Полукровка

В общем, на третьем часу ожесточённой бомбёжки моего мозга решила, что все же стоит удалиться в самый темный угол и заняться обдумыванием, как мне поскорее из этой задницы вытащить себя и мальчишек, потому что второе такое утро в замкнутом пространстве я не выдержу.

Стоило мне отойти в дальний угол под какие-то полки с неисследованным мной пока хламом, как дверь в нашу камеру открылась и туда вошел Нил. Младшие как-то сжались и нырнули за спину Янке.

– Эй, вы двое, живо ко мне!
– прикрикнул он на малышей, выискивая меня взглядом.

Нашел, удовлетворенно оглядел, а потом обратил свой взор на два сжавшихся комочка, стоявших напротив него. У меня сжалось сердце от плохого предчувствия. И сразу вспомнился сон, где трое обормотов, стаскивая меня с кровати, называют мамой. Узнавание пришло неожиданно. Не знаю, что случится или уже случилось с их родителями, но я просто не должна отпускать их от себя. В этом я была уверена.

– Ну что, мелкие, пошли к мамам и папам?
– в голосе прозвучало нездоровое веселье, как будто он сказал что-то очень веселое, понятное только ему.

Это насторожило еще больше.

– Оставь их с нами, - стараясь говорить спокойно и немного равнодушно, попросила я.

– Зачем это еще, - и бездна недоумения с подозрением на лице.

– Янке будет скучно без них, они такие... забавные, - все то же равнодушие, прикрывающее ураган беспокойства внутри.

– Нечего ему со всякой швалью общаться, сама его развлекай.

– Ты неспособен дать своему сыну даже такую малость, как временные друзья?
– стоило надавить на больной мозоль - его несостоятельность как добытчика, главное, не перегнуть палку.

– Ты на что намекаешь?
– почти прошипел он мне в лицу, неожиданно близко оказавшись рядом.

– Всего лишь интересуюсь, можешь ли ты дать своему сыну то, что ему сейчас интересно?
– хорошо, что удалось все его внимание переключить с мальчишек на себя. С ними я потом объяснюсь, если получится их отстоять.

Чувство, что поступаю правильно, не отпускало, а еще... страх за уже полюбившихся сорванцов. Нил еще несколько минут побуравил меня взглядом, видимо, пытаясь найти признаки своеволия и неподчинения, хоть что-то, к чему можно было бы придраться, но так и не нашел. Я просто стояла. Равнодушно на него смотрела и... пыталась не наброситься на него. В этот раз его постигла неудача, и он ничего не нашел, хотя раньше его такое не останавливало, тем более, что мне был внедрен блокиратор, а значит, была полная беззащитность перед ним. Еще раз взглянув на мальчишек, перевел взгляд на меня.

– Ладно, пусть побудут тут с вами, меньше мороки сейчас, а потом я их передам компаньону, - брезгливо ответил он и, развернувшись, ушел.

Только когда его шаги стихли в дальнем коридоре, и даже эхо шагов уже не было слышно, я смогла перевести дух и... медленно сползла по стеночке вниз. Ноги не держали.

Янке, подхватив под руки упирающихся Сарки и Рунти, быстро подошел ко мне и, опустившись с ними на колени, прижался.

– Ну все, мам, все, он ушел, а они... живые и остались с нами, - успокаивал он меня.

– Пусти нас, мы к родителям хотим, почему вы не дали нам уйти?
– обижено пробухтел восьмилетний Рунти.

– Глупые, вы что, действительно думали, что он вас к ним отправит?
– все так же успокаивающе держа меня за руку, спросил Янке.

Да, вырос сынок. И, слава Вышнему, быстро соображает. Как же он повзрослел? И как бы мне хотелось, чтобы его детство длилось больше, чем оказалось на самом деле.

– Но он же обещал, - недоуменно ответил Сарки.

– И что? Неужели ты думаешь, что похитителю можно верить? Еще не известно, где бы вы оказались, если бы мама не потребовала вас оставить здесь, - начал поучать Янке.

– Ну да, в виде живых игрушек для тебя, - все так же пасмурно смотрел на нас Рунти.

– А как она еще могла его заставить оставить вас с нами?
– возмутился сын.
– Не на жалость же давить? Такие, как он, жалости не знают. Сгреб бы вас в кучу, и вся недолга.

Ненадолго повисла тишина. Сарки, облегченно вздохнув, перебрался поближе ко мне и прижался крепко-крепко. Рунти, строя гримасы на курносом лице, задумался над сказанным Янкелем, а Янке просто сидел рядом и держал меня за руку. И было в этом что-то такое..., вызывающее в сердце и тоску, и радость, и гордость за него. Уже не мальчик - почти мужчина.

Через час Янке вовсю развлекал малышню рассказами о своей прошлой жизни и тёте Тире, а я решила сделать ревизию хлама, сваленного на полках. Каково же было мое удивление, когда я обнаружила там тарбуки - небольшие барабаны. Тарбуки были древними, настоящими. Основания были сделаны в форме кубка из глины, в верхней, более широкой части, натянута мембрана из кожи тусуя, внизу же просто открытое отверстие. Настоящий раритет, сейчас уже таких не делают, только с железным основанием, а это уже совсем другое звучание.

Пальцы сами собой начали выбивать дробь на мембране, порхая словно мотыльки и рождая жгучие ритмы в сердце, заставляя кровь быстрее струиться по венам. Лишь закончив мелодию, поняла, что мальчишки давно умолкли и с восхищением уставились на музыкальный инструмент.

– Что это было?
– спросил Янке с благоговейным придыханием.

– Этот ритм отбивали в древности во время боя воины-тхае, находящиеся по флангам шеренг. Музыка помогала воинам поддерживать боевой дух и единение. Мой учитель рассказывал как-то, что эта музыка вводила тхае в боевой транс и увеличивала возможности воинов. Они становились непобедимы, пока звучал бьющий по нервам ритм.

– Мам, научи нас. Пожалуйста!
– не могу я устоять, видя такие умильные выражения лиц и три пары просящих детских глаз. И куда только Янкелева взрослость подевалась?

Так начались наши уроки. Все трое оказались достаточно способными и уже после нескольких часов упорно учились отбивать на откопанных из кучи хлама уцелевших тарбуках показанные мной упражнения. Сначала медленно, постепенно убыстряясь, детские пальчики выбивали ритмы на барабанах. И сердце начинало петь.

– Мам, а ты знаешь мелодию, о которой говорил твой учитель?
– спросил Янке.

– Да, он учил нас когда-то этому.

– А можешь и нас научить? Пожалуйста, а мы что хочешь для тебя за это сделаем, - сынуля оглянулся на мелких, прося взглядом поддержки, и они синхронно закивали лохматыми головками, поддакивая.

Так что выбора у меня не оставалось, пришлось им уступить. Да и не видела я ничего плохого в этом, все же это часть истории их народа и заняться им будет чем. Потому что мелодия длинная, сложная и, чтобы добиться нужного эффекта, нужно усердно репетировать. Это займет их на какое-то время, а я смогу спокойно все обдумать.