Полтора метра безобразия.

– Давай не скажем Сереже? – Попросила я.

– Кому? Аа…потом разберемся, садись уже в машину.

– А байк?

– Мои приятели уже едут. Не волнуйся.

***

Странно, но за всю дорогу до его дома, Ник ни разу не накричал на меня, не сказал что-то гадостное, не вспомнил про ключи, что я выкинула в помойку. Он только поглядывал на меня иногда, странно и необычно, так на меня еще не смотрели никогда. Я делала вид, что не замечаю этих взглядов, хотя румянец на щеках все же выступил. Меня морозило от холода и адреналина, а еще я боялась заговорить. Думала, он будет орать на меня.

– Я испугался за тебя, дурочка. Никогда так больше не делай. Зачем тебе, вообще, все это? – Нико достал непонятно какую по счету сигарету и закурил.

– А у тебя были моменты, когда хочется забыться и ни о чем не думать? Просто ехать на закат и не помнить кто ты и зачем ты? – Я ответила вопросом на вопрос. Я знаю, он поймет. Серый говорил, что его родители там тоже были, на том чертовом рейсе.

– Были и бывают, но прежде, чем совершить очередную глупость, я думаю о тех, кто остался и волнуется за меня. Думаю о тех, кто смотрит на меня сверху, думаю о тех, кто остался в сердце, если ты понимаешь, о чем я.

– А ты философ. – Хмыкнула я. Странно, его слова что-то затронули где-то глубоко внутри. Что-то зажило, что-то, давно сломанное, скрипнуло.

– И это еще не все мои таланты. – Самодовольно произнес он, разрушив момент.

– Да-да, престарелые любовницы, все дела. – Подытожила я.

***

– Да вы, блять, шутите! – Ник в бешенстве нажимал на кнопку лифта.

– Оу, такой пафосный дом, а лифт работает хуже, чем в обычном. Досада.

Прежде чем я осознала, что лифт сломан, и мне придется ползти на двадцатый этаж с больными конечностями, Ник сгреб меня в охапку, то бишь, взял на руки.

– Да ты, блин, шутишь! – Он это серьезно?! На двадцатый этаж?! – Ты какой-то хиленький с виду.

Зря я это сказала. Что-то страшное укусило его за задницу, и Ник бодренько зашагал по лестницам.

– Знаешь, для такой тощей коротышки ты слишком много весишь. – Восьмой этаж.

– Во мне 45 кг! И вообще! Пусти, я пойду пешком. – Девятый этаж.

– Если нас увидят соседи, то подумают, что маньяк несет жертву в логово. Смотри, за нами остаются капли крови! – Одиннадцатый этаж.

– Кто тут еще жертва?! В тебе сколько, два центнера? – Двенадцатый этаж.

– Ну, хватит уже, мне тебя жалко, давай я сама пойду? – Четырнадцатый этаж.

– Почему я не купил квартиру на первом этаже?! Почему? – Шестнадцатый этаж.

– Ник, у тебя венка на виске вздулась. Мне, кажется, она сейчас лопнет. – Восемнадцатый этаж.

– А мне, кажется, я сейчас тебя в окно выброшу, если еще что-нибудь скажешь. – Девятнадцатый этаж.

– Можно меня уже отпустить?! – Двадцатый этаж.

Ник встал перед своей дверью, все еще прижимая меня к себе. Я слышала его тяжелое дыхание и видела, как капелька пота скользит по лбу. А еще вдруг посмотрела в глаза, которые так близко были к моим. А раньше и не замечала, какие они зеленые и какие длинные ресницы и…так, стопэ, что-то понесло меня не в ту сторону! У него уже есть женщина! Ведь есть же?!

– Пришли. – Хрипло выдохнул он и медленно поставил меня на твердую поверхность.

– Эмм…спасибо.

***

Пресвятые джигурдюшки!!! Душ…мм…приятный, теплый….горячий блин!!!

– Черт! – Все открытые раны невыносимо защипало от боли.

Я очень медленно и аккуратно отмыла грязь и промыла раны, только затем так же осторожно вымылась сама. Вывихнутая рука наливалась уже синяками, костяшки болели и еще немного кровоточили, колено было особенно страшным. Как же жалко я выгляжу. Завернувшись в полотенце, я сделала шаг по направлению к двери и, надо ж было поскользнуться, я с грохотом стала заваливаться, в последний момент, вцепившись в ручку двери.

– Что у тебя там?! – Ник тут же подбежал с другой стороны и, как-то поколдовав с замком, открыл ее.

– Что у тебя… - Он осекся, а я покраснела. Черт, черт, черт! Стыдно-то как. Я завернута в одно короткое полотенце, едва прикрывающее интимные места, а по коленкам так изящненько кровь бежит, и руки в синяках видны.

– Что пялишься?! Я знаю, что страшная! – Я пихнула его плечом в сторону и гордо захромала к себе в комнату. И, по-моему, он сказал напоследок что-то нечленораздельное.

***

Я сижу на диване в гостиной в шортах и майке, а Ник мажет мне коленки и руки вонючей мазью.

– Щиплет.

– Терпи.

Я вся издергалась от этого изуверства, окончательно разозлив его.

– Достала уже. – Никита резко навис надо мной, заставив вжаться в диван. Его губы оказались слишком близко к моим. Сердце замерло от шока и неожиданности. А он тем временем слегка приоткрыл их и мягко подул мне на нос.

– Если буду дуть, поможет? – Тихо произнес он, отчего я еще сильнее приклеилась к спинке дивана.

– А…можно…лучше на коленку… - Пискнула я.

Усмехнувшись, он продолжил эту каторгу, теперь еще нежно обдувая мои колени. Как Сережа в детстве прям. Хотя, нет, от Сережиных прикосновений я не вздрагивала, и не краснела, и сердце нормально билось.

– Слушай, хватит, ладно? – Мне было совсем уже не по себе как-то, а тут еще желудок болезненно сжался от голода.

Не говоря ни слова, Ник взял телефон и заказал огромную пиццу с моими любимыми креветками и сыром.

– Откуда ты знаешь?

– Что знаю? – Никита аккуратно наложил повязку поверх мази.

– Что эта моя любимая пицца?

– Серый раньше часто говорил, что когда ты расстроена, он заказывает тебе эту пиццу. Я почему-то запомнил. – Ник отвернулся и пошел включать телевизор.

– Ну что, карапуз, посмотрим ужастик, или ты описаешься от страха? Могу к пицце заказать памперсы.

– Фу! Ты ужасен! – Я кинула в него диванной подушкой и ойкнула от боли в плече. – Черт.

– Ну, ты, блин, Балда Балдеевна! – Ник тут же, как верная сиделка, прощупал всю конечность.

– Ты экзекутор!

– А ты дура!

– Отлично, предлагаю смотреть ‘Крик’ в честь этого!

Конченный педобир или утренний стояк))

POV Ник.

Кира в очередной раз вздрогнула и уткнулась лицом мне в плечо. Черт бы побрал этот ужастик! Я уже сто раз пожалел что предложил посмотреть его – девчонка все время пищала и жалась ко мне. В принципе, ничего страшного, кроме того, что от ее прикосновений меня словно током било. Ее горячее дыхание где-то в районе шеи, ее пальцы, судорожно сжимавшие мою руку – все это сводило меня с ума.