Понравиться леди

— Истинное благословение, — вздохнул Робби.

Роксана вдруг остановилась на середине лестницы и посмотрела на него:

— Ты уверен?

— Я с самого начала был уверен.

— И мы поступаем правильно?

— Правильнее не бывает.

Робби понимал ее сомнения. Ее волнение за детей. И не осуждал.

— Они меня любят, сама знаешь, — прошептал он.

— Знаю, — подтвердила она со вздохом. — Иногда мне кажется, что Килмарнок навеки погубил мою непосредственность.

— Мы ее возродим.

— Начиная с завтрашнего дня.

— Начиная с этого момента. Даю тебе свое благословение делать все, что пожелаешь! Я никогда не встану у тебя на дороге.

— Какой ты храбрый! — поддела Роксана.

— Просто везунчик, — покачал головой Робби.

Они обвенчались в маленькой часовне Роксаны, стоявшей среди диких слив. Иногда, в промежутках между звуками клавесина, сюда доносилось птичье пение. Здешний священник был вассалом Форрестеров, как его отец, и хотя закон не допускал наследования должностей, преподобный Томсон уже обучал сына для того, чтобы когда-нибудь тот занял его место в имении Форрестеров.

Джонни был шафером, а Амелия — подружкой невесты. Дети разбрасывали по проходу розовые лепестки. Джеймсу досталась роль посаженого отца, и все дружно спели благодарственный гимн в честь такого случая. Когда священник задал вопрос, знает ли кто-то о том, что может воспрепятствовать браку, Ангус так громко завопил «Нет!!!», что перепугал священника.

Робби дал бедняге знак продолжать, а Роксана бросила строгий взгляд на своего младшенького. Вскоре — Джинни железной хваткой вцепилась в руку Ангуса — церемония была закончена, и Роксана стала десятой графиней Гринло.

— Наконец-то, — выдохнул Робби и, сжав невесту в объятиях, стал горячо целовать, после чего под восторженные крики всех присутствующих понес по проходу на залитый солнцем двор. — Теперь ты совсем моя, — прошептал он, улыбаясь ей.

— Теперь мы все твои.

Ее ответная улыбка была исполнена радости.

— Теперь нам нужен дом побольше. Верно? — пробормотал Робби, касаясь ее губ своими.

— Нет, — рассмеялась Роксана. — Восьмидесяти комнат Брансли-Хилла вполне хватит на всех.

— В таком случае детская должна быть просторнее, — лукаво сверкнул глазами Робби.

— Посмотрим.

— Я об этом позабочусь.

— Если я позволю.

— Насколько я припоминаю, тебя не слишком трудно убедить, — ухмыльнулся Робби.

— Такая память — очаровательное качество в муже.

— Но мне доставляет большое удовольствие делать тебя счастливой, — признался он.

— Я действительно счастлива.

— Мы счастливы, — подчеркнул он, и тут дети, словно по команде, окружили их и стали обнимать.

За свадебным завтраком то и дело произносились тосты в честь жениха и невесты, и в доме весь день царило прекрасное настроение. Праздник завершился обещанными фейерверками: изысканным спектаклем, знаменующим общий восторг и радость.

Гораздо позже, когда все стихло и последний ребенок был уложен в кровать, а гости удалились в отведенные им комнаты, новобрачные вошли в свою спальню.

Робби взял руку Роксаны и осторожно провел пальцем по запястью.

— Хотя день нашей свадьбы был великолепным, мне показалось, вечер никогда не наступит.

Она поняла намек.

— Наконец мы одни.

Сплетя ее пальцы со своими, Робби поднял ее руку к губам.

— И сейчас все кажется другим, верно?

Роксана безмолвно кивнула, ее одолевали непонятные, спутанные эмоции.

— Теперь у нас одна жизнь на двоих, — пробормотал Робби, и эта единственная простая фраза успокоила ее, разом поставив все на место.

— Не я и ты, а…

— Мы.

Ее сердце преисполнилось нежностью и страстью. Все ее явные и тайные мечты осуществил этот прекрасный мужчина.

— Ты устала? — спросил Робби.

— Если хочешь знать, не настолько, — усмехнулась Роксана.

Губы ее изогнулись в улыбке.

Подавшись вперед, Робби осторожно поцеловал ее.

— Поцелуй мужа, — прошептала Роксана, — а я хочу поцелуя любовника.

Его темные брови вопросительно поднялись. Взгляд упал на влажные, розовые после его поцелуя губы.

— Я хочу тебя еще больше, чем раньше, если это возможно, — выдохнула Роксана, обнимая его за талию и прижимаясь всем телом.

— И жаждешь других поцелуев? — поддел он.

— Поцелуев, и не только, — призналась она.

— Я дам тебе тысячу поцелуев, и еще сотню, и все, чего ты только пожелаешь, — пообещал Робби.

Роксана ощутила его твердую, набухающую плоть.

— А если я стану чересчур требовательной?

— Все, что угодно, пока я еще дышу, — улыбнулся он.

— Как мило, — растаяла она, — ибо я буквально одержима мыслью о том, что сейчас ты станешь любить меня, и поэтому потеряла всякий рассудок. По-моему, Элизабет за ужином заметила, как я смотрю на тебя.

— Разве жена не должна обожать мужа? — игриво заметил Робби.

— А у тебя, как у мужа, несомненно, есть свои обязанности.

— То есть не выпускать тебя из постели?

— Какой ты проницательный, — промурлыкала Роксана, — хотя я могу подождать по крайней мере…

— Пять минут?

— Пять минут — это слишком долго, мой красавчик муж.

— Понимаешь, бывают минуты, когда мне приходится заниматься делами за пределами спальни.

Она очаровательно надула губки.

— Но после свадьбы все меняется. Ты знаешь правила, — вкрадчиво пробормотал он. — Теперь я — хозяин и господин.

— Хозяин и господин, — тихо, призывно протянула Роксана и, отступив, сделала реверанс. — Скажи, понравится ли мне твое господство?

Он весело взглянул на нее:

— Понравится, если будешь делать то, что от тебя потребуется.

— У тебя есть какие-то требования?

— Я требую только твоей покорности, — прямо сказал он.