Помидорки

– То есть, ты хочешь сказать, что ты лучше отдашь деньги непонятно на что, на какой-то храм, который еще и не начинали строить, чем поможешь ребенку, который нуждается в помощи?

– Если будет новая церковь, верующие смогут ее посещать, и повышать свою духовность, а мальчик твой все равно уже ходить не будет, понимаешь?

– То есть ты, приходя в церковь, повышаешь свою духовность?

– Да, и тебе бы не мешало, – Настя добавила к голосу побольше сарказма.

Света обхватила голову руками.

– Да что с тобой случилось! Ты как зомбированная стала после своих походов в церковь! Ты как будто очевидных вещей не понимаешь!

– Вот я тебя хочу о том же спросить! – в Настином голосе появились визгливые нотки, – ты в упор не видишь, как эта женщина тебя использует! Это ее Бог наказал за что-то, пусть она сама и живет с этим! А я тебе говорю про духовность! Про церковь! Это важнее, понимаешь, для всего человечества!

– О какой духовности ты говоришь, если для тебя какое-то мифическое здание важнее помощи реальному ребенку? Да с чего ты взяла, что на эти деньги и правда храм построят, а не новую машину Батюшка себе купит?

– А ты откуда знаешь, что твоя Зина деньги не пропьет?

– Потому что я сама эту коляску куплю и буду с Гришей гулять! Он живой ребенок, реальный! Живой, умный, хороший! Он не виноват, что с ним случилось несчастье! А твои «верующие» толком и не понимают, что вообще вокруг них происходит, и о чем говорят им попы! Им лишь бы на Пасху куличи друг другу дарить, или яйца красить, к Богу это вообще никакого отношения не имеет!

– Знаешь, что? Вообще не хочу с тобой больше дела иметь! И не звони мне больше!

Настя схватила сумку, бросила на стол деньги и буквально бегом выбежала из кафе. Света от бессилия стукнула кулаком по столу, но увидев удивленный взгляд официанта, взяла себя в руки. Доела, допила, расплатилась.

Она пришла в парк и сидела на скамейке, в ожидании Зины и Гриши и просто смотрела на растения вокруг. Клумбы в парке были довольно ухоженные, и она часто видела пожилого дедушку, который приходил полоть сорняки и подвязывать розы. Вот и сейчас он был занят своим делом, проходил между клумбами с ведерком. Ведерко наполнялось быстро, и ему нужно было ходить и выбрасывать сорняки в большую урну на углу.

– Три дня назад все до единого сорняки выполол, – сказал он, проходя мимо Светы, – а поди ж ты, опять выросли!

Сколько нужно времени и усилий, чтобы вырастить одну красивую розу? Поливать, следить за состоянием почвы, убирать вредителей, подстригать куст… А сорняки просто растут, без каких-либо усилий со стороны садовника, а если их слишком много, так они и вовсе задушат красивые и хрупкие растения, ради которых и строят клумбы… Так вот и люди, в массе своей, как сорняки, сильные и напористые в том, что касается их личного выживания и места под солнцем, и как легко они затопчут и задушат что-то иное, более нежное и изысканное, то, чему нужен особый уход.

Люди рассуждают о духовности, очищении, о важности соблюдения поста, на Пасху говорят друг другу «Христос Воскресе», и желают друг другу счастливого Рождества, но при этом агрессивно сигналят на пешеходных переходах, если дорогу медленно переходит скрюченная от ишиаса бабушка, или паркуют машины на тротуарах, по которым потом не могут пройти мамочки с детьми, или занимают места с пометкой «для инвалидов», потому что им, здоровым, нужнее и важнее..

– О чем задумалась, красавица? – Зина, улыбаясь, подошла к скамейке, и Света тоже заулыбалась, увидев Гришу.

Она наклонилась, чтобы обнять ребенка – это был их особенный ритуал – и ласково погладила его по голове.

– Ты знаешь, смотрела вот на садовника, и подумала, что люди вокруг какие-то, как сказать… – она замолчала, подбирая слово, – какие-то «помидорки»… Висят себе на ветке и не заморачиваются, – голос Светы звучал расстроенно.

– Я знаю, о чем ты, – кивнула Зина, – я раньше часто об этом думала.

– А потом перестала? – усмехнулась Света.

– Знаешь, у каждого свой урок в этой жизни… Не всем нужно преодолевать препятствия. Некоторым можно и на ветке повисеть…

Они шли рядом молча некоторое время.

– А, у нас же новости хорошие есть, правда, Гриша? – Зина даже остановилась, чтобы рассказать Свете, – помнишь, я говорила, что няня ходила по инстанциям, чтобы нам квартиру выделили?

–Да, помню, и что?

– Сегодня бумага пришла, что дали разрешение, и через полгода мы сможем переехать!

– Ого, вот это здорово! Большая квартира?

– Целых 33 метра, – рассмеялась Зина, на другом конце города, в старом доме… Но знаешь, что? Там даже есть балкон!

Настя сидела на лавочке возле церкви, как обычно, после службы, и разговаривала с Фаиной о правильности, когда неподалеку остановилась большая дорогая машина, и из нее вышел мужчина в пальто. Наверное, тоже дорогом, но Настя в мужских пальто не очень хорошо разбиралась.

Он явно направлялся в сторону церкви.

– Скажите, девушки, а служба уже закончилась?

Фаина почти залилась румянцем от такого обращения.

– Закончилась, касатик, опоздал ты чуть…

– А во сколько начало? – мужчина с интересом смотрел на Настю.

– Обычно в 11, – она тоже немного смутилась от его внимательного взгляда.

– А вы на службы каждую неделю ходите? – мужчина не сводил с нее глаз.

– Да, по воскресеньям, – Настя кивнула, почти бессознательно поправляя волосы.

– Хорошо, тогда там и увидимся.

Он сел в машину и уехал.

«Хоть не зря на эти службы хожу, слава Богу», – пронеслось в голове у Насти.

Мужчину звали Вадим. В следующее воскресенье он приехал на службу, причем заранее, чтобы занять хорошее место, и когда Настя зашла в церковь, увидел ее и жестом пригласил встать рядом с ним. Службу слушал молча, смиренно склонив голову, когда она закончилась, помог Насте пройти через толпу и галантно подал руку, когда она спускалась по ступенькам.

– Может быть, прогуляемся? – спросил он.

Они прогулялись вокруг церкви. У них оказалось много общего – они читали Библию, соблюдали пост, ходили в церковь. Вадим недавно переехал в этот город, нашел хорошую работу, был неженат и бездетен, внешне приятен и имел аккуратную аристократическую бородку.

Они рассуждали о духовности, очищении, важности соблюдения поста и о правильности посещения церкви.

Через несколько месяцев Настя познакомила его с мамой. Вадим был галантен, любезен и обходителен, целовал маме ручки и пил с ней ее любимый ликер «Амаретто», который Настя терпеть не могла. Мама была наповал сражена обаянием поклонника дочери и еще через пару месяцев дала свое согласие на свадьбу.