Полоса черная, полоса белая
Шрифт:
– Мы только след взяли, а ты все загубил! – орал он. – Мы за киллером шли, чтобы заказчика взять, а теперь… Завтра же с утра мне докладную и рапорт…
– Угомонись, Рома, – сказал ему полковник из главка, – по какому такому следу ты шел, если до сих пор еще свидетелей не нашли. Твой парень без оружия пришел к преступнику… Но уж как сложилось, так и сложилось. Что делать? Всякое бывает. А киллер все равно заказчика не сдал бы. Он, может, и не знаком с ним.
– Я бы его лично допросил, и он бы сразу раскололся.
Коптев посмотрел на Сергея.
– Эти пачки с баксами
Ерохин кивнул.
– А теперь покажи, что у тебя в карманах! Если хоть цент там обнаружу!
– Угомонись! – повторил полковник из главка и посмотрел на Ерохина. – Если задумаешь в горотдел перейти, то мы… Кстати, как получилось, что ты пришел без оружия… Или у тебя был все-таки ствол? Признайся.
– Откуда, – развел руки в стороны Ерохин, – я дома сидел, когда мне позвонили, в оружейную комнату просто не успел зайти. Получил информацию и помчался проверять. Попытался скрутить подозреваемого, а у того был пистолет. И в процессе схватки прозвучал выстрел…
Городской начальник задумался, а потом кивнул молча. Еще раз пожал Сергею руку и напомнил про горотдел. Посмотрел на Коптева.
– Какой еще горотдел! – возмутился тот. – У нас работать некому, оперов не хватает… Следователи – девчонки после школы полиции. Лично самому приходится во все вникать. Времени ни на что другое не остается.
В горотдел Ерохин не перешел.
Сначала его отметили в приказе по городу. Но потом ему влепил выговор уже непосредственный начальник за непрофессиональное исполнение своих обязанностей, приведшее к развалу дела. Но это было через пару дней, а тогда полночи он писал отчет.
Вернулся домой под утро. Ларисы дома не было. Позвонила лишь в восемь утра, сказала, что забыла дома ключ, стояла под дверью несколько часов, а потому пришлось ехать ночевать к подруге.
Сергей поверил, потому что это было похоже на правду и потому, что он любил жену.
Дело, разумеется, было закрыто. А когда Ерохин попросил следаков из Следственного комитета проверить персонал банка «Зебест», чтобы выяснить, есть ли среди них сотрудник с именем Роман, ему было отказано.
А среди его личных знакомых был только один человек с таким именем – полковник Коптев.
Глава четвертая
Ужинали с Ниной на кухне.
Сергей молчал, а если тетка и обращалась к нему, отвечал невпопад. Он размышлял теперь о том, что следует предпринять.
Есть два трупа, один из которых наверняка всплыл и уже обнаружен, и обнаружен, весьма вероятно, не там, где его сбросили в Малую Неву.
Течение отнесло тело, может, на сто метров, а, может, и на все двести. И теперь следователи гадают, кто это, где и когда он был убит, а потом где затоплен.
Вполне возможно, личность удастся установить. Но о том, что в деле замешан автомобиль, стоящий на балансе банка «Зебест», не узнает никто.
Кстати, действующий полковник Коптев, ставший теперь начальником районного управления, – один из учредителей охранного предприятия «Сфера», которое, помимо того, что охраняет универсамы, торгово-развлекательные комплексы, имеет договор и с этим банком.
– У
тебя есть кто-то? – спросила тетка.– В каком смысле?
– В прямом! – не выдержала тетка. – У тебя есть девушка или женщина?
– Нет вроде, – ответил Ерохин.
– А как ты тогда дальше жить собираешься? Вот твой отец так же, когда Лиза вас бросила, тоже маялся… Маялся, никого не заводил, хотя такой интересный мужчина был. А потом и вовсе запил. Я своей однокласснице тогда говорю: «Двенадцать лет – не разница…»
– Прости, – перебил Нину Ерохин, – у меня весь день крутится в голове песенка одна. Откуда я ее знаю, не могу вспомнить. Может, ты мне ее в детстве пела. «Лунная дорожка, добрый мягкий свет. Никого дороже, лучше мамы нет. И по всей квартире блестки серебра. Сколько в нашем мире счастья и добра».
– Не знаю я такой песни, – ответила Нина, разозленная, что он ушел от важного разговора, – я тебе про елочку пела и про усталые игрушки. И Лиза точно не пела. Она вообще…
– Через пару дней студент с моей квартиры съедет, я вернусь к себе и сразу заведу девушку, – пообещал Ерохин, – ты не переживай.
Мама бросила их, когда ему еще не было семи. Она даже в первый класс его не отводила. Вели отец и Нина. Мама за год до этого устроилась на работу в совместное предприятие, о чем тогда в стране мечтали многие. И почти сразу у нее возник роман с одним из директоров – пятидесятилетним американцем.
Вскоре мама переехала к нему, а потом уж родители развелись. А когда отец спросил свою неверную жену, зачем она бросает сына, ответила, что как раз для Сережки старается. Она уедет в Штаты и будет присылать им деньги, одежду, вкусную еду, потому что в Советском Союзе нет никакой.
Она и в самом деле присыла посылки, которые отец называл гуманитарной помощью.
Сережа ходил в дорогих джинсах, кроссовках, за что его любили девочки и ненавидели одноклассники. Что-то мама присылала и отцу, но он все отдавал кому-то из друзей, уверяя, что ему не подходит ни по размеру, ни по фасону.
Мама еще звонила, пыталась разговаривать с сыном. Поначалу Сережка слушал ее вранье о том, что она очень скучает и скоро приедет, а потом перестал подходить к телефону. Мама присылала посылки и Нине, а сыну все те же джинсы или все те же кроссовки и рубашки с маечками. А когда отец попал под машину, позвонила на мобильный сына, узнав номер, скорее всего, у Нины, и сказала, что очень сожалеет.
– Все из-за тебя! Ничего не присылай мне больше, – ответил тогда Ерохин и сбросил вызов, чтобы не слышать ее голос.
Воспоминания не приносили ничего, кроме обиды.
Но, с другой стороны, у Сергея в Штатах было четыре сестры, и все они уже были замужем. Наверняка у них были уже свои дети – его племянники и племянницы, а, значит, у всех американских родственников дела шли хорошо…
– Мой совет, – произнесла тетка, – выбирай такую, чтобы без претензий. Можно даже с ребенком: такая лишний раз никуда не убежит. Ты на службе: не бросать же ребенка одного.
– Я, кстати, сегодня уволился, – объявил Сергей, – душно там чего-то стало. Да и вообще я опер, а не охранник.