Полуночная принцесса

– Вот как? – Вильям вскинул брови. – Это уже что-то новенькое! Значит, ты решил не церемониться?

Стивен в точности скопировал насмешливое лицо отца.

– Думаю, отвечать излишне, – сказал он.

– Ну тогда ты, как лисица, утешаешь себя тем, что виноград зелен, – Вильям взял бисквит, порезал его на кусочки и намазал шоколадным маслом, – ведь эти деньги должны были быть твоими.

– Нашими, – поправил Стивен, ставя чашку и многозначительно глядя на отца. Он оттолкнулся от стола и встал, сунув газету под мышку, затем подошел к отцу и легко тронул его за плечо. – Не надо так волноваться! Кэролайн Ван Дайк не единственная наследница в стране, да и в Нью-Йорке, уж коли на то пошло. Я найду ей замену.

– Чем раньше, тем лучше, Стивен. В банке поговаривают о переменах. Я не хотел бы в один прекрасный день остаться за бортом. Думаю, тебе тоже это не понравится. Деньги дадут нам власть, укрепят мое президентство, и тогда условия завещания Ван Дайка будут уже не так важны для нас. Не забывай об этом!

Стивен чуть улыбнулся:

– Учту, отец. Сегодня утром у меня свидание с одной молодой особой. Конная прогулка по Централ-парку.

– С той самой, чью постель ты грел вчера ночью?

– Ну нет, – он остановился в дверях, – вчера ночью было чистое удовольствие, сегодня утром – только бизнес. Ты сам учил меня, как важно не смешивать одно с другим.

Стивен ушел. Вильям озабоченно посмотрел ему вслед. «Надеюсь, сынок знает, что делает», – подумал он. Кажется, Стивен не отдавал себе отчета, как много узелков им придется распутать. Вильям достал свои карманные часы. Губы его сжались в плотную линию, на щеке заходили желваки. Меньше чем через полчаса ему предстояло вплотную заняться одним таким узелком. Вильям Беннингтон налег на завтрак так, как будто это была последняя трапеза смертника, и закончил как раз в тот момент, когда его посетитель вошел в прихожую.

Рейли, бессменный дворецкий в доме на протяжении вот уже лет двадцати, с официальной торжественностью распахнул двери столовой. Вильям поднял глаза от тарелки.

– В чем дело, Рейли? – спросил он, как будто ни о чем не догадывался.

– Вас желает видеть доктор Морган, – ровным голосом доложил Рейли.

Не будь Вильям так встревожен предстоящим разговором, он заметил бы тень высокомерия в темных глазах лакея и в его вызывающе вздернутом подбородке.

– Хорошо, проводи его в библиотеку, я сейчас подойду.

Кристиан Маршалл услышал, как поворачивается ручка, и уставился на дверь своими холодными сине-зелеными глазами. В спальню вошел Скотт. В глазах Кристиана мелькнуло разочарование.

– А, это ты!

– А ты ждал кого-то другого? – спросил Скотт. Он бросил на пол чемоданчик, запер дверь на ключ и повернулся к Кристиану, пряча улыбку. – Может быть, мисс Холланд?

– Не угадал, – буркнул Кристиан, – она превратила мою жизнь в сплошной ад. С чего вдруг я захочу ее видеть?

– Ну, не знаю.

Скотт огляделся. Миссис Брендивайн предупредила его, что спальня несколько изменилась, но такого он просто не ожидал! Неужели Кристиан согласился со всеми этими переменами? Скотт весело присвистнул.

– Тебе смешно, да? – прорычал Кристиан и, садясь в кровати, швырнул экземпляр «Нью-Йорк леджер» на ночной столик. Журнал заскользил по полированной столешнице и задержался на самом краю. – Если бы меня не держали под арестом в собственной спальне, я бы, пожалуй, нашел что-то приятное в этой обстановке.

– Я же был у тебя всего два дня назад, – удивленно сказал Скотт. – Теперь здесь все не так. И когда только она успела все переделать?

Шторы, полог над кроватью и стеганое одеяло сменились другими: тяжелый бархат защитно-зеленого цвета уступил место легким тканям кремовых тонов. Теперь стены казались светлее, а камин притягивал взгляд выставленной на нем коллекцией курительных трубок и изящных табакерок. На большом плетеном ковре перед камином стояли диван и старинное кресло-качалка, образуя на удивление уютный уголок для отдыха. Мебель из темного ореха уже не являлась частью общей мрачной обстановки, а удачно контрастировала с остальными предметами.

– Кто?

– Мисс Холланд, конечно. Как это ей удалось?

Кристиан обхватил колени руками.

– Дженни не имеет никакого отношения ко всей этой обстановке, если не считать того, что она сорвала с окна старые, вполне еще пригодные занавеси, испортила мою стену и натерла мне пол своей задницей. Миссис Брендивайн внесла свои предложения, и я с ними согласился. Здесь побывала целая армия работников. Они мыли, терли, вешали и так далее. Дженни среди них не было. И слава Богу! – добавил он, надеясь, что это прозвучало искренне. – Даже генералы союзной армии не все были такими властными, как она.

– Вот почему на покорение Юга нам потребовалось несколько лет, – сухо заметил Скотт.

Кристиан скривил рот в улыбке и насмешливо фыркнул. Скотт подошел к камину и принялся рассматривать трубки и табакерки.

– Не знал, что ты куришь трубку.

– Я не курю. Это вещи Брэйдена.

Это удивило Скотта. Кажется, раньше Кристиан не выставлял напоказ семейные реликвии. Скотт побывал во всех уголках дома Маршаллов, но никогда не видел этой коллекции.

– Он был старшим?

Осторожно взяв с каминной полки пенковую трубку, Скотт подержал ее в руках, любуясь тонкой работой. По следам зубов на конце трубки Скотт догадался, что она была любимой.

– Да, старшим. – «И умер первым», – чуть не добавил Кристиан. Он пытался прогнать горькие мысли. – Миссис Брендивайн нашла их на чердаке. Я и не знал, что они там. Наверное, мама убрала, их подальше после того, как Брэйдена убили.

Скотт положил трубку на место.

– Булл-Ран?

Кристиан кивнул.

– Первое сражение.

Отвернувшись от камина, Скотт пошел к кровати. Ему меньше всего хотелось бередить старые раны Кристиана. Поставив на стол свой докторский чемоданчик, он открыл его и вытащил стетоскоп.

– Как себя чувствуешь?

– Как последний дурак.

– Вообще-то я не о том, – усмехнулся Скотт, – ну ладно, ответ принимается. – Он заставил Кристиана наклониться вперед, прослушал его дыхание, проверил сердце и пульс. – Итак, ты не пьешь… сколько же дней? Четыре?

– Пять, и ты это знаешь.

– Решил проворить, считаешь ли ты.

– Считаю, но не потому, что хочу выпить, – огрызнулся Кристиан, – а потому, что хочу выйти из этой комнаты.

– Терпение, друг мой, терпение.