Попаданец Павлик Морозов

— Бывало. Не без того. Человек не железный.

— И умирали?

— Случалось. Все мы смертные.

— А почему мы не видели на берегах канала ни одного кладбища?

— Потому что им здесь не место.

Посуровел веселый и гостеприимный Фирин (старший майор госбезопасности) и отошел.

Задумчиво глядя вслед чекисту, Катаев сказал в обычной своей манере:

— Кажется, ваш покорный слуга сморозил глупость. Это со мной бывает. Я ведь беспартийный, не подкован, не освоил.

6. Прошли Выгозеро. Потеплело. Стягиваем с себя шерстяные свитеры, выданные чекистами несколько дней назад, складываем в кучу. Кто-то, отвечающий за них, недосчитался пяти штук. Саша Безыменский сейчас же сочинил песенку и вместе со своими товарищами из агитбригады, под аккомпанемент гитары, лихо исполнил ее. Песенка имела такой припев:

Мастера пера, пера, Возвращайте джемпера!..

7. Закончили путешествие по каналу и переселились в поезд. Дождь с ветром смыл с провисшего неба все звезды. Дохнуло глубокой осенью, хотя еще был август. Еле-еле проступают в сырой темноте лагерные огоньки Медвежьей Горы. Все дальше они, все бледнее. Прощай, Беломорско-Балтийский! Прощайте, каналоармейцы! [101] .

101

Все пронумерованные отрывки действительно взяты из дневника А. Авдеенко.

8. В общем, все было именно так, как положено, как желалось тем, кто кормил нас ночью в поезде бутербродами, и тем, кто, куда как повыше, и придумал весь этот художественный театр. И только одно обстоятельство выпирало из ритуала: на каждой из пристаней зеки, скандируя, требовали, чтобы на палубе появился Зощенко. Именно он, только он и никто другой из писателей, хотя тут, на судне, было навалом тех, кто руководил журналами и умами, кто был прославлен своим умением угадывать вкусы правительства в романах и директивных статьях. Но их имена были малоизвестны зекам, и те ревели со всех пристаней:

— Зощенко, выползай!

Но Зощенко не появлялся: он, правда, был юмористом, однако по нраву не слишком приветливым и лежал в каюте одетый в черный костюм, при галстуке, с четким пробором в волосах, как если бы собирался на встречу с любимой дамой…

«Хорошо, что эти „советские пейсатели“ не знают, что ночные разносчики бутербродов ломали подследственным ребра и зубы, а уж сколько там истощенных трупов закопано под этим каналом, в бетон вмуровано…» — подумал Вячеслав Рудольфович, снимая очки и призывая домработницу с чаем в серебренном подстаканнике. Он не любил советскую, восхваляющую режим и большевиков литературу, он не видел в нем того чувства, которое звучала в стихах Инбер, Блока, Ахматовой, он предпочитал французскую литературу — благо сам свободно владел языком. В молодости был близок к литературно-артистической среде Серебряного века (знаком с И. Коневским, затем входил в кружок Ю. Н. Верховского), писал и печатал прозу. Повесть «Роман Демидова» опубликована в «Зелёном сборнике стихов и прозы» (1905) под одной обложкой с дебютным выступлением М. А. Кузмина [102] , повесть «Иисус. Из книги Варавва» — в альманахе «Проталина» (1907, также при участии Кузмина).

102

Русский литератор и композитор Серебряного века. Первый в России мастер свободного стиха. Его дебютный и последний стихотворные циклы — «Александрийские песни» и «Форель разбивает лёд» — стали вехами в истории русской поэзии. Повесть «Крылья» открывает в русской художественной прозе новую тему однополой любви. Жил и работал в Санкт-Петербурге.

Глава 37

Куба — любовь моя! Остров зари багровой… Песня летит, над планетой звеня: «Куба — любовь моя!» Слышишь чеканный шаг? Это идут барбудос. Небо над ними — как огненный стяг… Слышишь чеканный шаг? Мужество знает цель. Стала легендой Куба… Вновь говорит вдохновенно Фидель, — Мужество знает цель! Родина или смерть! — Это бесстрашных клятва. Солнцу свободы над Кубой гореть! Родина или смерть! Николай Добронравов, «Куба — любовь моя»

Я остался очень доволен поездкой. Так доволен, что хотел бы продолжить связь с женщиной, губы которой пахнут грехом и Парижем. Почему Парижем? Потому что она во время долгого оргазма шептала на французском, думая что деревенский мальчик не понимает, такие похабные слова, что даже меня — циничного старика в юном теле заставила покраснеть. Эта, вечно молодая женщина-подросток, была умела и ненасытна в любви, но и тело Павлика Морозова, разношенное и тренированное онанизмом, тоже пылало гормонами и спермой.

