Половина желтого солнца

— Ложная тревога бывает хуже настоящей, — вздохнул шофер.

Кайнене долго отряхивалась, но земля была влажная, и на ее голубом платье остался грязный узор. Она злилась, Ричард это чувствовал.

— Я решил написать о наших новых рынках в буше, — сказал он.

Шофер затормозил у поста. У обочины стоял грузовик с диванами, полками, столами, а рядом мужчина что — то доказывал девушке из народного ополчения, в джинсах защитного цвета и парусиновых туфлях. Отойдя от него, она направилась к Ричарду и Кайнене, смерила их взглядом. Велела шоферу открыть багажник, заглянула в бардачок и потянулась к сумочке Кайнене.

— Будь у меня бомба, стала бы я прятать ее в сумочке? — буркнула Кайнене.

Тщательно обыскав сумочку, девушка достала карманный приемник.

— Это что? Передатчик?

— Нет. Это ра-ди-о, — с издевкой процедила Кайнене.

Девушка проверила их паспорта и улыбнулась.

— Извините, мадам. Сейчас, знаете ли, много диверсантов ездят с передатчиками, замаскированными под что угодно. Бдительность — наш девиз.

— А почему вы остановили тот грузовик? — поинтересовалась Кайнене.

— Мы не пропускаем машины с мебелью. Бегство со всеми вещами сеет панику среди мирных жителей, — заученно объяснила девушка. — А для тревоги причин нет.

— А если его родной город вот-вот захватят? Вы знаете, откуда он едет?

Девушка нахмурилась:

— До свидания, мадам.

Когда машина тронулась с места, Кайнене сказала:

— Все это похоже на злую шутку. Страх, который внушают людям. Бомбы в лифчиках у женщин, бомбы в банках из-под детского питания, повсюду диверсанты. Будьте осторожны с вашими детьми — вдруг они нигерийские шпионы?

— Война есть война. — Ричард подумал, что в своем ехидстве Кайнене порой хватает через край. — Люди должны знать, что среди нас есть диверсанты.

— Нет никаких диверсантов, все это выдумки Оджукву. Диверсантами он объявляет своих противников и тех, у кого уводит жен.

О Его Превосходительстве она всегда отзывалась точь-в-точь как Маду. Все началось с жалоб Маду, что Его Превосходительство не дал ему повышения и назначил командующим офицера, который был младше по званию. Если бы Его Превосходительство не обошел Маду, может быть, и Кайнене не судила бы его так строго.

— Знаешь, скольких офицеров он бросил в тюрьмы? Он настолько не доверяет своей армии, что даже закупку оружия поручает штатским. Маду говорит, они только что купили в Европе партию дрянных ружей. Когда Биафра победит, Оджукву придется убрать с поста.

— А на его место кого? Маду?

Кайнене рассмеялась. Ричард был удивлен и обрадован, что она оценила его колкость. Когда подъезжали к Порт-Харкорту, дурные предчувствия вновь зашевелились в нем.

Дома Икеджиде успел сказать, что полковник Маду звонил четыре раза, и телефон снова зазвонил. Ричард схватил трубку.

— Как вы там? Все хорошо? — раздался обеспокоенный голос Маду.

— Да, а что?

— Прошел слух, что Британия поставила Нигерии пять военных кораблей, поэтому молодежь поджигает дома англичан и британские магазины по всему Порт — Харкорту. Я хотел убедиться, что вас не тронули. Могу прислать для охраны парочку своих ребят.

Досада Ричарда, что он до сих пор здесь иностранец, на которого могут напасть, сменилась благодарностью Маду за участие.

— Все хорошо, — заверил он. — Мы только что из Орлу, ездили смотреть новый дом.

— Ясно. При малейшей опасности дайте мне знать. — Маду прервался, бросил несколько слов кому-то рядом и продолжал: — Напишите о том, что сказал вчера французский посол. «Мне говорили, что биафрийцы сражаются как герои, но теперь я знаю, что герои сражаются как биафрийцы», — процитировал Маду с гордостью, будто похвала касалась его лично.

— Понял, — сказал Ричард. — В Порт-Харкорте все спокойно?

Маду замешкался с ответом.

— Схватили нескольких диверсантов, все из меньшинств. Не понимаю, почему эти люди так рвутся помогать врагу. Но победа будет за нами. Кайнене рядом?

Несколько дней Ричард провел дома. Писал статью о рынках в буше, часто выходил на веранду и глядел на дорогу, опасаясь увидеть на подступах к дому толпу юнцов с пылающими факелами. Кайнене по пути на работу видела один из пострадавших домов. «Не слишком усердствовали, — сказала она, — только стены закоптили». Ричард тоже хотел взглянуть на дом, написать о нем, а заодно и о том, как недавно на правительственном поле жгли чучела Вильсона и Косыгина. Выждав неделю, чтобы британцу можно было без опаски показаться на дороге, он ранним утром отправился в поездку по городу.

Увидев на Эггри-роуд новый пост, да еще и охраняемый солдатами, он удивился. Очевидно, причина в поджогах. Улица обезлюдела, исчезли торговцы газетами, арахисом, жареной рыбой. Путь машине преградил солдат, взмахнув винтовкой. Шофер затормозил, Ричард показал пропуск. Солдат, не обратив на пропуск внимания, потрясал винтовкой: «Назад! Назад!»

— Доброе утрое, — начал Ричард. — Меня зовут Ричард Черчилль, я…

— Назад, стрелять буду! Покидать Порт-Харкорт запрещено. Нечего сеять панику!

Шофер развернул машину. От предчувствия беды Ричард не мог дышать, будто в ноздри набилась галька, но дома, рассказывая обо всем Кайнене, старался говорить спокойно:

— Наверняка ничего страшного. Столько слухов носится по городу — видимо, армия просто решила пресечь панику.

— Хороший способ выбрали, нечего сказать. — Кайнене складывала в папку документы. — Надо позвонить Маду, узнать, в чем дело.

Ричард кивнул.

— Пойду побреюсь. Не успел перед отъездом.

Первый взрыв он услышал из ванной, но продолжал водить бритвой по подбородку. Снова загрохотало, лопнуло оконное стекло, и осколки со звоном полетели на пол.

Дверь ванной распахнулась:

— Я велела Харрисону и Икеджиде уложить в машину самое необходимое. «Форд» оставляем здесь, едем на «пежо».

Ричард оглянулся на нее и чуть не заплакал. Он завидовал ее самообладанию, стыдился, что у него дрожали пальцы, когда он мыл руки. Он взял крем для бритья, мыло Кайнене, пару губок и бросил в сумку.