Половина желтого солнца

— Попрошу Икеджиде приготовить твой любимый рис, — сказала Кайнене.

Маду пожал плечами и молча уставился в окно.

10

Угву накрыл к обеду стол и пригласил Хозяина, зная, что тот все равно не притронется к супу из окры, [60] а будет мерить шагами комнату и слушать радио на полной громкости. Он шагал уже час или дольше — с тех пор как ушла мисс Адебайо. Она так барабанила в дверь, что едва не разбила стекло, а когда Угву открыл, пролетела мимо него в коридор с криком: «Где твой хозяин? Где твой хозяин?»

60

Окра — экзотический овощ, недозрелые плоды растения семейства мальвовых.

«Сейчас позову», — ответил Угву, но мисс Адебайо уже ворвалась в кабинет. Угву расслышал ее слова: «На Севере беспорядки», и у него пересохло во рту: мисс Адебайо не стала бы зря поднимать тревогу, значит, на Севере и вправду опасно, а Оланна сейчас в Кано.

С тех пор как несколько недель назад случился новый переворот и были убиты солдаты-игбо, Угву старался разбираться в происходящем, внимательнее читал газеты, прислушивался к разговорам Хозяина с гостями. Беседы их уже не заканчивались смехом, а были омрачены недосказанностью, точно все предчувствовали беду, но никто не знал какую. Никому из них и в голову не могло прийти то, о чем сейчас говорил ведущий по Радио Энугу: «По последним данным, в Майдугури убиты около пятисот игбо».

— Вздор! — гаркнул Хозяин. — Ты слышал, что он сказал? Слышал?

— Да, сэр. — Угву испугался, как бы не проснулась Малышка.

— Не может быть!

— Сэр, ваш суп…

— Пятьсот убитых! Неправда! Невозможно!

Угву отнес тарелку на кухню и убрал в холодильник. Его тошнило от запаха приправ, от одного вида пищи. Но вот-вот проснется Малышка, надо готовить ей ужин. Угву достал из кладовки мешок с картошкой, сел чистить и вспоминал, как два дня назад Оланна уезжала в Кано за тетей Аризе.

На кухню зашла Малышка.

— Угву!

– I tetago,проснулась? — Угву обнял ее. Заметил ли Хозяин, как она прошла мимо гостиной? — Кто тебе снился? Цыплята?

Малышка засмеялась, на щеках появились ямочки.

— Да!

— Говорила с ними?

— Да!

— Что они тебе пропищали?

Вместо обычного ответа Малышка вывернулась из объятий и села на корточки.

— Где мама Ола?

— Мама Ола скоро вернется. Помоги-ка мне убрать очистки от картошки. Собери их и брось в ведро, а когда приедет мама, скажем, что ты помогала мне на кухне.

Угву поставил на плиту картошку, искупал Малышку, припудрил детской присыпкой, достал ее розовую ночную рубашку. Оланна эту рубашку очень любила, говорила, что Малышка в ней как куколка.

В дверь постучали, Хозяин выскочил из кабинета. Угву бросился открывать, хоть и знал, что это не Оланна. У Оланны есть ключ.

— Это вы, Обиозо? — Хозяин смотрел на одного из двоих пришедших. — Обиозо?

Увидев двух незнакомцев с запавшими глазами, в испачканной одежде, Угву поспешил увести Малышку. Он принес ей в комнату ужин, поставил на столик и предложил вообразить, будто с ней сегодня ужинает Джилл из комикса про Джека и Джилл. Встав у двери, что вела в коридор, Угву заглянул в гостиную. Один из пришедших говорил, другой пил воду прямо из бутылки, хотя перед ним стоял стакан.

— Водитель грузовика согласился нас подвезти, — рассказывал гость, и по говору Угву тотчас узнал в нем земляка Хозяина, уроженца Аббы.

— Что происходит? — спросил Хозяин.

Второй гость поставил на стол бутылку с водой и тихо сказал:

— Нас убивают как муравьев. Понимаете? Как муравьев.

