Полюбить врага

Она поглядела на площадь, пытаясь подавить в себе неприятное чувство.

— Вы закончили пить кофе? — Ее голос был как лед.

— Да, благодарю вас.

В молчании они вернулись к автомобилю. Как только он завел мотор, Анни отвернулась и стала смотреть в боковое стекло и не поворачивалась на протяжении всей дороги к дому.

— Анни…

Он остановил машину в нескольких шагах от дома и выключил двигатель. Она молча отстегнул привязной ремень. Теплая ладонь легла ей на плечо, другая повернула ее лицо.

— Анни, — повторил он снова мягко.

— Вы очень четко разъяснили мне свою позицию, сеньор. Пожалуйста, отпустите меня. Будьте добры, не прикасайтесь ко мне снова, не разговаривайте со мной и не ищите со мной больше встреч!

Она с силой вырвала руку и распахнула дверь автомобиля. Молясь, чтобы входная дверь в дом была открыта, девушка легко взбежала по ступенькам и надавила на ручку. Дверь распахнулась, Анни вбежала в прихожую.

— Анни!

Повелительный тон почти остановил ее, но она качнула головой и побежала по лестнице, ища убежища в своей комнате. Захлопнув за собой дверь, Анни прислонилась к ней на минуту, тяжело дыша.

Стук в дверь не заставил себя ждать.

— Анни, впусти меня. Я хочу поговорить с тобой.

— Нет, уйди прочь, Мигель, просто уйди прочь.

— Мне надо поговорить… — Его голос был низким, трогающим ее сердце.

— Тем не менее, уходи!

Она нащупала на двери замок и повернула ключ, поставив точку в их разговоре. Несколько минут продолжалось молчание. Затем удаляющийся скрип половиц дал ей знать, что он ушел.

Когда пришла пора обеда, Анни сделала все, чтобы не встретиться с Мигелем по дороге в столовую. Перед тем как спуститься, она подождала до тех пор, пока не услышала, что Лучия болтает с кем-то внизу. Увидев, что сеньора Донварес и ее дочь уже находится в гостиной, Анни подсела на софу к старой женщине.

Мигель и Тони вскоре присоединились к ним и перед обедом предложили напитки. Анни отказалась, не желая, чтобы у Мигеля был какой-нибудь предлог приблизиться к ней.

Он делал вид, что не обращает на нее никакого внимания, но его глаза неотступно преследовали Анни. Она ежесекундно чувствовала его взгляд, который становился просто неприличным. Она занервничала от такого повышенного внимания к своей особе. Не дай Бог, кто-нибудь заметит этот странный взгляд и прокомментирует его. Она не желала, чтобы мачеха Мигеля задавала вопросы, на которые ей было бы затруднительно ответить.

Когда они пошли в столовую, Анни задержалась, зная что Мигель тоже не спешит. Как только остальные покинули комнату, девушка повернулась к нему.

— Прекратите это! — прошипела она. Веселые искры зажглись в его темных глазах, но выражение лица осталось серьезным.

— Прекратить что? Чем я обидел тебя, дорогая?

— Прекратите смотреть на меня. Иначе другие заметят эти ваши странные взгляды!

— Сначала ты требуешь, чтобы я держался в стороне от тебя, теперь хочешь, чтобы я выколол себе глаза? Вы не перебарщиваете, сеньорита? Ну право, не стоит так сердиться!

— Вы помолвлены и скоро вступите в брак. Вам следует помнить об ответственности, которую это обстоятельство налагает на вас.

— Я не забываю об этом. Но ты очень интересуешь меня. Знаешь, ты более соблазнительна, чем Кончита, можешь мне поверить. Почему ты решила разорвать со мной отношения?

— У меня нет охоты обсуждать здесь этот вопрос. Я не желаю иметь с вами ничего общего. — Анни почувствовала, что ей стоит большого труда не закричать на него. — Кроме того, вам следу помнить, что я ненавистная для вас англичанка. Надеюсь, это удержит вас от меня на расстоянии.

Он грустно смотрел на нее, все его веселье пропало.

— Тогда уезжай домой, Анни, и удали от меня искушение.

— Я и так уеду очень скоро, сеньор Донварес и вы никогда больше не увидите меня снова.

Она повернулась, чтобы пройти в столовую, осознав, как надолго они задержались. Однако он преградил ей дорогу.

— Если ты скоро уедешь, и я никогда не увижу тебя снова, не воспользоваться ли нам быстро текущими мгновениями, которые у нас остались?

И не успела она сообразить, что к чему, как теплые ладони охватили ее лицо, и он поцеловал ее так, что у нее упало сердце и все замерло внутри. Оторвавшись от ее губ, Мигель стал нежно целовать глаза, брови. Он так крепко обнял ее, словно желая утопить Анни в своих поцелуях. Чувствуя, что не в силах сопротивляться, Анни прошептала:

— Умоляю тебя, оставь меня! Прошу тебя, опомнись, нас ждут в столовой, наша задержка становится неприличной.

Мигель выпрямился и с сожалением покачал головой.

— Ты думаешь, они заметят, что нас нет? Мы должны идти, к сожалению, тут ты права.

Она кивнула и отступила, чувствуя, как холодный воздух касается ее разгоряченной кожи. От смущения щеки ее заалели, но, войдя в столовую, она постаралась сделать непринужденный вид.

К счастью, никто не заметил их совместное опоздание, и к тому времени, когда подали десерт, Анни смогла расслабиться.

После обеда Мигель встал и извинился.

— Мне надо уйти, прошу меня простить. Я собираюсь навестить Кончиту.

Не в состоянии сдержать негодования, Анни взглянула на него в упор. Его лицо было непроницаемо. Сеньора Донварес безмятежно кивнула и велела передать Кончите ее любовь. Если она и заметила странный обмен взглядами между своим пасынком и Анни, то не показала виду.

Оставшаяся часть вечера тянулась и тянулась. День был для Анни насыщен событиями, и она с нетерпением ждала конца вечера, но он, казалось, был бесконечен. Часа через полтора, сеньора Донварес, слава Богу, упомянула, что становится поздно, и Анни воспользовалась моментом, чтобы улизнуть. Приняв душ, она бросилась на кровать, пытаясь вызвать забвение, которое мог бы ей принести сон…

И только пролежав в постели с открытыми глазами битый час, она наконец призналась себе, что не спит, а ждет — не вернулся ли Мигель Донварес?

Когда она наконец услышала знакомый шум мотора спортивного автомобиля, ей понадобилась вся сила воли, чтобы остаться в постели, а не подбежать к окну. Посмотрит ли он на ее окно и сделает ли знак, чтобы она снова вышла? А может сыть, он доволен тем, что встретился со своей невестой и с удовольствием вспоминает ее поцелуи? Занимались ли они любовью? Может быть, он опустошен и у него больше нет потребности целовать и обнимать Анни?

Со слезами на глазах, она повернулась и зарылась головой в подушку. Ей не хотелось больше слышать его шагов, она хотела только спать.

7

На следующий день Анни осталась в своей комнате до тех пор, пока не услышала, что Мигель уехал на работу. Только тогда она почувствовала себя в достаточной безопасности, спустилась и приветствовала всех собравшихся в столовой. Лучия встретила ее радостным известием.

— Мигель возьмет нас всех на этой неделе посмотреть танец фламенко! Он сказал, что специально для вас, Анни, — со счастливым видом сообщила ей Лучия, пока они завтракали, — я целый век не видела этого танца!