Полюбить врага

— Прекрасно, иди и ищи. И вообще, я тебя не приглашала к себе — уходи. — Она подошла к двери и распахнула ее.

Мигель подошел, отодвинул Анни в сторону и захлопнул дверь.

— Я приехал, чтобы увидеться с тобой, черт побери, и я не хочу шляться один под дождем, — прорычал он.

Анни внезапно начала улыбаться, затем тихо засмеялась.

— Ладно, ладно, не кричи. Никто тебя никуда не гонит. Ну же, перестань дуться и успокойся.

Выражение лица Мигеля смягчилось, и на губах заиграла ответная улыбка. Он протянул руку, убрал прядь волос с ее щеки, позволив себе приласкать на мгновение мягкую кожу лица, затем указательным пальцем дотронулся до ее губ.

— Я хотел увидеть тебя…

— Бери свой плащ, мы отправляемся осматривать достопримечательности Лондона и мокнуть под дождем.

Моросил нудный дождик. Вдохнув сырой воздух, Анни взяла его под руку и спросила:

— Куда?

— Ты экскурсовод, тебе и карты в руки.

Она секунду посмотрела на него в раздумье.

— Хорошо, Майкл, поскольку в твоем английском образовании есть печальные пробелы, я предлагаю начать с Лондонского Тауэра, где мы можем увидеть драгоценности короны, затем пойти в Вестминстерское аббатство, где покоятся короли и королевы, правившие нашей страной, потом на Трафальгарскую площадь с памятником Нельсону.

— Который победил французов, наших общих врагов…

Анни приподняла брови.

— О, ты не так безнадежен, как можно было подумать!

— Спасибо, — поблагодарил он важно, хотя его глаза улыбались. — У меня здесь машина.

— О, нет, Майкл, мы поедем на метро. Только тот, кто ездит на метро, может увидеть настоящий Лондон. Кроме того, припарковать машину ужасно сложно.

— Я не хочу в метро, не капризничай, поедем на машине.

— Тебе полезно узнать, как живет не очень состоятельная часть населения, Майкл. Лично я не так богата, как ты.

— Я видел, как живет эта часть населения, когда был ребенком, мне это не понравилось.

— Не «эта часть»… — она двинулась к ближайшей станции метро, — а только одна семья. Большинство англичан очень приятные в общении, поверь.

— А эти приятные в общении люди всегда называют своих друзей чужими именами?

— Извини, дорогой. Скажи честно, тебе действительно неприятно, что я так тебя называю?

— Я начал привыкать к этому.

— Хорошо.

Анни смело взяла его под руку и придвинулась ближе. Он прижал ее локоть к своей груди, поймав руку в ловушку. Почувствовав себя на седьмом небе, она улыбнулась про себя.

Пока они добирались до Тауэра, Анни рассказывала Мигелю о нем все, что могла вспомнить.

— Из тебя получится великолепный гид. Кроме того, мне нравится, как ты говоришь.

Она почувствовала, как краска бросилась ей в лицо от его комплимента.

Подойдя к драгоценностям короны, Анни, как всегда, застыла в восхищении. Она не часто бывала в Тауэре, но любила приходить сюда и отдыхать душой от повседневной суеты.

Наблюдая, как она застыла перед витриной, Мигель затих. Она бросила на него взгляд, гадая, что изменило его настроение, может быть, он устал?

— Ты хочешь идти дальше? — спросила она.

— Если ты сможешь оторвать себя от витрины.

Его тон ей не понравился.

— Я смогу. Пойдем в башню.

— Почему женщины с ума сходят по драгоценностям? — спросил он, когда они начали взбираться по ступеням.

— Это красиво. Ты что решил, что от красивых камешков я впадаю в транс?

— С того места, где я стоял, так это и выглядело.

— Ну да! И ты решил, что я алчная женщина, наконец-то показавшая свою истинную суть. — На ее лице промелькнула усмешка, и она пошла вперед.

Они осмотрели выставки, но нечто дружеское, возникшее между ними раньше, исчезло. Мигель опять стал замкнутым и холодным, не отвечал на ее шутки. А началось все с этих дурацких драгоценностей! Неужели он мог подумать…

День пролетел незаметно, стемнело. Анни спросила Мигеля о его самолете.

— Он улетает в полночь. У нас есть время пообедать; где бы ты хотела поесть?

Она заколебалась. Не примет ли он ее совсем за дурочку, если она предложит рыбу с чипсами? Или же вместо этого им следует пойти в дорогой ресторан?

— Ты когда-нибудь ел рыбу с чипсами?

— Насколько я помню, нет, но это звучит очень по-британски.

Они сидели в Брэдли и ели жирную рыбу с чипсами. Этому заведению было далеко до элегантного ночного клуба, который они посетили в Гранаде. На ней теперь джинсы и старый свитер, а не модное платье, как тогда. Между прочим, Мигель тоже сегодня одет небрежно, а не в деловой костюм как обычно. Интересно, каков он настоящий — в этой одежде или в черном вечернем смокинге?

Чувствуя близкую разлуку, она загрустила. Настроение у нее упало. Что между ними общего, кроме того волшебного опьянения, возникающего, когда они прикасаются друг к другу? Она сохранит этот день в сокровищнице своей памяти до самой смерти: сегодня она была счастлива, но время истекло, и каждый возвращается теперь к своей собственной жизни.

— Ты выглядишь печальной, дорогая. — Мигель, окончив обед, наклонился и накрыл ее руку своей.

— Нет, просто я немного устала, — сказала она, принуждая себя улыбнуться. Ни за что на свете она не позволила бы ему догадаться о своих мыслях. Теплая широкая ладонь успокаивала ее.

— Куда ты теперь?

— Во вторник я должен быть в Америке. У меня встреча в Нью-Йорке, затем еще несколько в Лос-Анджелесе. Потом я на неделю лечу в Австралию.

— Лучия волнуется из-за свадьбы, я получаю от нее письмо каждую неделю. — Анни не хотела слушать о его путешествиях, это лишь подчеркивало разницу между ними.

— Мне жаль, но я по-прежнему не разделяю ее веры в этот брак. — Он посмотрел на их переплетенные руки и поднял глаза на Анни.

Он остался прежним. Анни вздохнула: ничто в этой жизни не изменилось. У нее был волшебный день, но ничто не изменилось.

— Мне пора домой, а тебе еще надо добраться до аэропорта.

Обратно они также ехали на метро, и Анни устало молчала всю дорогу. Что она могла ему сказать на прощание? Мигель не сказал ей ни слова о том, как он все же относится к ней, во время жарких поцелуев и приглашения в постель она не услышала ни единого слова о любви.

Когда они подошли к ее подъезду, Анни заколебалась: следует ли ей пригласить его?