Полуночный лихач

– Добрые люди? – Антон резко обернулся к ней. – Ты имеешь в виду, что за все это… за амнистию, за справки… заплатила?

– А что? – повернулась Рита с таким отвратительно-невинным видом, что Дебрский едва удержался, чтобы не ударить ее в лицо. – Вполне бы могла и заплатить. Я теперь богатая женщина, разве нет? Мать говорит, деньги приходили регулярно.

– Да, я исполнил все, что обещал, – кивнул Антон. – У тебя на счету пятьдесят тысяч долларов. – И не выдержал, сорвался: – Так какого же черта ты сюда притащилась? Чего тебе еще надо?!

– А ты на меня не ори! – завизжала Ритка так пронзительно, что у Дебрского заломило в ушах. – Договорщик нашелся! Бумажки бездушные переводил, а мне хоть бы одну дачку с воли кинул! Вертухайки на меня как волки рычали, я же нищая была, ничем им голодные пасти заткнуть не могла! Чего тебе еще надо, главное! Много чего, чтоб ты знал! Эти полста тысяч – копейки по сравнению с тем, что мне пришлось вынести. Да меня в первую же ночь бабы в камере изнасиловали самым зверским образом: засунули в промежность бутылку и давай волтузить! Это уж потом я кое-как научилась за себя стоять, а сначала лизала щелки всякой суке, кто побольнее за волосы схватит. Да я за эти годы только раз за мужика и подержалась… Настоящий был хрен, не чета твоему стручку! Сделал он, видишь ли, все, что обещал! Ты мне со своей Кошкой что обещал? Как выйду, получу деньги. А я их не могу получить, ты же их на срочный вклад положил, чтоб только через пять лет взять! Что ж мне, обратно в тюрягу возвращаться? Там хоть кормят, а тут – ложись и помирай!

– Да тише ты! – простонал Антон, чувствуя, как его начинает бить мелкая, противная дрожь, как слабеет тело – так было всегда, всю жизнь, стоило Рите начать орать и визжать. – Какого черта? Я ведь это ради твоего блага сделал. У Катерины Ивановны то один мужик, то другой, ну сама посуди: повытаскали бы они из нее эти деньги, ты вернулась бы к разбитому корыту – что бы делала?

Его взгляд упал на приборы, и у Антона перехватило горло: под двести идет! Дорожные указатели мелькали так, что не разглядеть. Господи, да ведь он и Балахну проскочил на такой же безумной скорости, даже не заметив городка. И если его кто-то пытался остановить, какой-нибудь бессонный автоинспектор, Дебрский не заметил и его. Вот будет сюрприз, если на посту возле Горьковского моря его задержат за превышение! Тогда всему конец… всему!

Нет, хватит. Эта Ритка свела его с ума. Надо немедленно избавиться от нее – любым способом.

Он подрулил к обочине, и Рита беспокойно завозилась:

– Чего ты? Чего остановился?

– Отлить надо. Давай – мальчики налево, девочки направо.

Он выбрался на дорогу, разминая ноги, потом нагнулся и выхватил из стояка ключ.

Рита хрипло хохотнула:

– Боишься? Да брось, я так и не научилась шоферить. Не до того было, знаешь ли.

– Да? – Дебрский сунул ключ в скважину. – Хорошо. Но все равно советую сходить в туалет, – сказал он как мог спокойно. – Дальше останавливаться не будем, так что хоть лопни.

И пошел через дорогу в кусты, не оглядываясь, словно ему было совершенно все равно, останется Ритка в машине или выйдет.

На самом деле ему ничего не хотелось, он даже штаны не расстегнул, а пристально всматривался, чтобы не пропустить тот миг, когда она все-таки вылезет из «Форда» и присядет на обочине. Он успеет перемахнуть дорогу, ключ в стояке, рывок – и поминай как его звали! Потом, позже, они с Инной что-нибудь придумают. Они теперь знают о Ритке, а кто предупрежден, тот вооружен. Главное, избавиться от нее сейчас, пока еще есть шанс закончить то дело с Ниной…

– Эй, тебя там пронесло, что ли? – послышался сердитый оклик, и Дебрский увидел, что Рита высунулась в дверь с его стороны и сердито всматривается в темное шоссе. – Если меня ждешь, то зря, я не хочу.

