Полустанок "Вр"

– Я - свободный художник, - уже вполне искренне обиделся Гога.

– И как свободный художник вольны вернуться к точке перехода и своему образу жизни, - продолжила красавица.
– Но редко кто соглашается. Только здесь и только однажды вам предложат несколько альтернативных пространственно-временных направлений и, соответственно, новые возможности самореализации. Вас не интересует прошлое? Может, будущее?

– Вот так вот сразу? И не дадите подумать?
– возмутился Гога.

– Думайте, сколько влезет, но сначала ознакомьтесь с возможными направлениями, - девица протянула ему лист.

– Отметите, на чем остановите выбор, и вас препроводят к выходу. Да, и еще: все же рекомендую не тянуть. Вы здесь не один, а билеты сгорают.

По листу бежало несколько строчек, заканчивающихся пустыми квадратиками для отметок. Одна из них на глазах таяла.

– Уп-с, - воскликнула девица.
– А я предупреждала!

– Негусто, - заметил Гога.

– Чем богаты, - сказала девушка и пропела куда-то в сторону: - Следующий.

– А куда я попаду, если надумаю не возвращаться в свое время?
– поинтересовался Гога. Красотка глянула на него со всей возможной строгостью.

– На этот вопрос ни я, ни кто-то другой вам отвечать не уполномочен. Более того, это запрещено под угрозой депортации. Так что выясните на месте.

Свернув лист в трубочку, Гога покинул справочную и вернулся к бару. Посетителей прибавилось, и свободное местечко удалось найти с трудом.

– С возвращением, - подмигнул бармен и кивнул в сторону справочной.
– Ну как? Впечатлило?

– Порядком, - Гога стоически выложил на стойку содержимое карманов и рюкзака. Набралось немного: пара купюр мелкого достоинства и несколько монет. Бармен хмыкнул, но оказался неожиданно щедр. Отобрав одну банкноту, осьминог выставил тарелочку с селедкой, запотевший графинчик и бонусную рюмку, наполненную до краев. Хлопнув для смелости, Гога развернул лист.

Центр предлагал на выбор всего пять конечных, два из которых были в недавнем прошлом и столько же в не столь отдаленном будущем. Пятое предполагало возвращение в точку перехода. Гога задумчиво почесал затылок. Выбирать кота в мешке - то еще удовольствие.

– Разрешите?

Сказано было на британском английском, но Гога его понимал со школы и подвинулся. Место рядом занял усатый мужчина в пыльном военном мундире.

– На Западном фронте без перемен?
– поинтересовался Гога. Британец смерил его недоверчивым взглядом и буркнул: - Норфолкский полк, сэр. Сэндрингэмская рота *!

– Дарданелльская операция?
– Гога присвистнул, умудрившись вложить в звук не только удивление, но и уважение к новому знакомцу.
– А я о вас читал! Вы вошли в туман... И оказались здесь?

– Так точно, - военный задумчиво постучал пальцами по столу.
– И мы здесь уже пару часов, поскольку не знаем, что предпринять.

– Вам не разрешают покинуть зал ожидания?
– Гога заинтригованно наклонился в его сторону.

– Отнюдь, сэр, - вздохнул британец.
– Полковник Бошем считает, что надо возвращаться в бой.

– А вы?

– Нельзя подводить боевых товарищей, - сказал военный и, помедлив, добавил: - Наша рота состоит из добровольцев, и мы не робкого десятка. Но это место... Оно все изменило. Кое-кого мы уже недосчитались...

– А если я скажу...

– Попридержи язык, парень, - напомнил о себе вездесущий бармен.
– Ты не пифия и не пророк. К тому же, знакомить клиентов центра с вероятным будущим строго воспрещено.

Осьминог принял от военного пару монет и поставил перед ним бокал бренди. Тот благодарно кивнул, глядя куда-то в сторону. Некоторым трудно бороться с ксенофобией. Когда осьминог отвлекся на других посетителей, британец шепотом спросил: - Что вы хотели сказать?

– Если вернетесь в бой, он станет для вас последним, - также шепотом ответил Гога.

– Да будет так, сэр, - британец мрачно опрокинул в себя бренди и поднялся. В его движениях появилась целеустремленность.
– Да будет так!

Гога вернулся к листку. Появление норфолкца натолкнуло его на неприятную мысль: центр мошенничал, поскольку по меньшей мере одно из представленных клиентам направлений вело к крайне печальному исходу. А если все пути вели в вечность? Не потому ли никто никогда не слышал об аномалии и странном стартапе? Уж если бы кто-то выбрался отсюда живым, о полустанке давно б трубили в желтой прессе. Она не пропустила бы такую сенсацию.

От водки тяжелые мысли становились мрачней и Гога отодвинул ополовиненный графинчик. Черт дернул послушать селянина на полустанке. А может просто не стоило покидать перрон?

– Слышал, ты из будущего. Так?

Человек, бесцеремонно прервавший ход тревожных раздумий, был молод, не слишком чистоплотен и носил архаичный котелок. Длинную и тощую шею незнакомца обвивал грязный шарф, придавая ему вид птицы, попавшейся в силки удава. Глаза навыкате только подчеркивали сходство с задыхающимся пернатым. Гога, придав мине скуку, огляделся по сторонам. К справочной устало брела женщина в экзоскелете**, украшенном звездой Давида. Шлема на ней не было, и темные волосы рассыпались по плечам, частично скрывая компактный ранец с оружием или каким-то устройством. На траве у бара безмятежно спал подросток в легком белоснежном скафандре. Его папаша упоенно глушил пиво в компании веселых пролетариев докосмической эпохи.

– Уверен, я здесь такой не один, - отрезал Гога.

– Ты - уникум, - вкрадчиво продолжил "котелок".
– Другие как в рот воды набрали, а ты готов поделиться советом.

– Вот как, - неопределенно ответил Гога.

– Готов заплатить, - молодой человек показал зубы с щербиной и с жаром добавил: - Я из 1916 года. Мы готовим мировую революцию. Власть капитала вот-вот падет! Нам капиталов не жалко!

Гога вздохнул, потянулся к графинчику, удивляясь, как ловкий осьминог не успел спрятать сосуд под стойку, меланхолично наполнил рюмку.

– Трудно что-то рекомендовать человеку такой убежденности.

– О, я просто хочу быть стопроцентно уверен!

– Тогда прыгайте на сто лет вперед, - посоветовал Гога и опорожнил рюмку, вспоминая рассказы деда о том, как раскулачивали семью.
– Не ошибетесь. Все, как Маркс предсказывал.

– Благодарю, - ответил "котелок" и подмигнул кому-то за спиной Гоги. Оглянуться "пророк" не успел. Сзади навалилось что-то тяжелое и холодное, бесцеремонно скрутило руки за спиной. В баре стало очень тихо.