Попаданец и Огонек: Иные в академии

Картинка уже вырисовывается четче.

— И Глайс теперь шантажирует тебя, что расскажет обо всем ректору?

— Да, Кристина. Он сказал, что я получу отзыв, только после «приятно проведенного вечера» у него в комнате… Только тогда он отдаст положительный отзыв. Но я не пойду… И скорее всего, завтра меня уже исключат.

Стискиваю сильно челюсть. И, кажется, вижу окружающее пространство в цвете пламени.

— Во сколько, ты говоришь, встреча? — спрашиваю очень спокойно и тихо… но это только снаружи.

— В восемь, — Мелани успокаивается, вздыхая у меня на груди, и я только сейчас понимаю, что не только прижимаю Огонька ближе к себе, но и поглаживаю ее по голове.

— Идем, — тяну растерянного Огонька из комнаты, и бежим с ней в корпус для преподавателей.

— Кристина, спасибо большое за поддержку. Но лучше не надо. Могут выгнать еще и тебя! — Мелани, утянутая мной за руку, пытается образумить меня, но уже поздно, все рычаги сорваны.

Останавливаемся напротив двери комнаты Глайса.

— Просто доверься мне, Мел, — говорю, заглядывая в бездонные зеленые глаза Огонька, вижу, как она смотрит… проклятье… с таким доверием и так искренне. Кивает мне, и я действую. — Как эта комната откроется, и я зайду, тут же идешь обратно к нам! Поняла? — Мелани растеряно кивает на мой строгий голос.

Стучу в дверь тихо и робко, как это бы сделала Мел.

Прислушиваюсь к звукам шагов, доносящихся по ту сторону двери.

— Кто? — спрашивает Глайс… Какой осторожный!

Поворачиваюсь к Мел, которая хлопает так часто глазами и унимает сбившееся дыхание, подаю ей сигнал, чтобы говорила.

— Это… это Мелани… — тихо произносит. И я чувствую, как ее пробивает сильная дрожь.

— Я знал, Мелани, что ты придешь, — говорит елейным голосом Глайс, распахивая дверь перед Мелани, но…

Хватаясь за край двери, я открываю ее сильнее и становлюсь между Мелани и растерянным преподавателем. В его взгляде уже плещется ужас, когда он задирает голову, чтобы смотреть в глаза еще одной «студентке».

Он порывается, чтобы захлопнуть дверь, но я ставлю ногу в дверной проем и рывком отпираю обратно.

— Мел, быстро к нам в комнату, — говорю Огоньку, не оборачиваясь, и толкаю в грудь Глайса. Вхожу в комнату и запираю дверь.

— Что вы себе позволяете? — возмущается растерянный Глайс, задрав подбородок, и пятится назад к такому уютному камину с магическим пламенем, возле которого стоят вино и фрукты.

И этот архтов натюрморт, приглушенный свет и расслабляющая музыка действует на меня, как озверяющее вещество. И я сдерживаюсь, чтобы не переломать почти бывшему преподавателю хребет.

— Кристина Ривьер, я спрашиваю вас, что вы позволяете себе! — Глайс нервно запахивает края легкой белой рубашки, в которой не так давно собирался очаровывать и соблазнять беззащитную студентку.

— Знаешь, Глайс, глядя на тебя и прокручивая в памяти, как ты смотришь на студенток, а в особенности на Мелани, я вспоминаю одного своего учителя по спортивной гимнастике… — медленно надвигаюсь на объятого ужасом Глайса, который продолжает пятиться назад. — Он был очень добрый и так сильно любил детей, — улыбаюсь. — Так сильно любил, что запирался с девочками в своей каморке… А потом я и еще двое моих друзей подожгли его атомоб… средство передвижения, оставив записку, что все знаем о нем и вскоре придем за ним. И он уволился… но далеко не убежал…

Глайс нервно и тяжело сглатывает, приближаясь к камину и пряча руку за спину.

— С тех пор я очень внимательно и пристально наблюдаю за всеми, кто работает с молодым поколением, — говорю спокойно и убиваю Глайса тяжелым взглядом.

— Не имею понятия, о чем вы говорите! Мелани сама пришла ко мне! — Глайс отступает еще на шаг, но резко разворачивается, пытаясь схватить некий предмет с каминной полки.

Но это было очень глупо с его стороны. Потому что я тут же оказываюсь рядом с ним, и, схватив Глайса за затылок, бью его носом об эту самую полку.

Горе-герой-любовник, схватившись за кровавый нос, стонет, и я не даю ему упасть на пол, хватая за грудки и встряхивая:

— Признавайся, падаль, что попался!

— Она сама соблазняла меня, сама искала встречи со мной! Я не железный, чтобы отвергать! — кричит Глайс, впав в отчаяние и так бесстыже наговаривая на Мелани.

— Ты еще скажи, что она такая красивая специально для тебя, извращенец! — кидаю его на пол, потому что в ладонях начало клубиться пламя. — ПОЭТОМУ ты стал шантажировать Мелани? — усмехаюсь. — Раз она так сама к тебе тянется, неужели нужно было заставлять приходить к себе, угрожая рассказать правду о ее родных, за поступки которых она не может нести ответственности.

Делаю еще шаг к нему, и половица так противно скрипит под моей ногой. Но не это заставляет меня задуматься, а взгляд Глайса, полный ужаса и растерянности!

Скалюсь довольной улыбкой, прежде чем Глайс снова тянется (я успел уже рассмотреть к чему) к своей дымовой шашке — так называю артефакт самозащиты от диких медведей, и подпаливаю ему брюки.

А пока он катается по полу, пытаясь потушить пожар, я отбрасываю ковер и открепляю одну дощечку паркета…

И передо мной предстает спрятанная небольшая шкатулка. Не отводя взгляда от своей находки, щелкаю пальцами, и пламя, что так заставляло кричать Глайса, тухнет, и он обессиленно падает на пол, а я открываю шкатулку.

Несколько рыжих прядей разных оттенков, перевязанных кружевными лентами, предстает взору… Вспоминая цвет волос Мел, понимаю, что у нее был бы самый яркий оттенок в коллекции Глайса.

Но потерявшись немного в прострации, представляя очень отчетливо то, что собирался сделать Глайс, прежде чем забрать локон Мелани в свою коллекцию, он кидает в меня вазу с полки, которую я отбиваю рукой, и горепреподаватель в это время бросается к выходу.

Поджигаю пламенем дверную ручку, которая опаливает ладонь Глайса, приближаюсь к нему, прихватив шкатулку. Хватаю Глайса за шкирку и выталкиваю в дверь.

— Отпусти меня! Иначе пожалеешь! — Глайс пытается угрожать и высвободиться из моей хватки. — Куда ты меня тащишь?

— Мы с тобой, Глайс… ищем «буфер», — говорю спокойно, ведя преподавателя-маньяка по пустому темному коридору. — И что с тобой делать, решит компетентный человек, иначе я просто убью тебя! — говорю холодным тоном, как психопат, и, кажется, уже своим настоящим голосом. Стучу в комнату ректора.

— Чем обязан в столь позднее вре… — говорит ректор, распахивая двери, но тут же смотрит ошеломленно на влетающего внутрь и падающего на пол Глайса.