Понтий Пилат. Психоанализ не того убийства

У Иоанна же весьма важные детали обнажают истинные психоэнергетические корни авторитета Петра (соучастие в Преступлении, авторитетность же суть способность к подавлению).

Рассмотрим эпизод Ареста поподробнее, обращая особое внимание на детали, которые ввёл настойчивый Иоанн (единственный из субъевангелистов, кто, работая над субъевангелием, был от Петра материально независим — об этом чуть ниже; наиболее заискивающий из зависимых — Матфей).

Любая из упомянутых Иоанном деталей для нас весьма важна. Здесь содержится (для мыслящего, конечно!) весьма важная информация, которую субъевангелист более отчётливо высказать не мог (опасность со смертью самого Петра полностью не исчезла, остались его духовные наследники).

Иоанн нам сообщает следующие важнейшие детали:

— «правое ухо»;

— пострадавший от меча Петра—«раб первосвященника»;

— имя его — Малх.

От Луки о Малхе (хотя имя его опущено!) узнаём: Иисус раба первосвященникова исцелил, уха лишь коснувшись, то есть ухо не понадобилось поднимать с земли и долго обдувать от пыли и грязи (оно не было отрублено до конца).

Характеристика Малха, что и говорить, обширная — по объёму сравнима разве что с жизнеописанием Симона Киринеянина, весьма важного в Евангелии персонажа. В «КАТАРСИСе-2» уже было показано, что умело подобранной информации в пять-шесть слов вполне достаточно, чтобы в общих чертах восстановить всю биографию человека. Приготовьтесь к тому, что и в случае с Малхом это тоже легко достижимо.

Восстановление биографии Малха для неугодников необходимо и важно — что следует хотя бы из того, что только по смерти Петра Иоанн решился упомянуть это имя. Но есть и более важные причины: этот человек был связан с Пилатом.

Есть несколько подходов к постижению характера Малха, результат их всех один: Малх стал истинным неиерархичным христианином.

Два из этих подходов приведём прямо сейчас, ещё два — чуть ниже.

Первый подход. Иоанн написал своё субъевангелие спустя примерно семь десятилетий после событий в Гефсимании. Скажите, кто-нибудь вспомнит имена нынешних высокопоставленных министров-воров по прошествии лет хотя бы пяти после их низвержения? Правильно, никто вспомнить просто не сможет. А уж через десять лет они вообще полное ничто. А Иоанн писал на рубеже первого и второго веков, когда упомянутый Малх давно упокоился, возможно, уже не первое десятилетие. Тогда получается, что Малх стал известен величием духа. И знание его судьбы, по мнению автора евангелия, для нас, ищущих высот и глубин, просто необходимо.

Второй подход. Случай с исцелением расслабленного при купальне Вифезда (Иоан. 5; анализ в «КАТАРСИСе-1») особо ярко показывает, что Иисус Исцелял (с большой буквы), да и мог по-настоящему Исцелить только тех, кто хотел именно Исцеления. Это народные целители «исцеляют» всех гипнабельных, у Иисуса же всё по-другому. Малх Иисусом был именно Исцелён. Следовательно, Малх — человек вечности.

А что это вообще за деталь такая—«раб первосвященников»?

Может, это юридическое понятие — пропил всё, задолжал, не смог вернуть долг, вот, согласно закону Моисееву, и оказался в рабах? Первосвященник, понятно, не мог не реализовывать свои пороки в ростовщичестве, но не в столь же мелочных операциях, как возня с алкашом!

А может быть, речь идёт о духовном рабстве — эдакий холуй? Но, согласитесь, это не выделяющая человека характеристика: холуёв при Храме было предостаточно.

Что ж, читаем:

Аврам сказал: Владыка Господи! чт`о Ты дашь мне? я остаюсь бездетным; распорядитель в доме моём этот Елиезер из Дамаска.

Быт. 15:2

И сказал Авраам рабу своему, старшему в доме его, управлявшему всем, что у него было: положи руку твою под стегно моё, и клянись мне Господом Богом неба и Богом земли…

Быт. 24:2, 3

Оказывается «раб» — распорядитель, управляющий, он же человек в доме, которому можно доверить имущество. Отсюда, «рабы» могут быть двух типов — честные люди (иногда даже при хозяине-воре) и любители покомандовать, эдакие «вице-президенты», они же холуи. Что до Елиезера, то он холуём не был — потому что Аврам-Авраам не был вождём.

Таким образом, в коллективе вокруг Храма, в котором, как и в нынешних сектах, принято было даже острить с использованием цитат из Писания, доверенное лицо — единственное! — никак не могли назвать вице-первосвященником, управляющим, или ещё как-нибудь, а только «рабом первосвященническим».

Пойдём дальше. Попытаемся увидеть гефсиманскую ситуацию глазами Петра. Ладонь его страстно хватается за рукоять меча, в его случае — символа гордости, тщеславия, чуждости Христу…

Непосредственно перед Петром из толпы малоинтересных исполнителей с палками могут выделяться лишь трое:

— Иуда, — первосвященник (точнее, самый главный из пришедших в Гефсиманию первосвященников), — единственный будущий истинный христианин (его духовное состояние уже вполне распознаётся подсознанием окружающих; немногие считают его приятным, остальные — напротив, плохим-плохим).

Цепь легионеров угадывается чуть поодаль. (Только идиот или намеренный самоубийца дерзнул бы обнажить меч в непосредственной близости от римского легионера, только уже из одного этого следует, что они были на почтительном расстоянии.)

Итак, перед Петром три объекта, не считая фона — мелкой шушеры. Над кем занесёт меч неугодник, а над кем авторитет? Правильно, неугодник выберет предателя или главаря нападающих. А авторитет, напротив, подсознательно почувствует ненависть к истинному христианину.

И «благородный» Пётр заносит руку не на кого-нибудь, а именно на Малха…

То, что христианство Малха было уже отчётливо распознаваемо, позволяет разрешить ещё одну недоступную иерархомыслящему уму загадку: почему Петра не попытались привлечь к ответственности за уголовное преступление, к тому же против «правой руки» первосвященника? Легионерам, понятно, всё равно, режут евреи друг друга, ну и ладно (как в случае с убийством Стефана), а вот евреи привлечь Петра должны были — казалось бы…

Разве только за него вступился один из первосвященников или даже все вместе. Им удалось ничего не заметить? А «не заметить» или вступиться за Петра они могли по одной единственной причине: поскольку были его действиями довольны.

Да, авторитет-исполнитель Пётр исполнил исключительно важную часть работы в Казни Иисуса, если не сказать важнейшую: покушение на убийство. Брызнувшая во все стороны кровь, во-первых, дала мощный всплеск некрофилических эмоций у всех присутствовавших некрофилов, возбудила у них желание большей крови, даже Убийства, — это и сплотило разнородную толпу и довело её до состояния Безотказного Исполнителя. Во-вторых, Пётр предоставил Безотказному Исполнителю морально-логическое основание для наложения на Иисуса рук и оков: дескать, подозревали мы, что эта банда вокруг Назарянина ищет вовсе не духовного, они — обычные бандиты, вот, пожалуйста, и доказательство: дело дошло до мечей, даже еврей на еврея руку поднял! За всё это первосвященники, безусловно, должны были быть Петру признательны. Ох, как признательны.

Чувство удовлетворения действиями авторитета-исполнителя Петра могло быть перечёркнуто только в том случае, если бы Пётр обидел любимого Малха — если, конечно, Малх первосвященнику был люб (был ему свой).

Итак, третий уровень важной услуги, которую Пётр оказал первосвященникам, заключался как раз в том, что Пётр, введя Малха в состояние шока, помог устранению из коллективного Безотказного Исполнителя единственного ненадёжного элемента, индуцирующего сомнение. Той самой личности, из-за которой предприятие могло сорваться. Да за это иерархия награждать должна! Причём суммой стократно, тысячекратно большей, чем тридцать сребреников!