Попаданцы. Мир Таларея 3

— Имение Юнты?

— Ну, да. А куда ещё мне было его девать? Пока мы не решим, как быть с ним дальше, я не хотела приближать его к себе. И предоставить земляка самому себе, после того как в последний миг спасла его от пыток и казни, не решилась. Да, он теперь не голодранец, но мало ли во что может влипнуть? Вот и порекомендавала его начальнику охраны своей бывшей служанки. Я тебе не говорила, но Юнта беременна от даторского короля, уже третий месяц будущего наследника престола носит. Рядом со столицей в группе наёмников, начальник которых понимает, чьим протеже Коля является, ему ничего не грозит. Кстати, как только мы покинули Лейнгард, соотечественник предпочёл вернуть себе преднее имя. Это для нас, что Коля, что Николай одно и то же.

Олег, слушая подругу, снова и снова прокручивал в голове услышанную историю спасения земляка и обстоятельства его жизни в Таларее.

— Каким тебе человеком показался Николай? — спросил он.

— Сложно сказать, Олег. Честно. Я ведь не психолог, и наше знакомство было не очень продолжительным. К тому же, я осторожничала с вопросами, сам понимаешь, не хотела себя раскрыть. Да ещё и эмоционально сложно выносить оценку, когда жалость накрыла. Он ведь попал в ситуацию не сильно легче той, что была у прежних хозяев наших тел. Полурабское батрачество, солдатчина, бродяжничество, побои, скверная и скудная еда и ни малейшей возможности хоть что-то в такой участи поменять. Мы ведь его не бросим?

— Зачем спрашиваешь, Вик? Конечно нет, — искренне ответил Олег, — Только вот подумать над этой ситуацией нам с тобой действительно надо будет серьёзно. Торопиться с принятием окончательного решения точно не стоит.

Глава 20

Была его очередь стоять в карауле возле ворот имения, и Николай расхаживал вдоль них, ногой откидывая слипшиеся и высохшие комочки грязи. Дожди теперь шли редко и можно было наслаждаться солнышком, подставляя под его лучи своё лицо, наконец-то, как он видел утром в небольшом, но настоящем стеклянном зеркале, вернувшее себе из серого нормальный розоватый цвет.

За деревьями уже несколько минут слышался цокот копыт, и вот появился верхом на хорошем коне Гу Рив.

— Коля, не спишь? — оскалился он, — Приведи себя в порядок. Хозяйка уже скоро будет. А кто второй?

— Добл. Он отлучился, — землянин посмотрел во двор, но среди тех, кто там занимался делами, напарника не заметил, — Поторопи его, как увидишь.

Николай распахнул одну створку ворот, пропустил прибышего с известием товарища и сразу же закрыл, отойдя к калитке. Засунул было руку в карман, в котором у него лежали орехи, однако тут же вытащил — увидит десятник, что он грыз арахис, не поздоровится. Хоть наёмники и не обычная солдатня, а всё же и здесь можно нарваться на побои. Шелуху от ранее съеденных орехов попаданец уже прикопал сапогом.

Прошло больше двадцати дней от той удивительной встречи Николая с лейтенантом-магиней, спасшей его от пыток и, если не от смерти, то от увечий. Впервые в этом ненавистном мире ему тогда повезло. Очень и очень сильно повезло. Его судьба изменилась кардинально. Можно сказать, он оказался в нужное время в нужном месте. Вике требовался временный напарник, и она нашла его в лице простого парня, несправедливо оклеветанного.

Когда надобность в нём у лейтенанта-магини отпала, она не ограничилась скромным вознаграждением, а ещё и помогла найти работу, пристроив его в отряд наёмников знакомого ей капитана Уттона, командовавшего охраной госпожи Юнты, не титульной, но очень богатой и влиятельной особе, любовнице даторского короля.

Землянин всё ещё не мог привыкнуть к своему изменившемуся статусу. Совсем недавно он перестал хотеть съедать всё, что оказывалось перед ним на столе, словно бы как тот верблюд стремясь наесться впрок. Нет, понятно, что своё желание он скрывал от новых товарищей, чтобы не вызвать насмешек и подозрений с их стороны, но это ему было нелегко.

