Полубоги
Шрифт:
— Так ты и говорил недавно. Что же расскажешь?
— Расскажу начало всей той повести.
— Я 6 послушал, — сказал Билли Музыка.
— Есть там лишь одна часть, какую мне придется домысливать исходя из того, чего я наслушался с тех пор, как мы здесь очутились, но за остаток отвечаю, поскольку сам был там.
— Я тоже это помню, — заметил Арт Келтии, — и когда ты свой сказ завершишь, я изложу свой.
— Подавай картошку, Мэри, — велел Мак Канн, — а следом выкладывайте свое. Как думаешь, у осла все ль хорошо, аланна?
— Он по-прежнему ест траву, но, может, охота ему попить.
— Он вчера уже напился славно, — сказал отец и устроился поудобнее.
Глава XXV
Поведал Келтия:
— Когда умер Бриан
Но когда человек умирает, нравственные предписания перестают действовать, поэтому соседи поминок не чурались. Явились и произнесли много примиряющего над покойником с прибинтованной челюстью и лукавой ухмылкой, и напомнили они друг другу о том и сем чудном, что покойник вытворял, ибо память о нем поросла коростой баек о всяком шальном и смехотворном — а также о шальном, но не смехотворном.
Меж тем был он мертв, и вольно любому самую чуточку скорбеть по нему. Кроме того, принадлежал он к народу О Брианов [22] , а такому тут полагается почтение. Род этот не запросто позабудешь. Историческая память могла б восстановить давние славы чина и боя, ужасного злодейства и ужасной святости, жалкого, доблестного, медленного нисхождения к распаду, не целиком победоносного. Великий род! О Нейлы его помнили. О Тулы и Мак Суини [23] слагали сотнями повести о любви и ненависти. У Бёрков, и Джералдинов [24] , и новых пришлых воспоминания тоже водились.
22
Династия О Брианов (О’Брайен, ирл. Ua Briain, O Briain) — благородный ирландский дом, основанный в X в. Брианом Бору (ум. 1014), королем Мунстера, ненадолго объединившим ирландские королевства под своей властью.
23
Клан О Тулов (О’Тул, ирл. О Tuathail) — лейнстерский род, в прошлом один из королевских в своей провинции, потомки Туахала мак Угайре (ум. 958), короля из династии Уи Дунлаинге. Клан Максуибне (Максуини, ирл. Mac Suibhne) — ирландская династия шотландского происхождения, осела в Ирландии не раньше XIV в., когда ее представители нанялись в войско династии Уа Домнал в Тирко-нелле (ныне примерно соответствует графству Донегол).
24
Дом Бёрков (де Бургов) — древняя английская династия из Бёрга, Норфолк (ныне Саффолк). Уильям де Бург (ум. 1205 или 1206) осел в Ирландии в конце XII в. и основал ирландскую ветвь семейства, куда входила знать Коннахта, графы Ольстеры и графы Кланрикарды. Джералдины (Геральдины, Фицджеральды) — аристократический ирландский род нормандско-валлийского происхождения, утвердился в Ирландии после англо-нормандского завоевания в XII в.
Семья после него осталась беднее некуда, но они к такому привыкли, ибо держал он их в той же бедности, в какой и бросил — или нашел, раз уж на то пошло. Так часто жали они руки Благотворительности, что уже не презирали эту даму с болезненным ликом, а потому мелкие дары, предлагаемые соседями, семья принимала — без особой благодарности, зато с особой готовностью. Дары эти обыкновенно были натурою. Несколько яиц. Мешок картошки. Горсть мяса. Пара фунтиков чаю. Такое вот.
Один посетитель, впрочем, тронутый чрезвычайной нищетой, сунул в ладонь маленькой Шиле, четырехгодовалой дочке Бриана, трехпенсовик, и она позднее не пожелала просить их обратно.
Крошку Шилу отец ее воспитал как следует. Она точно знала, чтo нужно сделать с деньгами, а потому, когда никто не смотрел, на цыпочках подобралась к гробу и сунула трехпенсовик Бриану в ладонь. Та рука, пока жива была, от денег никогда не отказывалась — не отказалась и мертвой.
Похоронили
его назавтра.На суд его призвали днем позже, явился он вместе с разношерстной толпой негодников и вновь получил по заслугам. Протестовал он и бузил, но уволокли его в назначенное место.
