Помни о микротанцорах

– Это все неправда.

– У меня было трое детей, – сказал Реник, – двое погибли при крушении самолета. А дочь сейчас живет отдельно, со своей матерью. Когда клона уничтожают, остается одежда, иногда это очень хорошая одежда. Я выбираю лучшее и отсылаю им, бывшей жене и бывшему ребенку. Они не знают, откуда эти вещи, но они никогда меня не благодарят. Они меня ненавидят потому что я собственными руками купил билеты на тот самолет.

Реник никогда не имел троих детей и никто из его родственников не погиб при крушении самолета. У него были свои резоны, чтобы врать, но эти резоны нам не интересны. А вот Мира действительно жила одна после того, как эксперименты экстремальщиков прекратились. А прекратились они после того, как погиб мальчик с хоботом, по кличке «Слон».

Слон был самым сильным и, по плану экстремальщиков, должен был узурпировать власть и стать вождем. А затем и созидателем новой идеологии. То, что Слон был глуп и жесток, было даже хорошо: ВСЕ тираны глупы и жестоки. Это нормальное явление.

Вначале все шло по плану. Слон навел свои порядки, завел себе постоянную любовницу и руководил распределением пищи. На следующем этапе он должен был, по идее, возвести себя в ранг божества. С этого момента начала бы формироваться новая квазирелигиозная система идей. Но случилось иначе. Однажды вечером маленькая Мира сказала Слону, что убьет его.

Конечно, ей никто не поверил. Но ночью у Миры случился приступ и она была без сознания до самого утра. Когда она очнулась, ее первые слова были: «Его уже нет».

А Слон неожиданно умер той ночью, объевшись соевых блинов.

Когда зеленые впервые начали приходить к власти сначала в нескольких странах Европы, а потом повсеместно, люди стали жить спокойнее. Люди устали от всяких кровожадных политических течений, от правых и левых, от мелких войн, от терактов, от лозунгов, демонстраций и пикетов. В любых политических движениях до сих пор было что-то больное, сумасшедшее, шизофреничное и паранойяльное.

Фашисты, коммунисты, националисты, сепаратисты, разные религиозные – исты, все они сражались против кого-то, все они отчего-то имели множество врагов среди спокойно живущих своей тишайшей жизнью и никого не трогающих людей – и как только – исты получали власть, сразу же их, ничего не подозревающим, врагам становилось плохо. Человечество устало от политических кошмаров и отдало себя зеленым. Вначале стало гораздо спокойнее – так, будто после жаркого дня ты погрузился в прохладную морскую воду. Как будто выключили оглушающий барабанный бой и зазвучала тихая мелодия. Как будто до сих пор тебя заставляли смотреть, не мигая, на ослепляющий огонь электросварки, а потом собрали свои механические орудия, повернулись и ушли и наступили зеленоваые сумерки тихого вечера. До этого времени люди сами не понимали, как сильно они устали от политики. Но у зеленых не было никакой политики, в строгом смысле слова – и души людей, вначале сжатые как пружины или кулаки, стали распрямляться. Поэтому-то зеленые и победили везде или почти везде.

По всей земле стали закрываться ядерные блоки, военные заводы и всякие тяжелые и небезопасные для жизни производства. Как ни странно, электроэнергии хватало всем, потому что эти самые производства ее в свое время и пожирали.

Электростанций стало втрое меньше, а энергии втрое больше. Ее хватало на любые нужды нормального человека. Постепенно люди перестали летать в космос.

Остались лишь спутники, которые транслировали телеканалы, вели мобы по автострадам, находили потерянное и следили за тем, за чем положено им следить.

И это все – никаких полетов на луну, на Марс и астероиды. Постепенно заглох даже космический туризм, который поначалу казался самым прибыльнам предприятием первой половины нового века.

