Полуденные врата

И агенты полиции были здесь, и Джеки сидела рядом, излучая горькое недоверие, и не скрывала своего самого скверного мнения обо мне и моих замыслах. Ей даже ни к чему было указывать на меня обличительным перстом и восклицать: «Это всё твоя вина, твой грязный план извлечь из проекта выгоду для себя». А я имел вид потерпевшего крушение негодяя, вполне способного действовать самым подлым образом. Меня засыпали неприятнейшими вопросами, и я уже предчувствовал, что скоро познакомлюсь с резиновыми дубинками и другими местными орудиями пыток, пока вдруг кого-то не посетила здравая мысль свериться с моим отелем.

И тут всё перевернулось с головы на ноги. Да, дежурившие той ночью клерки видели, как khun Фишер вернулся после полуночи в некотором возбуждении и был он один. Да, он поднялся к себе в номер и, да, оставался там всю ночь. Уверены ли они в этом? Абсолютно уверены. У главных дверей отеля после полуночи всегда стоит надежная охрана, проверяющая всех входящих и выходящих. Постоянно работают видеокамеры. После полуночи khun Фишер больше не выходил из гостиницы и не входил в неё.

– Разве что, – захлебнулась смехом телефонная трубка, – разве что он ухитрился сползти с сорокового этажа, ха-ха-ха!

– Ха-ха-ха, – отозвался я, а сам, подавляя тошноту, представил себя, совершенно обнажённого, карабкающегося на рассвете по стене небоскрёба. Ещё, чего доброго, спускающегося вниз головой! А потом ползком обратно наверх! Кинг-Конг в образе ободранного кролика. Повязки и пластыри на моих локтях и коленях виновато засвербили.

– Примите мои извинения, khun, — покачал головой капитан и развел руками. – Вы же понимаете… Наш охранник, конечно, совершенно не в себе, в тяжелейшем состоянии. И к тому же вы, европейцы, для нас все на одно лицо. Он прекрасный охранник. Будем надеяться, что он поправится и опомнится. А мы пока будем вести расследование.

– Да, пожалуйста, – поддержал его я. – Ваш служащий пытался спасти наш контейнер. Я хочу, чтобы ему была оказана лучшая медицинская помощь, обеспечен наилучший уход. И хотелось бы, чтобы его семье тоже помогли. Моя фирма за всё заплатит. Пожалуйста, оговорите это с нашими агентами сегодня же.

Капитан с благодарностью кивнул.

– Очень благородно с вашей стороны. Ну что же, khun, из-за всей этой истории вы остались без завтрака, не говоря уже о чём другом. Я распоряжусь, чтобы вас на нашей машине сейчас же доставили в отель.

– Спасибо, не надо, я возьму такси. Мне нужно разыскать моего… главного помощника, связаться с ним немедленно.

Смогу ли я только найти его до условленного времени?

– Разумеется, – сказал капитан и повернулся к Джеки: – А вы, миссис Квен-Свенсен?

Джеки встала, губы её были твердо сжаты.

– Я иду с мистером Фишером. Я представляю здесь его руководство, и мы тоже крайне озабочены происшедшим. Пока я нисколько не удовлетворена. Куда бы и с кем ни отправился мистер Фишер консультироваться, я иду с ним, а вы, джентльмены, – свидетели, что мы ушли вместе, на случай, если я не вернусь. Слышишь, Стивен? Я иду, чтобы услышать объяснения!

Черт побери, ну что я мог сказать в ответ? Нечего было и пытаться что-нибудь объяснять ей, а главное, как ей скажешь, что, если она пойдет со мной, выйти на моего советника будет просто невозможно. Присутствие Дейва мне, правда, в свое время не помешало отыскать путь в таверну, но, может быть, это было просто дурацкое везение, а может, мне подсказывали дорогу воспоминания. Здесь же мне не на что было рассчитывать.

Переправляться с Сердцевины на Спираль, со Втулки на Колесо удобнее всего утром и вечером. Потому что в легких сумерках нам труднее судить, что и как мы видим. Но рассуждать не приходилось. Сейчас был сияющий ясный день, и даже возвращаться в город было трудновато, а уж о других, да ещё потусторонних перемещениях и думать не хотелось. Два часа мы зря крутились по городу, истратив кучу денег, но нужного нам бара так и не нашли, а водитель такси сказал, что и не слышал о таком; в результате я решил вернуться в отель поесть и передохнуть.

