивая Фемида Уж до советника дошла,Ты отдыхал, мой друг: больная Немезида Тебя только для подписи брала.В руках Фиглярина ль в сей пасмурной юдоли Ты лавочку в Гороховой хвалил И под ярмом хозяйской воли,Как меч Суворова, ты Гоголя разил?Твой хвост откушен, друг: как рифм найти, не зная,Писака ли тебя с досадою изгрыз,Иль крыса белая, под старость отдыхая,Не кинула ль тебя на долю черных крыс? Иль, может быть, душевные беседы Поэт векам передавал тобой:Отечества ли пел он громкие победы, Иль подличал пред старшими порой; Элегии ль унылые напевы,Или сонета звук, иль нежный мадригал Любви прелестной юной девы, Как дар великий, посвящал; Иль с чудною могущественной лирой Он за века минувшие летал;Или карал людей он едкою сатирой И колкой эпиграммой обличал?.. И, может быть, людьми гонимый За обличенье их страстейИ в самом бедствии ничем не победимый,Он бросил здесь тебя с проклятьем на людей.