Биология заняла место королевы наук, сменив на престоле изрядно надоевших холодную бесчеловечную математику и нечистоплотную физику. Вскоре человечество окончательно решило проблему голода, выведя просто неверотяные доселе сорта скота, растений и птицы, решило проблему одежды, создав идеальные саморастущие в биорезервуарах ткани, покончило с вредными насекомыми, уничтожив комаров, плодожорок, домовых мух, не говоря уже о мухе-цеце, разделавшись с тараканами, клопами, трипсами и всякими невразумительными нематодами, а также любыми человеческими паразитами. Девять из десяти болезней были побеждены, а десятая придавлена так, что не смела поднять голову – о эпидемиях не слышали вот уже тридцать лет. Воздух, вода и земля стали чисты, как в дочеловеческие времена, и постепенно становились еще чище.

Но недовольные всегда найдутся. Первые недовольные появились с закрытием первых заводов. Их было довольно много, они сопротивлялись, выступали и грозили терактами. Это движение удалось тихо подавить. Но люди остались и они ждали.

Потом недовольные появлялись еще множество раз – недовольны были даже уничтожением комаров, как ни странно, и с каждой волной недовольства зеленые принимали новые законы, позволяющие недовольство подавлять – и благополучно подавляли. Пришло время и появилась генетическая полиция. Пришло время и появились зеленые патрули, отслеживающие и пресекающие все, что шло вразрез с официальной линией – и люди перестали ходить на охоту, рыбалку, собирать грибы.

Половину своего свободного времени люди, как прилежные школьники, уделяли теперь посадке деревьев и уборке террирории, посещению обязательных экологических мероприятий и участию в экологических кружках. Люди теперь рождали столько детей, сколько им предписывалось, или не рождали вовсе, если им это не нравилось, люди перестали есть многие копчености, балыки, почти все рыбные блюда – любые блюда, которые сохраняли внешнюю форму убитых животных и рыб, перестали есть раков и омаров, даже грибы теперь перерабатывались на грибной фарш. Трижды вносили законопроект о полном запрещении мясных продуктов и трижды он проваливался. Но уже шли работы по изготовлению искусственного квази-мясного белка из водоросли хлореллы. Как только этот белок запустят в производство, с мясоедством будет покончено, хотят этого мясоеды или нет.

Не все было спокойно в зеленом королевстве. Все чаще ловили недозволенных животных (и их создателей), все больше людей гибли в генетических терактах, во всех городах, больших и малых; поджигатели жгли леса, поллюторы выливали в реки бензин и нечистоты; наряду с порнофильмами подпольно выпускались фильмы об уничтожении природы, о вивисекции, о поедании живьем, о фантастическитх сафари, и возбуждали такие фильмы, кстати, не меньше. Задул ветер перемен, ветер разрушений, пещерный ветер – и уже поднимал первые, пока небольшие волны. Одна из таких волн плеснула двадцатого августа.

12

Двадцатого августа в палеопарке был праздник. В огромную клетку вселялся первый огромный зверь. Событие транслировали в прямом эфире. Вход в парк в этот день был свободным, но людей пришло не больше, чем всегда – люди, избалованные информационными системами, ленились ходить и смотреть, они предпочитали лежать на мягких диванчиках и блаженно потягивать через трубочки фруктовые соки, обогащенные витаминами, имитаторами вкуса, обновителями ощущений, сжигателями жира, иммунопротекторами, нарастителями мышц и антидепрессантами. Люди все больше и больше становились неподвижными присосками информационных систем – и некоторые уже не выходили на улицу годами.

Клетка была примерно пятнадцатиметровой высоты и просторная, как зал для игры в минифутбол. Рядом строились еще три такие же. Животное выпустили в десять. Оно скреблось и стучало еще с раннего утра; слышались повизгивания и короткие негромкие завывания на очень высоких нотах. Когда отодвинули стальную дверь, оно вначале просунуло голову, голову примерно с небольшой диван величиной, и посмотрело по сторонам. Оно не боялось, и не изучало обстановку, а всего лишь позволяло глазам привыкнуть к яркому солнцу. Его глаза казались большими даже на такой огромной голове; впрочем, большие глаза имели все динозавры, от этого они казались более умными, чем были на самом деле; в них не было добродушного ленивого прищура, как в глазках слона.