— Чего только не видели наши глаза, — сказал Обиозо. — Посреди дороги лежала целая семья — отец, мать и трое детей. Прямо посреди дороги.

— А что в Кано? Что творится в Кано?

— В Кано все и началось.

Обиозо что-то рассказывал, говорил про грифов и про горы трупов за городскими стенами, но Угву уже не слушал. В голове звучало: «В Кано все и началось». Скорей бы эти гости убирались. А если не уберутся, то пусть заткнут свои поганые рты. И дикторы по радио пусть замолчат. Но они не умолкали. Они все говорили об убийствах в Майдугури, и Угву едва не вышвырнул приемник в окно. А на другой день мрачный голос по Радио Энугу стал передавать сообщения очевидцев с Севера: в Зарии зарубили учителей, в Сокото подожгли полную людей католическую церковь, в Кано беременной женщине вспороли живот. Ведущий помолчал. «Некоторые из наших братьев возвращаются домой. Те, кому повезло, возвращаются. Вокзалы переполнены беженцами. Если можете поделиться хлебом и чаем, несите на станции. Помогите нашим братьям в беде».

Хозяин подскочил с дивана.

— Ступай, Угву, — велел он. — Возьми хлеб, чай и иди на вокзал.

— Да, сэр, — отозвался Угву. Перед тем как заварить чай, он поджарил Малышке на обед бананов. — Обед Для Малышки в духовке, сэр.

Угву не понял, расслышал ли Хозяин. Вдруг Малышка проголодается, а Хозяин не знает, что бананы в Духовке? Угву думал об этом до самого вокзала, чтобы больше уже ни о чем не переживать. Вдоль всей платформы были расстелены циновки и грязные покрывала, а на них вплотную сидели мужчины, женщины, дети — плакали, жевали хлеб, перевязывали раны. Вокруг сновали торговцы с подносами на головах. Угву не хотелось заходить на этот грязный развал, но он пересилил себя и приблизился к сидевшему на земле человеку с кровавой тряпкой вокруг головы. Всюду жужжали мухи.

— Будете хлеб? — предложил Угву.

— Да, брат мой. Dalu,спасибо.

Угву, стараясь не смотреть на глубокий порез на голове незнакомца, налил ему чаю и протянул хлеб. Завтра он уже не вспомнит лица этого человека, потому что не захочет вспоминать.

— Будете хлеб? — спросил Угву другого человека, что сгорбился рядом. — I choro,хотите хлеба?

Человек обернулся. Угву отпрянул и едва не выронил термос. У незнакомца не было правого глаза, вместо него — кровавое месиво.

— Спасли нас солдаты, — сказал первый, будто считая необходимым поведать свою историю в благодарность за хлеб, который он ел, макая в чай. — Велели бежать в казармы. Те изверги гнали нас, как сбежавшее стадо, но открылись ворота казарм — и мы были спасены.

К платформе подполз поезд, набитый битком — люди висели даже снаружи, держась за металлические поручни. Угву смотрел на усталых, запыленных, окровавленных людей, вылезавших из вагонов, но не бросился вслед за остальными на помощь. Страшно было представить Оланну среди этих несчастных, но еще страшнее — что ее среди них нет, что она застряла где — то на Севере. Он дождался, пока выйдут все. Оланны не было. Угву отдал остатки хлеба одноглазому, повернулся и бежал без оглядки до самой Одим-стрит.

11

Оланна сидела на веранде у Мухаммеда, пила холодное рисовое молоко и смеялась от удовольствия — губы были липкие, молочная струйка приятно холодила горло. Появился привратник и подозвал Мухаммеда.

Мухаммед вышел и через минуту вернулся с листовкой в руках.

— В городе беспорядки, — сказал он.

— Студенты бунтуют?

— Кажется, на религиозной почве. Ты должна сейчас же уехать. — Он избегал ее взгляда.

— Мухаммед, успокойся.