Попаданец на максималках - 1

Получается, девчонка что-то по хозяйству делает, но её надо кормить и на создание приданого от хозработ отрывать. Вот и передавали таких десяти-двенадцатилетних в другую семью с уговором о последующей женитьбе. Были и обратные случаи, особенно когда в деревню забредал сирота. Его приглашали в дом, кормили-поили, ночевать оставляли. Парнишка офигевал от гостеприимства и расслаблялся. Приводили жреца, и он спрашивал у мальчонки о родителях, и если тот отвечал, что никого не знает, то задавался вопрос, хочет ли он жить в такой хлебосольной семье. При положительном ответе следовали жертвоприношения богам, после которых считалось, что сирота нашёл семью, готовую дать ему в жёны дочь.

Вот селяне, увидев парнишку с солдатами, часто считали меня найдёнышем и старались затащить в избу, чтобы охомутать, повесив статус полужениха-полубатрака. Я, когда узнал об этом, то вообще от своих подчинённых не отходил. Доказывай потом, что меня насильно перед жертвенником поставили. Даже после того, как солдаты вмешаются и отобьют у хитрых земледельцев, по закону я буду считаться женатым. Вот императрица-то обрадуется. Бр-р-р. Сходил за спичками... Ага!

Пока ехали до Мурома, троих всё-таки смогли оторвать от их семей. Кого посулами, кого лестью. Насильно никого не тащили, поскольку зачем мне солдат, который затаил злобу? Совершенно незачем. В Муроме нашли ещё двоих, причём один был из семьи каменщика, а второй — из кузнецов. Такие мне пригодятся. Родители повозмущались, но совершеннолетним они приказывать уже не могли.

Заметил я такую особенность, — в городах к матушке-императрице относились, скорее нейтрально или не очень хорошо, а в деревнях были более благосклонны. Объяснили мне это тем, городские жители платят больше налогов, да ещё каждый город хочет получить статус самоуправляемого. Мой дед, следуя какой-то своей логике (видимо, насмотрелся на Европу), начал раздавать такие статусы, а вот отец, хорошенько осмыслив последствия, притормозил. Маманька же, когда овдовела, не стала заморачиваться, оставив как есть с тем, что сын потом всё сделает по-своему.

Самоуправляемые города ставили городского главу из своих, и он же перед выборщиками и отчитывался. Понятно, что многие знатные лица хотели или стать мэрами, или заиметь слабохарактерного, ручного. Что делать мне с этим вдальнейшем, — не знаю. Зато теперь было чем заняться, и я таскался по общественным местам вместе с переодетыми капралами и слушал, слушал, слушал. Ну и запоминал особо недовольных крикунов. Кого-то — в лицо, но чаще записывал имена, которые не так уж и трудно было разузнать.

Особенно меня порадовало, когда несколько дворян, хорошо приняв на грудь в одном трактире, расслабились и начали перемалывать косточки всем своим знакомым, обсуждая их, как они считали, лизоблюдство перед властью. Мне даже пришлось осаживать сопровождающих, которым очень хотелось начистить этим фрондёрам физиономии. Почему? Выбалтываемая опьяневшими дворянами информация важнее. Во-вторых, мы сидели в трактире переодетыми, и в случае прихода стражников нам было бы худо, как напавшим на знать. Хорошо, что здесь почти нет газет, иначе заголовки о моём аресте зело изумили бы общественность.

Как следствие от услышанного, у меня начала закрадываться мысль построить из бежевого песчаника парочку бастилий для особо важных гостей. Почему бежевого? Так красиво же! Родственникам сидельцев, которым они захотят передачи, окажется намного приятнее приходить в красивую тюрьму, чем в непонятно что. Останавливал лишь факт, — что в конце восемнадцатого века во Франции всё плохо закончилось для тех, кто в такие тюрьмы сажал.

***

Карьер мне понравился. Вот только его разработчики к бежевому камню особого пиетета не испытывали, нацеливаясь, как правило, на белый. Ну, не знаю. Стены своего приволжского версаля прикажу возводить из бежевого известняка, и пусть обо мне думают потомки, что хотят. Заодно поинтересовался через сержанта, конечно же, за сколько такой карьер готовы продать. Ответили, что недорого. Это хорошо. Если в цене не сойдёмся, то место для второго карьера найдётся, поскольку тут во многих местах имеются кладбища фораминифер.

Вот что мне не нравится в реке Клязьма, так это её чрезвычайная извилистость и, как следствие, наличие множества водных стариц. Из-за этого пропадает множество земель, которые можно было бы использовать с умом. Вот если мне будет досаждать какой-нибудь дворянин, то точно одарю его узкой полосой земли вдоль самого берега Клязьмы. Пусть занимается мелиорацией. Ха-ха!

Не знаю, как выглядит Империя в других местах, но впечатление от поездки в целом осталось положительным. В лейб-гвардию записалось восемь новобранцев. Теперь всем будет чем заняться, и сержанту, и капралам. Что касается подданных, то да, живут небогато, но и непролазной бедности почти не видел. Плотность населения хорошая, так что рано или поздно деревни будут объединяться с последующим разрастанием до городков. Главное, — надо подумать над законами, чтобы побудить крестьян заселять пустующие участки. Пусть небольшими поселениями, но частыми.

Мне, как прогрессору, есть что предложить подданным, и над одним законом уже начинаю думать. Поскольку государству приходится иногда воевать, то остаётся много вдов, которые кое-как влачат одинокое существование до самой смерти. Жениться на них мало кто хочет, поскольку проще найти молодуху. Вот если разрешить брать вдову второй женой, то какое-то их количество будет востребовано. Понятно, что о любви и речи не будет, но чья-то жизнь однозначно станет лучше. Да и население прибавится. Только вот следует продумать условия для вдовьего ценза, чтобы дети мужа от первого брака не присвоили, что не положено.

***

— Ваше Императорское Величие! — кинулся я в ноги Елены Седьмой. — Когда я пребывал в Муроме, то слышал от тамошних дворян речи непозволительные о вас и законах, вами подписанных.

— Вот как?! — вздёргивание брови стало привычкой при общении со мной. — И какой они вздор несли?

— Не вздор сие, а почти бунт, — округлил я глаза. — Может, тайную канцелярию на них натравить?

— Если ко всем болтунам тайная канцелярия своих агентов будет посылать, то людей у неё не останется. Такова участь любого государя, что всегда найдутся те, коим его правление не по нраву придётся.

— Но если сие оставлять без внимания, то подобные разговоры будут не только за выпивкой слышаться, но и в открытую на площадях.

Ну как тут объяснить императрице революционную ситуацию в царской России начала двадцатого века? Поди, тогда тоже думали, что поговорят плебеи и разойдутся. Да, подпольщики тогда разошлись, но в другом смысле.

— Хорошо, сын наш, — продолжила матушка, — мы поговорим с тайным советником и министром внутренних дел. Что ещё вы почерпнули из этой поездки?

— Законопроект о вдовах есть намерение предложить. О тех, жёнах, чьи мужья на полях брани полегли.

— Вот как?! Изложите сие в письменно виде, и мы ознакомимся на досуге, — прозвучал благосклонный ответ.

— Ещё я заметил, что многие хозяйства земледельцев имеют по две или три коровы. Вначале подумалось, что всем много молока надо, но нет... причина в неудовлетворительных надоях, — начал я другую тему. — Коровы на фермах, тех, что Министерство двора курирует, дают примерно по одному ведру молока в сутки. Но это, Ваше Величие, племенные молочные породы, выписанные из Европы. Наши же земледельцы-арендаторы имеют обычных коров, у коих надои существенно ниже.