Помолись за нас...
Шрифт:
Я вернулся через десять лет, не знаю зачем, мне просто было интересно посмотреть на нее, хотелось снова увидеть эту светлую девочку. Она выросла, стала настоящей красавицей, у нее был такой чудесный заразительный смех. Я увидел ее лишь мельком, на улице в деревушке. Мне хватило всего несколько минут, я убедился в том, что она жива и здорова, хотел уйти, но вернулся в пещеру и…знаешь…она пришла, обняла меня как в нашу первую встречу и сказала «Надо же, ты совсем не изменился, Кай».
Мы просидели целый вечер, болтали о всевозможной ерунде, затем еще вечер и еще…На третий день она сказала, что помолвлена, сказала, что боится и не уверена, но нечего не может поделать, родители уже заключили
Я был на той церемонии, досконально изучал мысли ее будущего мужа, каждый закоулок его разума, пока не убедился в том, что он не причинит ей вреда, более того, я понял, что парень влюблен в мою Гвендолен. В тот день я поклялся, что не вернусь, я был уверен, что мое присутствие лишь испортит ей жизнь.
Но я не сдержал клятву, меня хватило всего на двадцать лет, у нее родился мальчик с такими же белоснежными волосами и темно-синими глазами, кажется, она была беременна вторым ребенком. Я не знаю, как она узнала о том, что я вернулся, но под вечер пришла в нашу пещеру, встретив меня фразой «Надо же, ты совсем не изменился, мой Кай». Она рассказывала о своей жизни, все время потирая живот, это было изумительное зрелище, годы ее не испортили, скорее наоборот, придали ей нечто особенное. Все так же звонко смеясь, она рассказывала о проделках своего сына и мечтала о том, чтобы ее дочь была более послушной. Это вызывало улыбку, дарило мне покой, Гвендолен делала меня счастливым, просто находясь рядом. Я понимал, как мне плохо без ее общения, как сложно без ее разговоров и этой доброты в глазах, никто и никогда не смотрел на меня так, как смотрела она…это обезоруживало.
Но наш разговор был прерван внезапно заявившимся в пещеру ее мужем, я помню как испугался за нее, я всегда боялся что испорчу ее жизнь. Он попросил меня выйти, мы долго беседовали: о жизни, о чувствах, о Гвен… Это оказался очень понимающий человек, он не обвинил мою девочку во лжи, не стал на нее орать, лишь попросил впредь теплее одеваться и не исчезать так внезапно. В тот день моя вера в несуществующую любовь пошатнулась, я впервые позволил себе верить в то, что на свете есть чувства, возможно, я просто первый раз увидел настоящую семью?
Я не знаю…
Через пару дней я ушел, не попрощавшись как и всегда, знаешь, я не умею прощаться…
Но это тоже не был мой последний визит, примерно через сорок лет я снова заявился в деревню, просидел пару дней в пещере как идиот, но она не пришла…Я отчаялся, обозлился…Неужели она меня оставила? Неужели забыла? Хотелось рвать и метать, хотелось уничтожать, во мне бурлила такая ярость, которую и словами-то описать невозможно…
Поздним вечером третьего дня ко мне все же завился гость, но это была не она, то был ее муж, я едва узнал его под кучей морщин и дряхлым, осунувшимся телом. Он долго смотрел на меня, а потом улыбнулся: «Ты и впрямь не изменился, Кай!» От этих слов все внутри сжималось, я едва сдерживал себя, ждал, что он скажет дальше.
Гвендолен была стара и больна, она уже неделю находилась в предсмертном состоянии… Старик проводил меня к ней, я не поверил своим глазам белоснежные седые волосы были разбросаны по подушке, утратившие задорный блеск синие глаза смотри на меня, она улыбнулась, слабо, едва заметно и, покашливая, произнесла «Надо же, Кай, а ты все такой же».
Я понял, что теряю ее, что она уходит, и я беспомощен, осознал, что не могу ее потерять. Я предложил ей стать вампиром, предложил ей вечность, а она рассмеялась в ответ, сказала, что это ей не к чему, что она прожила свою жизнь и была счастлива, и что частью ее счастья был я.
