Помолись за нас...

– Я думал, ты решила меня избегать, - привычным движением писатель возвращает съехавшие очки на место, - думал, ты с тем парнем, я приревновал, прости, повел себя как маленький.

Я замираю с очередным томиком в руках, не веря собственным ушам. Почему он оправдывается и извиняется? Ведь виновата я! Это моя вина! Я поддалась вампиру, я вмешалась и помешала его «ужину»!

– Прости, - снова шепот, Натан прикусывает губу, он пытается сдержаться, это видно, слишком очевидно.

Я молчу, вставая на носочки, пытаясь добраться до верхней полки, неожиданно теплое мужское тело появляется за спиной, укутывая меня в потрясающий запах печеных яблок, приятный, почти родной, если принюхаться, можно ощутить в нём небольшую схожесть с ароматом тростникового сахара.

От этой мысли бегут мурашки, становится страшно за собственный рассудок, кажется, еще немного я и точно его потеряю. Натаниэль забирает из моих рук книгу и без труда ставит ее на место.

– Я могу помочь. – шепот прямо возле ухо, так дико отличающийся от шепота Кая.

Закрываю глаза уже отчаявшись вышвыриваю мысли о вампире, почему его стала так много в моей голове?

Бесит! Раздражает!

Я вспоминаю его холодный, отрешенный взгляд, словно сквозь меня, словно я ничего для него не значу, он так отличается от теплых глаз Натаниэля, которые из последних сил стремятся согреть меня, показать, что я для него едва ли не вся вселенная.

– Если тебе не сложно.
– пытаюсь улыбнуться, но его близость давит на меня, сердце заглушает все посторонние звуки, я наклоняюсь, краем глаза замечаю, как писатель скользит взглядом по изгибам моего тела, подаю ему пару книг и говорю куда их поставить.

– Что ты делал в служебном помещении? – вопрос сам срывается с губ быстрей, чем я это понимаю.

– Я видел с каким лицом вышел бармен, подошел поинтересоваться где ты, - мужчина сжал челюсть, – его лицо говорило само за себя, я думал этот тип…он…он…

Всепоглощающая тишина, он не смог договорить, но этого и не нужно было, я прикрыла глаза, чувствуя, как вина разливается по венам.

– Знаешь, вся причина в том, что я не знаю кто мы друг другу. – отзывается писатель, продолжая выставлять книги в названном мной порядке.
– Я никак не могу понять твоего отношения ко мне, чувствуешь ли ты что-то или просто играешь.

Я прикусываю губу, боясь встретиться с ним взглядом, понимаю, что и сама не знаю ответ на этот вопрос. Слышится тяжёлый вздох, он ждал что я скажу, но я молчала, погрязшая в омуте собственных мыслей.

– Можно ли назвать нас парой, Венди? – голос более приглушенный и напряженный, в глазах цвета крепкого чая проскальзывает страх и отчаянье.

Молчу, поджимая губы, не зная, что ответить.

– Венди?
– чувствую, как теплая рука писателя опускается на мою голову, осторожно пробегаясь по волосам, разделяя рыжие пряди, он делает шаг вперед, но при этом оставляет достаточно место, чтобы при желании я могла сбежать. Кай бы не позволил этого, он прижал бы к стеллажам, жестоко хватая за запястья, прожигая ледяными глазами, требуя конкретного ответа.

Его пальцы замираю на моем подбородке, слегка приподнимая голову вверх, я закрываю глаза, понимая, что не смогу выдержать его взгляд. Теплые мягкие губы касаются моих, он не шевелится, ждет приглашения, позволения, я приоткрываю рот, пропуская его, чувствую, как губы писателя дергаются в улыбке, мягкий поцелуй, как всегда слишком нежный и чувственный, не тот, что я хотела бы ощутить. Я делаю шаг назад, отстраняясь от Натана, убирая его руки, лицо мужчины искажается непониманием.

– Тут Нора. – нервно облизываю губы, на которых остался привкус зеленого чая, его привкус.

– Я хочу разобраться кто мы друг другу. – Натан повторяет мое движение языком, приковывая взгляд к своим губам, мысленно выругавшись, я молила о том, чтобы вернуться к здравому рассудку.

– Я тоже, правда, очень хочу. – чувствую, как в висках начинает стучать, словно развивалось некое подобие мигрени, я хотела знать, что между нами, но боялась что писатель не вынесет моего теперешнего мира.

– Я хочу, чтоб ты стала моей девушкой. – Скил смотрит прямо на меня, в глазах несвойственная ему решимость, руки сжаты в кулаки, выражение лица говорит о том, что мне не убежать от ответа.

Судорожно вздыхая, пытаюсь проанализировать всю ситуацию, почему-то в голове вновь всплывает насмешливая улыбка Кая, и я почти слышу, как он произносит, кривя губы «Слюнявый писака? Серьезно, зверюшка? Ты меня разочаровала». Злость на вампира была всепоглощающий, между бровями писателя появляется морщинка, он не понимает, чем вызвана перемена моего настроения. Почему я вообще в такую минуту думаю о нем? Желание разозлить вампира, выбесить его окончательно, разносило по венам абсолютно ненормальное удовольствие, выдавливая жестокую улыбку, я, наконец, встречаюсь взглядом с мужчиной:

– Я с удовольствием стану твоей девушкой, Натан.

В глазах мужчины переливается облегчение, он делает глубокий вздох, словно все его страхи разом отступили, а я стою не в силах пошевелится «Что, черт побери, я только что сделала?!»

Мое альтер-эго истерически смеется, снова и снова прокручивая запись на диктофоне:

«Вен, скажи, у тебя есть парень?»

«Нет, у меня никого нет.»

«Ты и Натан…вы…»

«Друзья».

Перед глаза стоит силуэт девушки, она улыбается, довольная полученным ответом. Дрянь, предательница! По спине бегут мурашки, словно сквозь дымку до меня доносится обеспокоенный голос писателя:

– Ты хорошо себя чувствуешь?

– Да, все хорошо. – лживая, неправильная, испорченная, выдавливаю улыбку, Натан поверил, забрал у меня оставшиеся книги и расставил по порядку.

***

Дни тянулись с отвратительной медленностью, каждый раз заполняя все мое тело тошнотворной ненавистью к себе. Я свела к минимуму свое общение с Норой, понимая, что это жестоко, но мне было слишком стыдно перед девушкой, Натаниэль полностью игнорировал все ее попытки привлечь к себе внимание. Однажды я спросила его, не кажется ли ему, что Нора испытывает некий интерес, на что писатель лишь рассмеялся, целуя меня в щеку и прижимая к теплой груди «Не неси чушь, Венди».

Так же одним из сложнейших испытаний стали мои тренировки с Каем, он словно пытался держаться от меня подальше, лишь в первый день дернул носом, недовольно скривил губы и прошипел «Фу, пушистик, ты насквозь провоняла писакой».

Я проигнорировала его, решая, что лучше не нарываться на новый конфликт, это было странно, выслушать его подколы, которые стали значительно реже и отмалчиваться, не бросая вызов, не пытаясь задеть его.

Вампир ничего мне не рассказывал, а я не хотела ничего у него спрашивать, я боялась, что он вновь окажется слишком близко, опять заставит дыхание сбиваться, а сердце стучать так, словно оно устроило себе родео. Это добавило бы мне отвращения, еще один повод ненавидеть себя.