Когда капитан проверял умения Николая во владении мечом, то попаданец к своему собственному удивлению показал очень хорошие результаты — он ловко парировал выпады офицера и оказывался чуть быстрее него. Видимо, у Вики имелся отличный педагогический дар, и в той школе на Земле, где Николай Верищев когда-то преподавал алгебру и геометрию, вполне могла бы быть успешным завучем по внеклассной работе и учителем физкультуры.

А может это у него талант, задавался вопросом землянин? Тогда он зря упустил много времени в королевском войске. За годы его там пребывания можно было стать настоящим мастером-мечником. Впрочем, данная мысль вызывала у Верищева сомнения. В той обстановке, которая царила в армии Лейнгарда, главным было не высовываться. Николай это вовремя понял, потому и выжил, и даже палки получал всего дважды за всю службу. Начни он тогда тренироваться, привлёк бы ненужное внимание, что могло плохо кончится.

К воротам со стороны прачечной прибежала молодая рабыня.

— Коля, я тебе сюрко постирала и погладила, — глаза девушки смотрели на землянина с лаской, — Замени.

— Зачем, Гана? — улыбнулся Николай, — У меня и это ещё чистое.

— Да ты что? Знаешь, как хозяйка не любит даже малейшей неряшливости? А у тебя сзади складки намяты. Ты прямо в одежде спал?

— Гана, ну-ка беги отсюда, — громко низким голосом скомандовал появившийся Добл, — Я вовремя, — констатировал он, кивнув в сторону деревьев, за которыми уже мелькали паланкин и десяток охранников.

Рабыня тоже увидела приближение процессии и, ойкнув, упорхнула в сторону вспомогательных построек.

Проводив девушку взглядом, землянин уступил место у калитки напарнику, а сам встал по центру ворот.

Только что к нему подбегало очередное подтверждение его изменившегося общественного статуса. С момента попадания в проклятую Таларею Николай долгих восемь с лишним лет не знал женских ласк. Рабыни были ему недоступны, свободные обеспеченные женщины им брезговали, а нищенками пренебрегал он сам. Как бы низко он здесь ни пал в своём жалком положении, но преодолеть в себе брезгливость к давно не мытым и дурно пахнущим телам никак не мог.

Сейчас же, понятно, всё изменилось.

— Ты уснул, что ли? — одной половиной рта прошипел Добл.

Верищев вынырнул из раздумий и споро распахнул створки въезда. Спасибо напарнику, до паланкина с эскортом оставалось меньше двух десятков шагов.

К счастью, на его оплошность, как и на чуть помятое сзади сюрко, никто внимания не обратил — госпожа Юнта находилась за задёрнутыми занавесками из плотного шёлка, а десятник Ногир отвлёкся на одного из своих подчинённых.

Попаданец закрывал ворота, когда из носилок при помощи своего управляющего и лакея вышла владелица имения. Молодая женщина была очень красива, почти как Вика. Николай отмечал этот факт достаточно равнодушно. Для него обе молодые женщины представляли примерно такой же интерес, как в прошлой жизни красотки с обложек глянцевых журналов. Первая являлась любовницей короля и будущей вскоре баронессой, а у второй, при первой же попытке землянина допустить фривольность в глазах появился такой ледяной, вымораживающий холод, что он оставил любую мысль иметь с нею отношения большие, чем просто деловые и приятельские.

— Ох, Семеро! Шенир! — вдруг высоким голосом обратилась хозяйка к управляющему, посмотрев на шеренгу выстроившихся к её приезду слуг, — Ты почему мне не напомнил про этого идиота? — она махнула рукой на кого-то слева в строю, — Я забыла, и ты молчишь?

Когда Юнта злилась, тон её речи становился высоким, визгливым и противным.

— Да я ...

— Да, ты, — топнула ногой хозяйка и положила левую руку себе на живот — там ещё толком-то ничего и не выступало, но ей нравилось выглядеть чуть беспомощной, — Наша великая госпожа распорядилась насчёт него. Помнишь? Дурака надо было либо прибить, либо отпустить на волю. Ещё в начале зимы.