Полундра!

— О чем бы ты не думал сейчас — перестань, — негромко произносит товарищ Криви, подходя поближе. — Вы наши дети, никто вас не бросит. Вы защищали Родину, теперь наша очередь позаботиться о вас.

— Очень хочется верить, — вздыхаю я.

Тут к нам подходит Таня, ну, советский представитель, которая была дочкой эскадрильи. Она подходит к нам и молча обнимает. Катенька только вздыхает, принимая ласку своей дочери. А та начинает говорить, но очень негромко, как будто сама с собой разговаривает:

— Когда вы погибли, я думала, мира больше не будет, хоть и знала, что вы вернетесь, — объясняет она. — Ты не думай, мама, у меня хорошая жизнь была. И у вас я есть всегда, вы не одни.

— Все-то наша Танечка понимает, — Катя обнимает ее, грустно улыбаясь. — А теперь что будет?

— А теперь вы соберетесь и на вокзал отправитесь, — хмыкает Таня. — Вас там поезд ждет.

— Какой поезд? — не понимаю я, но она только улыбается.

Любопытно очень становится. Да и так подумать — наши дела здесь завершены почти. Стоп, а как же Гриндевальд? Или его ловить без нас будут? Надо НКВД наше спросить, только Гермионе сейчас не до чего, она Победу пытается осознать, а Колин очень нормально, по-моему, выглядит.

— Колин! — зову его я, помахав рукой. — А как Гриндевальд? Не поймали же?

— Ну ты помнишь, что пантеон здесь пьющий? — задает он встречный вопрос. — Решился главный фриц. Подарок, значит.

Я вижу — советские товарищи тоже ответа не понимают, не только я. Но тут наш особист в сторону отходит, показывая на большую бутылку, мне по пояс примерно, в которой выпучив глаза и раззявив рот неподвижно старик сидит. Я некоторое время непонимающе смотрю на эту бутыль, но тут доходит до краснофлотцев. Смех зарождается совсем незаметно, медленно переходя в хохот. Это они что, они фрица заспиртовали?!

Вот такой результат, по-моему, вообще никто не ожидал. Я-то думал, будут поиски активные, бег по лесам, войны с нечистью да умертвиями, а надо было, оказывается, всего-то Смерть споить. Какой-то мир тут странный, как нарисованный неумелым художником. Впрочем, грех жаловаться, потому как взамен у нас мир и дорога домой. Устали мы от войны.

Глава двадцать пятая

Демиург Риан с интересом рассматривал получившееся у героев. Именно такой вариант он, надо сказать, не учитывал, поэтому сейчас пытался понять, хорошо это или плохо. Рядом умиротворенно улыбалась покачивавшаяся Смерть. Мать Магия расслабленно лежала на траве, находясь в полной… гармонии.

— Ну и как это называется? — услышал демиург, подскочив на месте. Именно это существо он тут увидеть не ожидал, отчего сразу же противно заныло вместилище интуиции.

— М-мир… — запнувшись, произнес Риан, с тоской подумав о невозможности убежать.

— Мир, говоришь, — тяжело вздохнул ректор Академии Демиургов. — Надо же, такой бардак и без Тринадцатой.

Тут вздрогнула уже и Смерть — Тринадцатую знали все. Если бы вместо Риана была бы эта непоседливая девочка со своим надежным инструментом, то все случилось бы, конечно, иначе. Но все произошло именно так, как произошло и, в целом, Смерти результат нравился, а вот ректору, видимо, нет.

— Ты зачем пантеон споил? — поинтересовался выглядящий пожилым мужчиной ректор.

— Это не я! — воскликнул юный демиург.

— Это я, — призналась Смерть. — Работа собачья, а тут они, трезвенькие такие, аж противно.

— Но позвал тебя Риан, а у тебя грядка другая, — объяснил ей ректор, еще раз тяжело вздохнув. — Ну и что вы тут натворили?