Я вчера приехал и сегодня никуда не пошел, лежал и балдел, хорошо выспавшись и запланировав пообедать в ресторане. Балдел и предавался течению разнообразных мыслей, столь странных в 1933 году в Москве.

Верочка полностью выражала своим поведением знаменитое французское «умение жить», которое выражается фразой «Art de vivre», означает умение радоваться каждому дню и каждый день уметь доставлять себе удовольствие. Не сосредоточиваться на неприятном, а вспоминать и мечтать о прекрасном. Для всех французов характерна всепоглощающая любовь к жизненным удовольствиям. Приятное времяпрепровождение и есть французская манера жить. Больше всего на свете француз любит замечательную погоду, живописный пейзаж, изысканную кухню и очаровательную женщину. «Beaut'e persuade, m^eme si une femme est silencieuse — Красота уговаривает, даже если женщина молчит».

К тому же французы и француженки часто говорят «Je t’aime — Я люблю вас», даже официанту, принесшему кофе. Что, кстати, не мешает им оставаться расчетливой и скуповатой нацией, в отличие от бесшабашных русских.

Чем я взял эту известную писательницу, образованную и вообще-то пожилую даму, вхожую в элиту советской (и не только советской) интеллигенции? Ну уж не тем, что защитил от зэков, озверевших при виде женщины, — тех я просто перестрелял, а после осечки (надо в будущем патроны самому отбирать) так же просто вспорол последнему сонную артерию: чирк по горлу, он и заметить не успел, обмяк. Нет, вечером в её индивидуальной каюте, пахнущей французскими духами, за бутылкой легкого вина я покорил её стихами. Причем, я действовал безошибочно — откуда ей знать стихи Евтушенко, Вознесенского, Бродского…

Впрочем, воспитанная на поэзии серебряного века, она Вознесенского приняла сразу, а от «Пилигримов» Бродского вообще пришла в восторг. Помните:

Мимо ристалищ, капищ, Мимо храмов и баров, Мимо шикарных кладбищ, Мимо больших базаров, Мира и горя мимо, Мимо Мекки и Рима, Синим солнцем палимы, Идут по земле пилигримы. Увечны они, горбаты, Голодны, полуодеты, Глаза их полны заката, Сердца их полны рассвета…

Почему-то поэтесса решила, что откопала в глуши гениального поэта, типа Есенина, приписав прочитанное моему авторству. И я всю ночь разубеждал её в этом…

Как теперь думаю, влечение было вызвано сходством душ и близким возрастом этих душ, хоть моя и старше. Ну а потом — взаимное сексуальное умение и — дополнительно для Инбер порочность связи с подростком, сие часто возбуждает.

Ну а знание поэзии, музыки, культуры разных народов — все это входит в обучение настоящих работников нашего ведомства, ведь они работают с людьми, которых сближает именно культура. Если они, конечно, не отравлены религией. Ну, а если отравлены… очень просто работать с исламскими фанатиками: надо знать основные суры Корана и владеть одним из наречий их языка. (Именно поэтому израильтяне легко внедряют в тот же Иран своих разведчиков).

Так что, если б был рояль — я бы еще помузицировал, восхищая окружающих Шопеном и Моцартом (спасибо маме, гонявшей меня в музыкалку).

Интересно, может я еще и петь смогу? Надо проверить, что у доставшегося мне тела с голосом и слухом.

Беломорканал? Ну что же мне, выходцу из XXI века думать и рассуждать на эту тему. Вон, в Китае тоже подобное делали с людьми — строили на человеческих телах и даже прорыв плотины забивали этими телами. Да и голодомор еще не кончился — тоже политика сильных над безропотной человечьей массой. Иногда кажется, что весь людской массив служит лишь для роскошного существования властных лидеров. Мао, Чомбе, Ирод, который зарезал множество детей мужского пола, когда узнал, что на свет родился мессия — Иисус Христос, которого нарекли царем.