Всё это время Джеки была, как затаившаяся грозовая туча, но чуть заметным кивком головы согласилась поесть вместе со мной. Когда я сказал, что хотел бы ненадолго прилечь, она отрезала:

– Я пойду с тобой!

И когда я усмехнулся, наградила меня взглядом потяжелей оплеухи. Войдя в номер, где опять царил безукоризненный порядок, она обошла все углы, ко всему внимательно приглядываясь, и объявила, что ляжет в гостиной, а я могу отдыхать в спальне. Я лежал в кровати, разглядывая потолок, и то проваливался в сон, то выплывал на поверхность. Устал я смертельно, но тревога и мелькание мыслей в голове не давали заснуть.

К счастью, кучка оберток была убрана со стола. Эта кучка усиливала моё беспокойство. Не до такой же степени я растерял тогда мозги, чтобы совсем ничего не помнить? И клерк сказал, что я вернулся в гостиницу один, а он не кривил душой, желая быть тактичным. Я готов был держать пари, что и видеокамеры засвидетельствуют то же самое – я ввалился в холл, обнимая кого-то невидимого. Счастье, что камеры не были установлены на стенах отеля. Что заставило меня совершить такой едва ли возможный для человека, а главное, безумный поступок? И почему я чувствую себя совершенно больным? Не так, как после сильного похмелья, нет! Меня как будто отравили, и отрава разъела не только мои внутренности, но и мозг, причем яд не какой-нибудь слабодействующий, он вроде ядов елизаветинской поры – жгучий, полыхающий огнем. Меня будто выжгли изнутри или промыли дочиста, и я остался пустым, как незапломбированный зуб…

И тут я сел. Именно так я чувствовал себя, когда некто заполонил меня, можно сказать, завладел мной. Меня предупреждали, что, если я ещё вернусь на Спираль, я буду предрасположен к повторению подобного. В тот раз, когда это кончилось, я чувствовал себя прескверно, но всё же не так ужасно, как сейчас. А ведь тогда я сам согласился на это обладание и спасся таким образом от страшной опасности. Но сейчас меня принудили действовать против моей воли, вопреки рассудку и инстинкту самосохранения. Я содрогнулся, и меня затошнило. Ну ясно, клерк Рангду не увидел! Та, что прошлой ночью пришла в отель вместе со мной, была порождением Спирали, она преследовала много целей, но главным образом свои собственные. И значит, она заманила, соблазнила меня, читая во мне, как в открытой книге, и сыграла на моих слабостях. А соблазнив, пробралась под мою оболочку, сломав все защитные средства моего организма. Я упал обратно на прохладные подушки. И всё это она совершила при помощи секса. Использовала. Обработала. В сущности, меня изнасиловали.

Дверь распахнулась. На пороге стояла Джеки.

– Что с тобой? Что ты сказал?

Я тупо смотрел на нее.

– Мне показалось, – медленно проговорила она, – мне показалось, что ты что-то выкрикнул.

Она поглядела на меня, и я увидел, как она убеждает саму себя: «Да нет, такие отпетые негодяи, как Стивен, не станут казниться». Она закрыла дверь, но тут же снова распахнула её, услышав, что я выбираюсь из кровати.

– Куда это ты собрался?

– В душ! – ответил я возмущенно, так как стоял совершенно голый. Конечно, мой вид был ей когда-то хорошо знаком, но я не люблю публично обнажаться. – В душ, если ты ничего не имеешь против!

Она ахнула.

– Что с твоими руками? И с коленями? – Она вглядывалась в пластыри и повязки, местами пропитавшиеся кровью. Затем перевела взгляд на окно, затем снова на меня. Глаза у неё расширились. Ещё бы! Сороковой этаж! Даже отпетые негодяи не часто на такое решаются.

– Если ждёшь разъяснений, – сказал я, – приучайся верить в невероятное. И вот первое: ничего преступного я не совершил.

Она фыркнула.

– На твой взгляд, это, разумеется, так. Просто обделал дельце. С кем ты связан? С торговцами наркотиками? Нет, на это ты бы не рискнул, слишком явный криминал. Махинации со страховкой? Проделал ловкий номер, можешь теперь похвастаться перед друзьями-собутыльниками. Да что я тебя упрекаю? Всё равно, что упрекать глухого за то, что он глух. Ты же просто понять не можешь, что это значит – болеть за дело.