Полудочка

– Тогда понятно, – согласился он. – И что дальше? Этот пацан вернулся домой и сменил штанишки?

– Нет. От полноты чувств изнасиловал тетку, которая была старше на двадцать лет.

Ганцев покачал головой.

– Так и я то же самое. Когда порулила вашим джипом, перессалась так, что потом взяла и вас изнасиловала.

– Ну насчет того, кто кого изнасиловал… Это большой вопрос, не будем уточнять, чтобы я не краснел.

– Не вопрос, – возразила Ксенька. – В таких делах все зависит от женщины, уж я-то знаю.

Ответить было нечем.

Подумав, он сказал:

– Насчет джипа… Хочешь, сейчас поедем, покатаемся. Сядешь за руль, проедешь, чтобы больше не… бояться?

– Куда я поеду, – взрослым голосом сказала она. – У меня и прав нет.

– Это ерунда, – Ганцев махнул рукой. – Поедем на вертолетку, там катаются все, кто еще не имеет прав.

«Вертолеткой» назывался участок, примыкающий к областному ожоговому центру. Когда в 89-м году произошла необъяснимая катастрофа двух встречных пассажирских поездов в Улу-Теляке, раненых доставляли в их город как ближайший. Для посадки вертолетов – армейских «Ми-8», поскольку у санавиации истощилась материальная база – за несколько часов была расчищена, снивелирована и заасфальтирована площадь размером в городской квартал. Те времена канули в Лету, вертолеты списались по ресурсу, но идеальная «вертолетная площадка» стала излюбленным местом тренировок в автовождении.

В последние годы пошли слухи, что это место – бесполезное с коммерческой точки зрения – застроят точечными высотками. Но пока там было просторно и оставалась возможность порулить.

– Потом поедем в какой-нибудь ресторан… хоть в «Охоту», там всегда есть жаркое из кальмаров. Пообедаем или поужинаем, отметим…

Он сделал паузу.

–…Сама понимаешь, что.

– А вам не нужно на работу?

– Ксеня, моя работа – это не та работа, что у твоего папы. Не я работаю, а на меня работают. Могу вообще не появляться, руководить по телефону. Так поедем?

– Ресторан и все прочее оставим на потом, дядя Слава, у нас все впереди. А сегодня…

Ксенька помолчала, нежно гладя пальцами его грудь.

–…Сегодня давайте чуть-чуть отдохните и повторим еще раз.

– Для закрепления отношений? – с невольной усмешкой уточнил Ганцев.

– Ну типа того.

– Я согласен, – ответил он.

– Хорошо. Вы полежите пока, а я пойду немножко умоюсь.

– Иди. Но сначала дай я поцелую твою грудь.

– Было бы что целовать.

– Ты ничего не понимаешь в женской груди, – возразил он.

– Если бы у меня была такая грудь, как у тети Риты…

– Ты ничего не понимаешь, Ксеня, – повторил Ганцев. – Все, что сейчас между нами происходит – это… у меня нет цензурных слов.

Сосок был темным и круглым, как шляпка единственного на весь лес подберезовика, найденного позавчера – в прошлой жизни, еще не освещенной этой девчонкой, в которой сосредоточился весь ее смысл.

5

– Ксенька…

Ганцев помолчал, раздумывая, стоит ли озвучивать мысли.

– Мы с тобой совершаем чудовищную ошибку. Ты маленькая и глупая, а я старый дурак. Я не знаю, как теперь буду приходить к вам в гости. И как ты будешь смотреть в глаза тете Рите.

Ксенька ничего не сказала.

– Возврата нет, это ясно. И не ясно, можно ли было иначе. Но последствия необратимы.

– Я не собираюсь смотреть в глаза тете Рите, – твердо ответила она. – Но даже если бы и посмотрела… Какая разница. Тетя Рита вас не любит.

– Что ты сказала? – уточнил Ганцев, ощущая легкие Ксенькины плечи на своей руке.

– Что слышали. Тетя Рита вас не любит, живет с вами только потому, что ей удобно.

– Это не так, – возразил он. – Совсем не так. Ты видишь то, что есть на данный момент. А так было не всегда. Да, сейчас я успешен и надежен – но поверь, начиналось все иначе. Я создал свой бизнес практически с нуля, не имел родительских капиталов. И без поддержки тети Риты я бы не поднялся, утух в начале. Даже сейчас не могу представить, что бы без нее делал. Тетя Рита надежная, как «Фердинанд».

– А кто такой Фердинанд?

– Не кто, а что. Немецкая самоходка времен второй мировой войны. На самом деле «Элефант», просто у нас ее звали по-другому. Мощная, быстрая, уверенная и умная. Стоит в укрытии, потом высунется, вдарит из пушки «88» – никому мало не покажется!

– И тетя Рита на нее похожа?

– Полная копия.

– И все равно она вас не любит, – упорствовала девчонка. – И вам изменяет.

– Откуда ты знаешь? – невольно спросил Ганцев. – Ты держала свечку?

– Ничего я не держала. Ни свечку, ни печку. Просто мама и тетя Рита подруги не разлей вода. Всё знают, всё обсуждают, всё делают для друг друга. Я слышала, тетя Рита говорила маме: «прикрой меня, если что». У меня память железная. Вам что, сказать, сколько раз это было, когда летом, когда зимой?

Ганцев вспомнил, что жена в самом деле иногда не ночевала дома, ссылаясь на школьную подругу без объяснения причин.

Ксеньке он поверил, ей не было причин врать.

Но нерадостное знание ничего не меняло.

Он не имел права укорять жену, лежа в постели с девчонкой.

Да и вообще, с Маргаритой они давно спали под разными одеялами.

Она имела право на полноценную чувственную жизнь.

– Вы совсем не ревнуете тетю Риту, дядя Слава? – поинтересовалась Ксенька.

– Об этом говорить не будем. Мы вместе столько лет, что теперь друзья, неразделимые по жизни. Всем известно, что человек существо полигамное. И, кроме того…

– Она вас не любит, а я люблю, – перебила она.

– Ксеня, не говори о том, чего еще не понимаешь.

– А что – кроме?

– Сейчас я с тобой, а не с ней.

– Это радует, дядя Слава, и еще вы неправы в отношении моей мамы.

– В чем я не прав, Ксенька?

Кот не появлялся: видимо, успокоился и снова улегся за аспарагус – они лежали вдвоем, сплетясь телами.

– Ну ясное дело, неправ. Я имею интимное дело с ее дочерью, чего делать нельзя.

– Не в этом. В том, что она всю жизнь от вас без ума, а вы не делаете ни шага ей навстречу.