«Вниз!» — провозгласил Радамант, указывая великою рукой, — и отправился Бриан вниз.
Бузя, уронил он трехпенсовик, но так разгорячился и распоясался, что пропажи не заметил. Подался вниз, далеко вниз, прочь из виду, прочь из памяти, в воющий черный поток со всеми теми, кто того же призрачного рода.
Юный серафим по имени Кухулин, случайно проходивший той же дорогой чуть погодя, увидел трехпенсовик, ярко сиявший среди камней, и подобрал его.
Оглядел его с изумлением. Вертел и так, и сяк, и эдак. Изучал с вытянутой руки и вглядывался пристально с двух дюймов.
«Никогда в жизни не видел я ничего, столь же красиво сработанного», — произнес он и, спрятав монетку в кошель, где лежали еще кое-какие побрякушки, отправился через солидные врата восвояси.
Вскоре Бриан обнаружил пропажу — и вдруг в той черной округе раздался его глас, громовый и ревущий.
«Обокрали меня! — вопил он. — Обокрали на небесах!»
Начав голосить, не переставал он. По временам просто сердился и шумел. По временам делался едок и направлял свой призыв вихрем вверх.
«Кто украл мои три пенса?» — ревел он. Взывал к черной пустоте:
«Кто украл последние три пенса у нищего?»
Вновь и вновь рокотал его голос кверху. Страдания его теперешней обители утратили для него всякую боль. Уму его стало чем кормиться, а жар внутри у Бриана разгонял смрадные пары вокруг. Была у Бриана обида, дело праведное, и его оно поддерживало и укрепляло, ничто не могло заткнуть ему глотку. Пробовали всякие находчивые средства, всевозможно сложные, но Бриан не обращал внимания, и мучители его отчаивались.
«Не выношу я этих грешников из графства Керри, — сказал Главный Изувер и угрюмо сел на свою циркулярную пилу; это ему тоже не по нраву пришлось, ибо он облачен был в одну лишь набедренную повязку. — Терпеть не могу весь род Гэлов, — добавил он, — отчего не шлют их куда-нибудь еще?» — И затем взялся он вновь упражняться на Бриане.
Все втуне. Требованье Бриана по-прежнему ревело вверх, словно звук самoй великой трубы. Будило оно и сотрясало скальные полости, визжало сквозь всякую трещину и расщелину, металось и кидалось от вершины до выступа и обратно. Хуже того! — его товарищи по юдоли увлеклись тем же и примкнули к воплям, пока рев не сделался таким устрашающим, что и сам Владыка не смог его терпеть.
«Глаз не смыкаю три ночи подряд», — сказал страдалец и отправил особое посольство к властям.
Радаманта их появление изумило. Локоть его покоился на обширном колене, а тяжелая голова — на ладони, что была много акров в длину и много акров в ширину.
«Что такое случилось?» — спросил он.
«Владыка не в силах спать», — произнес представитель посольства и со словами этими улыбнулся, ибо даже для него самого звучало это чуднo.
«Спать ему необязательно, — сказал Радамант. — Сам я не сплю от начала времен — и никогда не усну, пока время не исчерпается. Но жалоба сия занятна. Что же не дает покоя вашему хозяину?»
«Ад весь кувырком, — ответил изверг. — Истязатели рыдают, как дети малые. Начала при этом сидят на корточках сложа руки. Хоры мечутся туда-сюда и воюют друг с дружкой. Чины подпирают стенки, пожимают плечами, а прoклятые орут и хохочут и к мукам сделались нечувствительны».
«Меня это не касается», — молвил судия.
«Грешники требуют справедливости», — сказал представитель.
«Ее они получили, — отозвался Радамант, — пусть в ней и преют».
«Преть они отказываются», — возразил представитель, заламывая руки.
Радамант выпрямился на троне.
«Есть в законе такая аксиома, — произнес он, — каким бы запутанным ни было событие, никогда не бывает в самом основанье его больше одного человека. Кто этот человек?»
«Некто Бриан из рода Брианов, покойник из графства Керри. Бедовый! Получил предельную кару неделю назад».
Впервые в бытии своем растревожился Радамант. Поскреб в затылке — что проделал тоже впервые.
«Предельную кару получил он, говоришь, — произнес Радамант, — вот же незадача! Я проклял его на веки вечные, и ничего ни лучше, ни хуже уже не устроишь. Не мое это дело!» — гневно воскликнул он и выдворил делегацию силком.