— Грмничный мр-р-р, — сообщила Магия и захрапела.

Задумавшийся ректор пролистал историю мира. В общем-то местная Магия была права, несмотря на близкое к белой горячке состояние — мир вышел вполне гармоничным, ну а то, что Британия в результате влилась в неожиданное место — не было в этом ничего плохого. Изначально мир выглядел очень перекошенным, что и позволило юным воинам развернуться. Став русскими по духу, они и взывали к русским силам, подавившим местные, отчего все случилось именно так, как случилось. Вот нужны ли были карательные меры в данном случае, понятно не было.

Почувствовав угрозу принудительного протрезвления с зеленой полянки исчезла Смерть, заставив пожилого мужчину опять вздохнуть. В целом, все получилось довольно неплохо, кроме того, мир обрел стабильность, утратив очередного желающего власти над ним. В заспиртованном состоянии он точно бороться за власть не мог. Ну а пьющий пантеон… было очень интересно понаблюдать, во что это все выльется, поэтому ректор с полянки исчез, оставив Риана в полном удивлении.

Впрочем, демиург тяжело вздохнул и по примеру поименованной Тринадцатой, создал себе скамейку, чтобы посмотреть, как устроятся в жизни его герои. А они готовились ехать домой, в то время, как люди хотели дать вернувшимся с войны детям чуточку тепла. Именно этим были озабочены дяди и тети в больших кабинетах. И конечно же учли мнение своих посланников.

Именно поэтому в это утро в дверь одной из квартир постучали. Именно здесь жила легенда чуть ли не всего города — Сара Марковна. Потерявшая детей в ту еще войну, она жила вместе со своим мужем после Победы уже пятый десяток лет, оставаясь все такой же молодой, по мнению окружающих. Тетя Сара и дядя Изя были легендами одесских дворов не только из-за характерной речи, но и из-за доброты своей к людям.

— Ну кого там принесло, едва солнце встало? — тактично поинтересовался дядя Изя, крикнув через всю квартиру: — Сара, солнышко, ты встала? А то к нам кто-то вежливый звонком стучит.

— Ой да кто может нам стучать в такую рань, когда все спят после вчерашнего геволта? — ответила ему Сара, тем не менее подойдя к две и открыв ее. — О! А шо надо?

— Сара Марковна, мы по делу, — вздохнул пришедший, отлично знавший эту женщину еще с тех времен, когда она была отчаянной морской душой.

— Еще бы вы не по делу, — вздохнула она, приглашая в дом. — Шо стряслось?

— Ребята из той войны вернулись детьми, — вздохнул ее хороший знакомый. — Я хочу о двоих с тобой поговорить.

Он устало уселся за стол, доставая фотографии. На одной были двое — капитан-лейтенант в форме начала той войны и девушка рядом с ним, сложившая руки так, что Сара поняла — это врач, хирург. А гость рассказывал о том, кем был этот воин, как спас он город в первую самую ночь, как воевал, и как любил свою девочку. Выглядевшая лет на сорок женщина утирала слезы, отлично понимая, о чем он говорит. А затем рядом легла еще одна фотография — мальчика лет четырнадцати и девочки того же возраста. Но несмотря на то, что стали они другими, в их глазах даже на фотографии все легко читалось. Но затем поверх легла еще одна фотокарточка — совсем малышки.

— Это их дочь, — веско произнес гость. — Хоть не помнит она прошлого, но ее вернули им, потому что жить без своей мамы, подобравшей ее в горах и выходившей, она не согласна.

— Дети… — Сара Марковна тихо всхлипнула. — Куда вы их?

— Сначала в скит, чтобы отдохнули и обрели близких, а там… — он вздохнул.

— Когда? — коротко спросила его женщина, совершенно преображаясь.

— Послезавтра, — также лаконично ответил старый друг. — Парень — одессит, ты сама увидишь, вот я и подумал о тебе, ведь нет у них никого.