Полный попандос!
Шрифт:
Едва шторка, вернувшись на свое место, закрылась, как звуки, доносящиеся из коридора, внезапно стихли, и Ру погрузился почти в идеальную — насколько это вообще было возможно — тишину, нарушаемую лишь предсмертными стонами потолочного вентилятора.
Он осмотрелся.
В комнате царствовала тьма, перемежаемая лишь слабым светом дюжины старых тусклых ламп, расположившихся чуть поодаль на полу. Лампы, стоя в два ряда друг напротив друга, образовывали своеобразную «дорожку», а их света едва хватало, чтобы разглядеть на одном конце этого сумрачного «коридора» белоснежный холст на некоем подобие треногого
Если в комнате и было что-то еще, то рассмотреть это не представлялось возможным.
— Есть тут кто-нибудь? — спросил он у темноты, и его голос, эхом отразившись от стен, утонул во мгле. — Снаружи написано, что вы можете аниме про меня нарисовать.
Темнота неожиданно отозвалась бархатистым мужским баритоном:
— Совершенно верно, можем. И да — «кто-нибудь» тут есть.
Из тьмы вынырнула высокая мужская фигура в старомодном фраке, белой рубашке с рюшечками и «котелке». Венчала образ туго затянутая на горле «бабочка».
«Ай да бледный Пушкин, ай да сан оф бич!» — скользнув взглядом по густым бакенбардам незнакомца, про себя усмехнулся Ру. Что и говорить, а мужчина во фраке действительно отдаленно походил на великого поэта. Разве что в руках сжимал не гусиное перо, а кисть. А еще — был живее всех живых.
— Здрасьте, — приветственно кивнул Ру.
«Бледный Пушкин» встал напротив парня и, свободной рукой подперев подбородок, уставился на того изучающим взглядом:
— Здравствуйте-здравствуйте, молодой человек. Вам говорили, что вы — мечта художника?
Ру, слегка растерявшись, отступил спиной к занавеске:
— В смысле?
— У вас идеальное лицо, чтобы запечатлеть его на холсте.
Еще шаг назад.
— А вы, значит… — неуверенно начал парень.
— Младший Художник.
— Я так и подумал, — закивал Ру. — Кем бы еще вам быть с такой внешностью и… кистью? Художник, да. Младший.
Глаза Бледного Пушкина блеснули насмешкой:
— Нет! Я не просто художник, я — Художник! С большой буквы хэ!
Последний маленький шажок назад, и занавеска скользнула по затылку.
— У вас там написано… — Ру неловко показал пальцем себе за спину, — на табличке…
— Да-да, написано. У нас. Там! — вдруг зачастил Младший Художник и, стремительно подскочив к парню, длинными пальцами-клешнями схватил его под локоток. — Пойдемте-пойдемте! Идемте-идемте! Давайте-давайте!
Бледный Пушкин, не давая Ру опомниться, силой потащил того по «лампочному» коридору к метровой площадке с висящей на стене простыней.
— Вы, значит, хотите аниме про себя? Верно? Прекрасное желание! Прекрасный выбор! Прекрасная фактура! — довольно прицокивая языком, приговаривал он.
— Да я не только про себя… — безуспешно стараясь освободиться от мертвой хватки, замотал головой Ру. — Точнее, совсем не про себя.
Бледнолицый, оставив парня около фона, попятился к мольберту.
— Как это — не про себя? — удивился он. — На нашей табличке же ясно написано — «Аниме про тебя». Не про дядю Колю или тетю Глашу. Про тебя! Точнее, про вас.
— Да я хотел сюрприз сделать.
Подарочек. Сестре. — Убирая руки в карманы джинсов и начиная раскачиваться с пятки на носок, пояснил Ру. — Она просто на всей этой вашей манге, аниме и прочей чепухне повернута. А я так… мимо крокодил.— Сестре — это замечательно. Сестре — это великолепно. Сестру — надо радовать, — продолжая отступать к холсту, бормотал «Пушкин». Его обезумевшие глаза неотрывно наблюдали за парнем — художник прикидывал, как именно и с какого ракурса запечатлеть на «бумаге» свою новую модель. — Одежда у вас, конечно… никуда не годится! Придется исправлять.
Быстро развернувшись, Художник одним большим скачком оказался возле мольберта и тут же скрылся за ним. Ру, приподнявшись на носочки, разглядел лишь краешек торчащего сверху котелка.
— Пожалуйста, не шевелитесь! — раздался недовольный голос. — Процесс не займет много времени!
Ру, решив не напоминать Художнику, что ему самому рисунок не нужен, едва заметно кивнул. И, кивнув, краем глаза заметил, как отодвинулась занавеска у двери. Комната мгновенно наполнилась шумом и гамом из коридора, и в помещение проскользнула «крылатая» девичья фигура.
— Здравствуйте, милая леди! — выглянул из-за мольберта котелок. — Вы как раз вовремя, я только-только начал сеанс!
Лю, пробормотав малоразборчивое «здрасьте», наконец заметила брата.
— Руслан! — впервые за день сестра, повысив голос, назвала того «нормальным» именем. — Ты чего, блин, свалил? Сказал же, что на входе будешь ждать! До меня в коридоре, между прочим, какой-то малолетний Князь тьмы со своими миньонами домогался! А все почему? Потому что мой защитничек куда-то смылся!
— Люд, прости, я хотел тебе сюрприз сделать, — выдавил парень.
Из-за холста раздался сдавленный смешок:
— Как-как-как вы сказали, молодые люди? Людмила? Руслан?
— Ага, родители в молодости любили… — Лю, внимательно глядя на Художника и, видимо, также подмечая его сходство с великим русским поэтом, на секунду запнулась. — Любили Александра Сергеевича Пушкина. Поэтому — Руслан и Людмила. Как в сказке. Но сегодня мы — Ру и Лю.
— Руслан и Людмила, Руслан и Людмила, — почесывая подбородок, под нос забормотал Художник и, вдруг воодушевившись от своих мыслей, воскликнул: — Вижу! Я вижу образы! Мне подсказали их ваши имена!
Бледнолицый живописец выскочил из-за холста и, обхватив за талию ойкнувшую Лю, потащил ее к брату. Девушка, возмущенно покраснев и беззвучно открывая рот от такой наглости, едва успевала переставлять ноги. Пакет со «шлюшечими» покупками болтался где-то у нее за спиной.
— Надеюсь, в «образах» не будет ходящего по цепи кота… — наблюдая за приближающейся парочкой, задумчиво пробормотал Ру.
Оставив Людмилу возле брата, Художник вновь скрылся из виду.
— Русик, какого лешего здесь происходит? — злобно раздувая ноздри, зашипела девушка. — Это что за позер такой?
— Художник. Младший.
— Я вижу, что не водолаз! А нафига ты вообще сюда приперся?
Руслан взял сестру за руку и примиряюще улыбнулся:
— Да ладно тебе, Люд, успокойся, ты чего такая нервная-то? Это из-за Князя тьмы, что ли? Ну прости, не углядел…
Девушка неопределенно повела плечами.