Она взяла меня за руку и долго смотрела в глаза, это было ужасно, годы не щадили ее, а в комнате царил запах смерти.
Она знала, что ее время почти пришло. Гвен коснулась моей груди, и вдруг начала извиняться, она просила простить ее за то, что она так и не смогла согреть мое сердце, это казалось такой глупостью, но я не смог не улыбнуться. Она посмотрела на меня и на своего мужа, на ее глазах стояли слезы, а голос был схож с хрипом, она сказала «теперь я могу спокойно умереть», закрыла глаза, и мы, два мужчины любящих ее, хоть и по-разному, слушали последние удары ее сердца, пока оно полностью не остановилось.Он упал на колени и разрыдался, держа ее за руку, и бормоча что-то странное, я не понимал слов, мне было больно, я не верил, что больше не увижу ее, не хотел мириться с тем, что не услышу ее смех, не увижу этих чудесных синих глаз…моя Гвендолен была мертва…
Он начал умолять меня убить его, слышишь, лисенок? Он ползал на коленях и говорил, что его жизнь не имеет без нее смысла, да, что черт побери, он вообще знал о жизни?! Он лепетал несуразицу о том, что не может совершить самоубийство, так как это грех, и тогда он не сможет быть с Гвен в Раю. Он просил, чтоб я сделал все быстро, чтобы не заставлял ее долго ждать, причитая что-то из области «Ты же любишь ее, я знаю, ты понимаешь!»
Я выполнил его желание, выпил его кровь, она была с мерзким сладким привкусом, у пожилых людей кровь всегда мерзковатая. Я пил из него до тех пор, пока его сердце не остановилось, а после положил мертвое тело рядом с ней и исчез…
С тех пор я иногда появлялся в деревни, навещал кладбище, приносил ей цветы и ее любимую книгу «Снежную королеву», надеясь, что она простит мне убийства ее мужа… Я следил за ее потомками, вытаскивал их из передряг, это все сложно, знаешь, пушистик, Гвен единственная кто смотрел на меня как на человека, не зная моей репутация, не зная моего прошлого, даже увидев, как я убил тех разбойников, она видела меня…
Голубые глаза смотрят на меня, а в них такая адская, жгучая боль, такой ужас, и хочется обнять его, прижать к груди, успокоить, стало стыдно и мерзко за то, что я думала об этой парочке.
– В тот раз ты покупал книгу для нее, да?
Он кивнул, отвел глаза.
– Прости…
– Ты извиняешься за то, что вынудила из меня информацию? Не разочаровывай, зверюшка. – на губах появляется наглая ухмылка, но в глазах пустота…
– У меня есть права еще одного вопроса? – я нервно заправила волосы за ухо.
– Ну, давай, рискни, – Кай насмешливо приподнял брови, – раз уж сегодня вечер моих откровений.
– Почему ты прекратил питаться живой кровью?
– Оооо…пушистик, ты преувеличиваешь свою значимость, видишь ли, я пообещал перед лицом Кремено, что не буду пить без твоего разрешения. Обещания имеют значения только если оно дано кременианцем кременианцу, в отличии от клятв, они действительны в любом случае.
– Погоди, но ведь я не…
– Похоже, твой поход к всадникам что-то в тебе изменил, иначе, обещание бы не подействовало. – мужчина нервно ухмыльнулся. – Я попросту не мог ни к кому прикоснуться, но особо беспокоиться не о чем, мысли-то я твои все еще слышу.
– Почему сразу не сказал?!
– Я хотел разобраться сам. – спокойный голос с нотками насмешки, такой привычный и нормальный для Кая, словно это не он пару минут назад едва слышно нашёптывал историю из прошлого.
– Разобрался?! – от злости сводит скулы. – Доволен?! – я резко встаю с дивана и зло смотрю на вампира. – Ты хоть понимаешь…ты…ты…Кай, я думала ты сделаешь это! Я поверила в то, что ты…
На глазах выступили слезы, так по-детски и глупо, я стояла и вытирала липкие щеки тыльной стороной ладони, всхлипывая и бубня что-то несуразное и непонятное даже мне.