Понять. Поверить. Простить

— Расскажи мне, что тебя тревожит.

— Не знаю, — всхлипнула Эля. — Я все время вижу один и тот же сон: будто Аня жива и зовет меня… Стас, я так больше не могу…

Стас продолжал держать ее в своих объятиях, стараясь успокоить любимую.

— Может нам стоит сходить на кладбище? Или свечку в церкви поставить?

— Не могу, — тяжело вздохнув, проговорила Эля, — не могу. Может я плохая мать… Но когда я прихожу на кладбище, мне кажется, что я иду к совершенно чужому человеку. У меня совершенно нет никаких эмоций, ты понимаешь?

Стас кивнул в ответ, но Эля не могла этого видеть: конечно он понимал, так как и сам не мог отделаться от какого-то ошущения, будто приходит к чужому человеку.

— А поставить свечку, — меж тем продолжала Эля, — тоже не могу. Это же за упокой ставят… А в моем сердце она жива. Не знаю, как это объяснить, но вот я чувствую себя так, как будто она жива. — Эля судорожно вздохнула, и Стас понял, что она снова плачет. — Я устала держать все это в себе. Все думают, что со мной что-то не так, что я не хочу навещать ее на кладбищ… А я не могу, понимаешь? Вот не могу и все: как будто к чужому иду.

Стас присел на корточки перед ней и вытер пальцами ее слезы, немного задержавшись в легком поглаживании на нежной щеке.

— Понимаю, маленькая моя, все прекрасно понимаю, — произнес он, — мне и самому тяжело туда ходить. И я знаю, что тебе во сто крат тяжелее… Ты только не отдаляйся от меня. — Он заставил Элю посмотреть на себя. — Я очень тебя прошу: не замыкайся. Я здесь, рядом с тобой, и вместе мы справимся со всем, слышишь меня? Ты больше не одна.

Эля слабо закивала головой в ответ, а потом обхватила прохладными пальцами щеки Стаса и прижалась лбом к его лбу.

— Я больше не хочу быть одна, — тихо проговорила она. — Всегда старалась быть сильной, но рядом с тобой мне почему-то хочется быть слабой…

— Иногда лучше быть слабым, чем сильным. Сильных судьба чаще подвергает испытаниям.

В ответ Эля коснулась легким поцелуем губ Стаса.

— Пойдем спать, — Стас поднялся на ноги и протянул Эле руки.

— Пойдем, — Эля ухватилась за протянутую руку и пошла вслед за ним.

Он помог ей лечь обратно в постель, заботливо накрыл одеядом, позабоотившись о том, чтобы Эля была полностью укутана им, и лег рядом, тесно прижав ее к себе и успокаивая своим присутствием и легкими поглаживаниями.

— Я здесь, я всегда буду рядом, родная, — ласково нашептывал он.

Спустя некоторое время Эля крепко заснула: ее дыхание успокоилось и тело расслабилось. Стас еще некоторое время продолжал держать Элю в объятиях, охраняя ее сон. Он сколько угодно мог уберегать ее физически, но вот помочь ей справиться со своими кошмарами до конца не мог. Ему все время казалось, что она старается скрыть все это глубоко внутри себя, никого не желая впускать в свои переживания. И то, что сегодня Эля позволила ему заглянуть в свои страхи, уже многое значило: она стала раскрываться и теперь готова была довериться, но в то же время это означало и то, насколько ей было тяжело — настолько, что она одна уже не могла всего этого держать в себе.

Сон так и не шел — виной всему были мысли, вертящиеся в голове. Удостоверившись, что Эля крепко спит, Стас поправил ее одеяло, ласково погладил, а затем поцеловал ее щеку и, стараясь не шуметь, вышел из спальни на кухню. Он сделал себе кофе и включил ноутбук, расчитывая немного поработать с документами, однако спустя несколько минут оставил это безрезультатное дело, так как не мог ни на чем сосредоточиться. Вместо этого Стас зашел в интернет и набрал в поисковике запрос видео аварии, в которую попали Эля с Анечкой. Интернет пестрил различными сообщениями, фотографиями и видео с места трагедии — в век технологий это было не сложно. И Стас принялся все это смотреть. Для чего — он и сам не мог бы ответить себе. Просто было что-то такое в душе, что заставляло его это делать. Может быть такое же нежелание мириться с несправедливой смертью дочурки, как и у Эли, а может быть некое чувство вины перед Элей, что этот кошмар стоит только у нее перед глазами, а может что-то еще… Он смотрел и смотрел, по десятому, сотому разу проворачивая запись с камеры видеонаблюдения с соседнего здания, с видеорегистратора проезжавшей мимо машины… Потом переходил к роликам новостей, рассказывающих об аварии… Затем снова возвращался к записи трагедии…

