Полярис

– Если ответить на этот вопрос, возможно, все остальное встанет на место.

Вечером Алекс ужинал с потенциальными поставщиками. В таких случаях он всегда переводит все звонки на меня, – в общем-то, это нормально, но у меня нет никакой возможности с ним связаться. Он полагал, что не случится ничего неотложного или такого, с чем я не разберусь сама. Эти слова можно было бы сделать девизом компании и выгравировать на бронзовой дощечке, чтобы повесить ее в офисе.

Так и случилось. Когда я уже собиралась уходить, Джейкоб сообщил, что с Алексом хочет поговорить некий джентльмен.

– Только звук, – сказал он.

– Кто это, Джейкоб?

– Похоже, он не хочет представляться, Чейз.

В обычных обстоятельствах я бы попросила Джейкоба отклонить звонок. Порой с нами связываются разные беспринципные личности, которые стащили что-то из музея или добыли предмет другим сомнительным способом, чтобы избавиться от него с нашей помощью: мол, это настоящее произведение искусства, и цена вполне приемлема. Подобные люди никогда не показывают своего лица, хотя обычно называют имя – просто оно не настоящее.

Но с учетом всего случившегося я решила узнать, в чем дело, и велела Джейкобу соединить загадочного незнакомца со мной.

– Алло? – послышался приглушенный встревоженный голос.

– Чейз Колпат слушает.

– Я бы хотел поговорить с господином Бенедиктом.

– К сожалению, его нет. Могу ли я чем-нибудь помочь?

– Могу я с ним связаться? Это очень важно.

– Боюсь, что нет. Буду рада помочь, чем сумею.

– Вы знаете, когда он будет доступен?

– Пожалуйста, назовитесь.

Послышался явственный вздох.

– Это я, Чейз. Маркус Кирнан.

Я сразу же заинтересовалась:

– Прошу прощения, Маркус, но я действительно не могу с ним связаться. Вам придется говорить со мной.

Он глубоко вздохнул. Поодаль слышался шум разговоров. Кирнан находился где-то в общественном месте и явно пытался сделать так, чтобы его нельзя было отследить.

– Господин Кирнан, вы слушаете?

– Да.

– Если хотите с кем-то побеседовать, придется говорить со мной. Чем могу помочь?

– Встретьтесь со мной, – проговорил он чуть громче необходимого, словно принимал трудное решение.

– Зачем?

– Мне нужно кое-что вам сказать.

– Почему бы не прямо сейчас?

– Не хочу, чтобы узнал кто-то еще. – Очередная пауза. – Приходите одна.

– Зачем? Хотите, чтобы в меня опять стреляли?

– Это был не я.

– Тогда ваша подружка Барбер. Какая разница?

– Пожалуйста, – попросил он.

Я помолчала, прислушиваясь к биению собственного сердца.

– Ладно, – наконец ответила я.

– Чейз, если с вами кто-то будет, я уйду.

– Где вас искать?

Он на мгновение задумался:

– В вестибюле «Баркли-мэйнор». Через час.

Не знаю, какое впечатление я произвожу на людей, но мне совершенно не хотелось выглядеть полной дурой.

– Нет, – сказала я. – Буду через сорок минут у подножия Серебряной башни. Жду пять минут, потом ухожу.

– Вряд ли я успею туда добраться за сорок минут.

– Постарайтесь.

Андиквар – местонахождение органов власти Конфедерации, и Дворец народа служит зримым символом этого: величественное, широко раскинувшееся мраморное здание высотой в четыре этажа и длиной примерно в километр. Ночью оно освещено мягким голубым светом. Вдоль фасада трепещут на океанском ветру флаги и штандарты планет Конфедерации. Каждый день сюда приходят тысячи посетителей – поглазеть и заснять. Ночью людей еще больше благодаря ослепительному световому шоу.

Здесь собирается Совет; исполнительные органы символически располагаются на нижних этажах, а заседания Суда проходят в восточном крыле. Вдоль всего здания тянется Белый бассейн, питаемый многочисленными фонтанами.

Архив, где хранятся Конституция, Договор и другие основополагающие документы, находится по соседству с Судом. В противоположном конце Белого бассейна возвышается Серебряная башня Конфедерации. Днем посетители могут войти в Башню и подняться на лифте наверх, на окружающий здание балкон. Почти в любое время там полно народу. Вот почему я выбрала это место.

Я позвонила Фенну, но на работе его не оказалось – он был дома. У меня имелся его домашний код, но вовремя добраться до Башни он все равно бы не успел. Я оставила сообщение Алексу, сунула в карман пиджака скремблер, прыгнула в единственный оставшийся у нас скиммер и взлетела. Я хотела было снова позвонить Фенну, но поколебалась: он мог послать кого-нибудь из полицейских, а это могло спугнуть Кирнана. Я полагала, что в толпе и на земле буду в относительной безопасности, и считала, что в случае надобности сумею перехватить инициативу.

Когда я взлетела с площадки перед домом Алекса, с неба уже сыпался снег, но движение в сторону центра было не слишком плотным. Я опустилась на одну из площадок перед Капитолием, и у меня еще оставалось десять минут, чтобы добраться до Башни.

Я похлопала по пиджаку, ощутив внушающий уверенность бугорок. Жаль, что у меня не было по-настоящему смертоносного оружия, но, чтобы его получить, требовалось пройти множество проверок. Так или иначе, скремблер при необходимости вырубит его, и этого вполне достаточно.

Если вам вдруг интересно, я умею пользоваться оружием. Возможно, я не слишком искусна в этом деле, но, когда я работала пилотом, мне приходилось бывать в местах, где невооруженному человеку лучше не появляться.

Снегопад почти прекратился. На земле снега почти не было видно, но чувствовалось, что скоро он пойдет снова.

Посадочные площадки находятся на крыше Архива. Я спустилась на лифте и вышла по одному из пандусов на площадь Конфедерации, оказавшись рядом со статуей Тариена Сима. Обычная толпа туристов редела – большинство людей направлялись на ужин, некоторые просто прятались от непогоды. Я поспешила вдоль периметра Белого бассейна к Башне.

Когда я туда добралась, Башня была уже закрыта, но у входа еще стояли люди, глядя на ярко освещенный балкон. На самом деле Башней называли обелиск, причем не слишком высокий – всего несколько этажей. Но это был прекрасный образец зодчества. Блестящая, гладкая, словно отполированная поверхность. Башню возвели два с лишним столетия назад в память мужчин и женщин, пришедших на помощь деллакондцам и их союзникам в долгой войне против «немых». Итогом войны стало образование Конфедерации, впервые в истории человечества показавшее, что люди могут объединиться. Или, скажем так, почти объединиться. Всегда оставались миры, подобные Коррим-Масу.