Чтоб ты сдохла…

Его даже качнуло от яркости и остроты желания увидеть ее труп, но делать было нечего, и он поплелся к машине, делая вид, что поправляет одежду.

Рита насмешливо сверкала глазами:

– У тебя мочевой пузырь как у верблюда!

Дебрский молча сел, повернул ключ и уже тронулся было с места, как вдруг взглянул на Риту и сказал:

– У тебя дверца плохо закрыта.

– С чего бы? – удивилась она. – Я же ее не открывала.

– Значит, с самого начала была плохо закрыта. Открой и прихлопни сильнее.

– А то что? – спросила она, не шелохнувшись.

– Да ничего, выбросит тебя на повороте, только и всего, – нетерпеливо пожал плечами Антон. – Давай скорее, ну?

– А ты будешь переживать, если меня выбросит? Будешь, да? – насмешливо спросила Рита. – Ну, коли так, ладно уж.

Она повернулась к дверце, и Дебрский напрягся всем телом, ловя миг, когда та на миг приоткроется… И отпрянул, потому что Рита резко развернулась к нему:

– Кончай финтить. И давай без глупостей, понял?

Он молча кивнул, медленно, осторожно посылая автомобиль вперед. Руки, лежащие на руле, дрожали так, что Антону казалось, будто автомобиль подскакивает на каких-то многочисленных выбоинах.

Много чего он испытал в жизни, однако под прицелом оказался впервые… И судя по тому, как уверенно держала пистолет Рита, если не водить машину, то уж обращаться с оружием она определенно научилась.

* * *

Было около полуночи, когда около крайнего подъезда одного верхнепечерского дома – того самого, у которого угол обрушило не то бортом мебельного трейлера, не то снарядом малой пушечки, – остановилась «Скорая помощь». С переднего сиденья соскочил врач, из салона выбрались два санитара с носилками. По причине надвинувшейся на город эпидемии гриппа лица у всех троих были до половины прикрыты масками.

Бригада поднялась на крыльцо, и один из санитаров уверенно нажал на четыре цифры кодового замка: 6, 8, 4, 1.

В это время молодой человек, скучавший на площадке шестого этажа, услышал шум подъехавшей машины и прилип к окну, но мгновенно успокоился, увидев красный крест на белой крыше, и махнул еще одному молодому человеку, скучавшему двумя ступеньками ниже:

– «Скорая» к кому-то.

Лифт в подъезде после одиннадцати отключали, так что врачам выпало тащиться пешком.

Пыхтенье и недовольные реплики приближались к шестому этажу, и когда троица в белых халатах показалась в поле зрения молодых людей, те поняли причину столь шумного недовольства: носилки даже на взгляд были тяжелыми и громоздкими.

– К кому, ребята? – вполне мирно и даже где-то с оттенком человеколюбия спросил один из молодых людей, однако не был удостоен ответа. Более того, санитары немилосердно зацепили его носилками на повороте и, не извинившись, запыхтели выше.

Молодой человек буркнул сквозь зубы несколько слов, которые сами собой срываются с уст при встрече с неприкрытым хамством, и пошел было в укромный угол, в котором ему предстояло коротать ночь, как вдруг санитар, шедший последним, обернулся к нему и громко и отчетливо произнес отзыв на прозвучавший ранее матерщинный пароль.

Молодой человек безотчетно рванулся вперед, однако его более сдержанный товарищ негромко свистнул – и нервный юноша замер на месте.

Санитар насмешливо фыркнул сквозь маску – и компания в белых халатах продолжила подъем, а молодой человек с ущемленным достоинством зло глядел вслед, сквозь зубы демонстрируя свои познания в великом и могучем.

Что характерно, сверху неслась та же ненормативная лексика. Правда, на сей раз она не относилась ни к кому конкретно, а адресовалась мирозданию, которое зачем-то вывернуло лампочку на этаже, так что номер квартиры было не разглядеть.