Больно. Тяжело. Невыносимо. Смотреть на все это не было сил, и все же он смотрел — его Эля видела весь этот кошмар уже почти год, и почему-то Стас испытывал некую вину за то, что не мог разделить этот груз боли вместе с ней. Он встал, сделал себе еще кружку кофе и снова вернулся в ноутбуку. Каждая секунда видео была уже запомнена до мельчайших подробностей, и все же Стас смотрел. Было такое впечатление, что он что-то упустил. Что-то важное. Совершенно не ожидая ничего нового, Стас открыл еще одну ссылку и с удивлением обнаружил новое, еще не просмотренное им видео — кто-то запечатлел момент аварии на видеорегистраторе своего автомобиля. Но именно это видео давало более четкую картину произошедшего — в нем было все видно совсем с другого ракурса — не с того, откуда неслась машина, а с противоположного, и теперь все потерпевшие были отчетливо видны, можно было рассмотреть каждое их движение.

Стас стал внимательно всматриваться в экран, боясь упустить что-нибудь важное. Он три раза прокручивал видео с самого начала, пока вдруг не обнаружил то, ЧТО его так насторожило. Стас даже хлопнул ладонями по столу, но потом тревожно оглянулся, побоявшись, что мог разбудить Элю. Он даже зашел в спальню, чтобы удостовериться, что не потревожил ее сон, после чего снова вернулся на кухню. Включив еще раз запись, Стас, оперевшись подбородком на сцепленные в замок пальцы и сузив глаза, внимательно следил теперь уже тисключительно за Элей и Анечкой. А в голове все время крутилось только одно: "Не может быть!"

Затем он стал искать адрес клиники, куда были доставлены Эля с Аней. Для начала нужно будет переговорить с лечащими врачами. И именно этим он и займется сегодня же.

***

Узнать имена врачей, под чьим наблюдением были Эля и Анюта в больнице, для Стаса не составило труда. Сотрудница клиники в регистратуре тщательно заполняла все данные в компьютере и книге учета, поэтому отыскала нужную информацию за считанные минуты.

— Лечащим врачом Золотовицкой Эвелины Викторовны был Белоусов Александр Петрович, вы можете его найти в 426 кабинете — у него сегодня приемный день, — вежливо проинформировала женщина, а затем продолжила. — А лечащим врачом Золотовицкой Анны Станиславовны был Трегубов Анатолий Валентинович, заведующий детским отделением — он у нас в 225 кабинете. Только сегодня у него не приемный день.

Поблагодарив сотрудницу регистратуры, Стас для начала решил переговорить с врачом Эли.

— Да, я помню эту пациентку, — проговорил доктор Белоусов, заглядывая в историю болезни. — Тяжелые травмы после аварии… Да еще и ребенок погиб… Нам даже пришлось привлекать психолога для совместной работы, так как эмоциональное состояние пациентки было просто ужасное. Хорошо, что рядом были родные, это тоже помогало. В физическом плане Золотовицкая быстро шла на поправку, а вот с психологом она еще долго общалась… А вы с какой целью интересуетесь?

— Понимаете, я муж Золотовицкой, — пояснил Стас. — Мне бы очень хотелось разобраться в том, что послужило причиной гибели нашей дочери.

— Не припомню, чтобы видел вас среди родственников… — выразил сомнение доктор, на что Стасу пришлось пояснить.

— Так сложились обстоятельства, что мы долгое время не были вместе, я жил за границей и даже не знал, что у нас растет дочь. И только недавно я вернулся и обо всем узнал… Александр Петрович, вы мне можете чем-то помочь?

Доктор развел руками: