Полуночная роза
Шрифт:
Вздохнув, Ребекка отправилась к себе в комнату, чтобы взять мобильный с номерами.
– Ребекка!
Внизу стоял Энтони.
– У вас найдется пара минут? Хочу вам кое-что показать.
– Конечно.
Лорд Астбери, не отрывая от нее взгляда, протянул руку.
– Пойдемте.
Она прошла вслед за ним по коридору в заднюю часть дома.
– Приготовьтесь к неожиданности.
– Хорошо, – ответила Ребекка.
Энтони открыл дверь в просторную библиотеку, вывел ее на середину, взял за плечи и развернул к камину.
– Взгляните.
Над камином висел портрет
– Она… похожа на меня!
– Вот именно. Поразительное сходство! Сегодня утром, увидев вас, я подумал, что вижу призрак.
Ребекка не могла оторвать взгляда от огромных карих глаз, бледного лица сердечком, курносого носика и пухлых губ.
– Кто это?
– Моя бабушка Вайолет. А самое интересное, она была американкой. Вышла за моего дедушку Дональда в тысяча девятьсот двадцатом году и приехала жить с ним сюда, в Астбери. И в Америке, и в Англии считалась одной из красивейших женщин своего времени. К несчастью, она умерла молодой, и я ее не знал. Дедушка умер месяцем позднее.
Энтони замолчал и тяжело вздохнул:
– Можно считать, что смерть бабушки стала началом конца семьи Астбери.
– А от чего она умерла?
– Как и многие женщины того времени, она умерла родами…
– Мне очень жаль, – растерянно промолвила Ребекка.
Справившись с волнением, Энтони продолжил:
– Моя бедная святая мать, Дейзи, выросла сиротой, ее воспитывала бабушка. Вот мама. – Он указал на портрет женщины средних лет, со страдальчески поджатыми губами. – Не хочу показаться сентиментальным, но после смерти Вайолет над семейством Астбери словно навис злой рок.
Внезапно Энтони переключил внимание с портрета на Ребекку.
– Вы, случайно, никак не связаны с семейством Драмнеров из Нью-Йорка? В начале двадцатого века это был очень богатый и могущественный клан. Фактически именно приданое Вайолет спасло поместье от разорения.
Энтони пристально смотрел ей в глаза, ожидая ответа. Однако Ребекка не собиралась делиться тайнами своего прошлого с чужим человеком.
– Нет, я из Чикаго и никогда не слышала фамилию Драмнер. Наверное, это просто совпадение.
– Тем не менее очень странно, – Энтони напряженно улыбнулся, – что вы приехали в Астбери, играете героиню из тех времен, когда жила Вайолет, и так похожи на нее.
– Да, странно, но уверяю вас: я никак не связана с вашей семьей, – твердо заявила Ребекка.
– Что ж, вам виднее. Я просто хотел объяснить, какой шок испытал сегодня утром. Пожалуйста, простите меня.
– Конечно.
– Не смею больше вас задерживать, я чувствовал себя обязанным показать вам портрет Вайолет. И еще: не согласитесь ли вы разделить со мной сегодняшний ужин?
– Спасибо, с удовольствием. А теперь мне действительно пора, через час продолжение съемок.
– Да-да, конечно. – Энтони открыл дверь и пропустил девушку вперед.
Они молча прошли в вестибюль. Улыбнувшись на прощанье, Ребекка поднялась к себе и без сил упала в кресло у камина.
Она
соврала. Единственное, что она знала о своих родителях, – это имя матери: Дженни Брэдли. И то, что Дженни отдала ее в приют в пятилетнем возрасте.Ребекка считала своими родителями Боба и Маргарет, у которых жила с шести лет. Они долгие годы пытались удочерить девочку, однако биологическая мать каждый раз отказывалась подписать бумаги, надеясь, что когда-нибудь сможет сама заботиться о дочери. Все детство Ребекка мечтала о постоянстве и безопасности. По ночам ее охватывал страх, что мать вновь заберет ее к себе. И только в девятнадцать лет Боб с Маргарет осторожно сообщили Ребекке, что Дженни умерла от передозировки.
Она не знала, кто ее отец. Наверное, не знала и сама Дженни, если торговала своим телом, чтобы купить спиртное и наркотики.
Ребекка смотрела перед собой отсутствующим взглядом. Даже если ее отец приходился родственником Вайолет Драмнер, установить это не представлялось возможным. В свидетельстве о рождении стоял прочерк.
Впервые за все время здесь она почувствовала, как ей не хватает Джека, схватила телефон и отправилась в кабинет Энтони. Звонок опять был переадресован на голосовую почту, но Ребекка прекрасно знала, что Джек никогда не отвечает на незнакомые номера из соображений безопасности.
– Привет, любимый, это я. Здесь нет связи, только обычный телефон. Позвоню еще раз попозже. Мне через час снова на площадку. Надеюсь, у тебя все хорошо. Пока.
Завершив звонок, она набрала Виктора. На этот раз агент ответил:
– Как ты, солнце? Я уже собирался ЦРУ подключать.
– Все в порядке. Съемки проходят в великолепной старинной усадьбе, за мной охотились журналисты, и хозяин поместья лорд Астбери разрешил мне пожить здесь. Не волнуйся, я в полной безопасности.
– Понятно. А что за катавасия с вашей помолвкой? Прежде чем соглашаться, могла бы у меня спросить.
– Правда? А я почему-то думала, что могу решать сама, за кого выходить замуж. – Ребекка раздраженно побарабанила пальцами по столу.
– Ты прекрасно знаешь, что я не это имел в виду, – примирительно сказал Виктор. – Просто следовало предупредить меня, что хочешь сделать объявление, и я бы все устроил.
– На самом деле, строго между нами, я еще не сказала «да».
На другом конце провода повисло затяжное молчание.
– Что? Ты издеваешься? – В голосе Виктора звучала паника.
– Я сказала Джеку, что должна подумать. И думаю. Я не виновата, что он решил форсировать события и подтвердить информацию о помолвке, не дождавшись моего согласия.
– О боже, Ребекка! Если ты дашь задний ход, поклонники Джека завалят тебя письмами ненависти и начнут бойкотировать твои фильмы!
Кровь бросилась ей в голову.
– Виктор, мне надо подумать, – твердо повторила девушка.
– Ладно. Только на этот раз не забудь сообщить мне свое решение. Сперва Джеку, а потом мне. Очень надеюсь, что ответ будет положительным. Не вешай нос, малышка, – добавил он. – Не понравится – всегда можно развестись. Сейчас наступает поворотный момент в твоей карьере, и я не хочу ставить ее под угрозу негативной рекламой.