Полуденный демон
Шрифт:
– Колитесь, ребятишки. Зачем приехали? А не то…
– П-поговорить… – промямлил Спирин. – С этой… с Ветлугиной…
– Ночью? Чего ж в калитку не позвонили, как порядочные люди?
– М-мы… мы… хотели ее немного попугать…
– Попугать, значит? – развеселился Лавров. – Кровожадные вы, однако, хоть и молодые. Двух убитых вам мало? Решили еще вдову прикончить?
– Иначе она ничего бы нам не сказала… – оправдывался парень. – Но мы не собрались ее у-убивать…
– О чем вы хотели говорить с Ветлугиной? Ну!
В глазах Спирина стоял ужас. Он, кажется, разглядел Лаврова и узнал в нем того, кто едва не засадил
– Я… не знаю… – забормотал он. – Лилит… Лилит, скажи ему… Он псих… Это он подсунул мне наркотики в гараже…
Лавров со свирепой гримасой повернулся к девушке. Видимо, его рожа и коса в руках соответствовали слову «псих». Потому что на лице пленницы отразилась готовность признаться в чем угодно.
– Я все скажу! – выпалила она. – Не трогайте Гошу!.. Вы нас отпустите? Мы не хотели ничего плохого…
ГЛАВА 32
Валерия Михайловна, боясь выдать себя на пустынной грунтовке, сильно отстала от мотоцикла, на котором ехали Спирин и ее дочь. Лес закончился, потянулась окраина поселка с редкими застройками. Фонарей здесь не было.
Валерия Михайловна все сильнее нервничала. Она ехала на автопилоте, не отдавая себе отчета, что привело сюда молодую пару. Вернее, ей было страшно думать об этом.
Что бы ни случилось, она должна спасти свою дочь. От любой опасности. Лиля еще совсем ребенок, – капризный, эгоистичный, жестокий, но ребенок. Она не ведает, что творит. Влияние этого придурка Гоши испортило девочку. Он научил Лилю дурным выходкам, неуважению к родителям, развратил ее детскую душу.
Не каждый в силах сопротивляться злу. Кто-то должен ограждать ребенка от пагубного, разрушительного воздействия. Кто, если не мать?
Валерия Михайловна, полная решимости грудью встать на защиту дочери, притормозила. Она чувствовала: мотоцикл где-то поблизости. И правда, в свете фар «тойоты» блеснули очертания «двухколесного зверя».
– Ах, вот вы где… – прошептала Морозова, пытаясь в темноте сдать назад, под прикрытие орешника.
Она не рассчитала, и задний бампер во что-то уперся. Захрустели ветки. Она вышла и чуть не подвернула ногу, оступившись на кочке. Хорошо, брюки додумалась надеть и обувь подходящую: мягкую, удобную и без каблука. А то хоть плачь.
Сотовый остался в сумочке, но Валерия Михайловна не стала возвращаться. Плохая примета. Она двигалась на ощупь, жалея, что не захватила с собой фонарика. Впрочем, какой фонарик? Так ее сразу заметят.
Луна то показывалась из-за облаков, заливая все вокруг призрачным светом, то пряталась. Трава была мокрой от росы. Валерия Михайловна замедлила шаг и остановилась, стараясь не дышать. Обогнула мотоцикл и… уткнулась в забор. Ни Спирина, ни Лили поблизости не было. Где же они?..
Она подошла к забору и прислушалась. Улица будто вымерла. В усадьбах лениво брехали собаки.
Валерия Михайловна прикинула, сможет ли она перелезть через забор. Вряд ли…
Она осторожно зашагала вдоль периметра.
Звонить, чтобы ее впустили, глупо. Позволив обнаружить себя, она не спасет Лиленьку и сама окажется в невыгодном положении. Придется объяснять хозяевам свой визит в столь позднее время…
«Кто знает, что у них на уме?» – рассуждала она, преодолевая метр за метром.
Вот и задняя калитка. На ее счастье, не заперта! Валерия Михайловна без колебаний
скользнула в чужой сад.Все в этот ужасный вечер казалось ей зловещим: шелест листьев, залитый луной двор, черная громада дома. Однако ее вела вперед одна сверлящая мысль: она должна вырвать свою дочь из лап негодяев, которые хотят погубить ее…
Торопливый сбивчивый рассказ Лили был похож на выдумку от начала и до конца. Лавров слушал, перебивая в некоторых местах и задавая наводящие вопросы. Он даже согласился развязать девушку. Все равно ей некуда было деться в закрытом сарае. Фонарь освещал дальний правый угол, где сидели пленники. Лавров, не выпуская из рук косы, занял позицию между ними и дверью.
Когда Лиля училась в седьмом классе гимназии, с ней приключилось нечто странное. Однажды погожим осенним днем она шла после уроков домой и встретила женщину. Моложавую, черноволосую, хорошо одетую, очень красивую.
– Мне показалось, что я стану такой же, когда мне исполнится сорок…
Незнакомка назвалась ее теткой Елизаветой и предложила девочке посидеть в кафе, пообещала угостить мороженым и чипсами. Как раз эти лакомства мама ей категорически запрещала. Не то чтобы Лиля хотела есть, – ее снедало любопытство. Ведь она никогда не слышала о родной тетке. У отца не было ни братьев, ни сестер, а о родственниках матери в семье ни разу не упоминалось. Лиля знала только, что они все умерли.
Оказывается, не все. Тетка рассказала, что они с Лерой, ее мамой, давно рассорились и перестали общаться. Теперь она жалеет об этом и хотела бы наладить отношения. У нее нет детей, и ей некому оставить наследство. Поскольку сестра пресекает любую попытку сблизиться, тетка решила поговорить с племянницей. Может, хотя бы она будет приезжать к ней в гости в Липецк.
Лиля отнеслась к ее предложению настороженно. Поинтересовалась, что послужило причиной раздора между сестрами. Встреча с теткой ужасно взбудоражила ее. Она была подростком и делила мир на белое и черное, с присущим ее возрасту максимализмом.
Елизавета объяснила, что все дело в набалдашнике от немецкой трости, привезенном с войны в качестве трофея их дедом. Из-за этого набалдашника они сильно повздорили с Лерой. Дед прятал военный трофей в укромном месте и запрещал прикасаться к нему. Вещь-де была памятная, досталась бывшему полковому разведчику от девушки-француженки по имени Изабель.
«У них была любовь?» – спросила Лиля.
Тетка ответила утвердительно. Встретились они в 1945 году в Германии. На особняк, где остановились разведчики, напали эсэсовцы, завязался бой. Отряд, которым командовал дед, преследовал отступающих немцев. Изабель осталась в доме, обещала ждать. Дед получил новый приказ и не смог вернуться за ней. С тех пор они больше не виделись…
«Изабель погибла?»
«Неизвестно… – ответила тетка. – Шли бои, могло случиться все, что угодно. После войны дед пытался отыскать девушку, но тщетно. У него остался только набалдашник, который Изабель сунула в его карман. Даже в преклонном возрасте, будучи отцом семейства, он продолжал разыскивать Изабель через ее приемного отца Исленьева, русского по происхождению. Когда стало возможно, писал письма в разные страны. Девушка исчезла. Никто ее не знал, не помнил о ней. Об Исленьеве тоже не сохранилось никакой информации. Во время войны многие архивы сгорели, были уничтожены».