Поляк с поплавками

Кооператорша зашлась в хохоте:

— Дурачок, это комбинезон плавательный, ну по-французски!

— Аааа, охрененый! Я о таком несколько лет мечтал!

Ксюха налила мне в чашку кофе, подвинула картонку с кусковым сахаром и вазочку с иностранными конфетками. Так, попивая кофеек, и встречая швей, мы проболтали до прихода завпроизводством Машки. Мадонна вошла быстрым шагом, потянула воздух носом:

— Ууу, сегодня робуста!

— Комбинашку отдай, — с места в карьер наехал я.

— Ой, а кто у нас такой жёлтенький? А у кого такие бровки? — принялась меня дёргать за щеки подружка.

В конце-концов успокоились, и я решился приступить к разговору, ради которого заглянул.

— Оксан, скажи честно — сколько раз ты на мою футболку взглянула?

— Ээ... мм... ну клёвый рисунок, не видела раньше, хотя фасон знакомый. Ну, раза три точно.

— Не ври, восемь раз. Я считал.

— Я постоянно пялюсь, — честно сказала Машка, рисунок какой-то непонятный, то ли притягивающий, то ли гипнотизирующий.

Тут до Мадонны дошло. Она подорвалась с кресла, подбежала ко мне и потребовала:

— Снимай!

Я снял футболку, оставшись с голым торсом:

— У какие сисички, — восхитилась Мадонна, пытаясь меня ущипнуть, — Андж, майку я узнала, а вот рисунок — твоя работа?

Девчата схватили футболку и начали рассматривать на свет, слюнявить и тереть рисунок.

— Стойкие краски, видно, что импортные, — сделала заключение Оксанка, — прокрасилось хорошо. Узор, честно говоря, немного гипнотизирует. Ты знаешь, даже привлекает внимание!

— А к чему? — начал я ее подначивать.

— Ну, к майке, — ответила Оксанка, так и не снявшая шляпу.

— Стоп, стоп, стоп, — рявкнула Мадонна, — Ксюха, ты не поняла к чему эта белобрысая шельма ведёт?

Кооператорша отрицательно покачала шляпой.

— К сиськам! — выпалила Машка, — рисунок на груди, и мы постоянно пялились на грудь Анджа! А если!

— Дощечка! — вдруг хохотнула Ксюха.

— Дощечка! — повторила Машка и схватилась за телефон.

Оксанка вытащила из стола роскошную белую футболку с отложным воротником и с кармашком на груди.

— Надевай, твоя! Наша фирменная! Твою забираем!

— Да мне и так неплохо, — затупил я.

— Андж, сейчас наша девчонка из магазина придёт, не хотим, чтобы она тебя увидела!

— А чего такого?

— Завистливая она, — вздохнула Ксюха.

Машка дозвонилась до магазина и вызвала кого-то в ателье. Пока я одевал футболку, которая называлась «поло», девчонки в полголоса что-то обсуждали между собой.

— Хорошо тебе, — одобрила Машка, — только сиськи всё равно выпирают.

В дверь постучались, и через секунду зашла вполне нормальная такая девчонка-продавщица.

— Привет Даш! Как по смене? — задала вопрос якобы по делу начальница.

Дарья начала рассказывать и повернулась ко мне боком. А где? Нет! Ну так же ведь не бывает. Это же явно девочка. Хвостики, юбочка джинсовая. Ну да точно — дощечка!

Тут Машка, задав пару вопросов, подключилась в обработку девчонки.

— Даха, смотри! Сейчас по заграничным методичкам повышаем продаваемость. Ты у нас самая ушлая. Зацени-ка футболочку. Не мужская, это уни.

Девчонка уставилась на футболку, чуть затормозилась и махнула головой. Цепануло, походу.

— Интересная такая — ответила она задумчиво.

— Дайте девушке футболку поносить, — брякнул я, — пусть за кассой стоит и считает, сколько раз у неё за футболку эту спросят.

Оксанка и Ксюха с немой злобой и с довольными взглядами посмотрели на меня.

— Конечно, давайте, — тут же обрадовалась девчонка и, схватив футболку, смылась.

— Вот же курва! — восхитилась Машка, — я собиралась ей это поделикатнее сказать, а ты прямо в лоб пизданул.

— Да ладно, потом позвоню, расскажете результат. Туда бы ещё надпись какую сбацать!

— А какую? — тут же включилась Ксюха, — На французском? Нет не то. На английском? Да, пожалуй. Сделать легко. У нас же всё есть! Мы постоянно клепаем на футболки и «поло» надписи. Вышивкой, материал не тот.

— Хочешь, подскажу? — подначил я кооператорш, вспомнив медичку Вальку в кружевном лифоне.

— А ну? — загорелась Мадонна.

Я молча уставился на Машкину грудь. Она терпеливо ждала, наконец не выдержала и рявкнула:

— В глаза мне смотри!

— Ураа, — заорала Ксюха, — Лукин ин май айз, на инглише. И со смыслом, и с подколом! На наших станках литер английских полно! Сто рублей этому хлопцу!

— Аххааа, — заржала Машка, — поняла! Андж, ну ты, сука, реально золотое копытце. А, нет! Поджелтённое!

Девчата ещё поржали, и Оксанка отдала мне сто рублей за идею и за состав красок. Маечки сами по себе копеечные, затрат на преображение, можно сказать, никаких. Если будут пользоваться спросом, ещё сотку накинут. Хорошо живут кооператоры, однако!

— Оксан, а чего ты всё в шляпе да шляпе? — спросил я перед уходом.

Машка снова заржала в голос.

— Да ничё, — махнула рукой Ксюха, — так просто.

— Да Оксанка решила, что в Парижу лучшие цирюльники, и подстриглась в супер-мупер салоне красоты за бешеные франки, — начала вещать Мадонна, несмотря на протестующие взгляды подружки.

— Ну, тупанула я, — взвилась Ксюха, — подумала, раз Париж не такой красивый, как на картинках, то хоть подстригусь, чтобы впечатления от негров и грязи на улицах сгладить. У с-т-и-л-и-с-т-а, — сказала она по буквам.

— Так, блять, два часа меня стриг это обсос с усиками, всё визжал что-то, — продолжила она и сняла шляпу.

Епть! Короткий ёжик на голове и остроконечные баки, висящие сосульками, ещё и затылок какими-то рваными полосками.

— Эээ, ну извини, я не знал, — мне аж пришлось сделать вид, что смутился, лишь бы не заржать.

— Щас отрасту, или к тебе, или к Машке на поклон пойду. Ты хоть без усиков и не жеманный.

— Ой, типа я с усиками?! — обиделась Машка.

А я и не заметил, что прошло больше двух часов. Вышел на улицу, а там уже Джейсон-Спара на «Чижике» стоит порыкивает.