«Попаданец» в НКВД. Горячий июнь 1941-го (часть 2) [СИ]
Шрифт:
Вскоре даже относительный комфорт «Блитца» порядком надоел, да и усталость навалилась. Мне-то еще ничего, а вот шофер стал клевать носом. Пришлось его развлекать анекдотами, а то устроим ДТП, потом хрен отмоемся. В колонне идем предпоследними, перед замыкающим БТРом, а врезаться можем в «санитарку», а там и без нас мужикам хреново, тяжелые все. Только из-за анекдотов чуть было еще хуже не стало, пару раз едва не слетели с дороги, так водила ржал. Черт, и что я раньше про анекдоты не вспомнил? Щас был бы мегапопулярным! А с другой стороны — оно мне надо? Не. Обойдусь я без излишней известности. Ух ты-я-а. Красота какая впереди! Кто же такие фейерверки запускает? Тьфу, черт! Совсем ополоумел от этой дороги, какие, в задницу, фейерверки?! Это же трассеры и взрывается что-то. Подъезжаем к нашим? Только про это подумал, как впереди вспыхнуло и шарахнул такой взрыв, что я пригнулся, а Сергей, водитель, чуть не выпрыгнул из-за
Выскочив из кабины, я бросился в начало колонны. Слава богу, все обошлось! Как оказалось, на нашем пути взорвалась мина, судя по всему, какая-то нестандартная. И сработала она тоже, гм, нестандартно. Непонятно почему, но мина взорвалась тогда, когда БТР уже проехал, а грузовик еще не доехал. Водитель и пассажир в кабине отделались легким «жидким» испугом. Даже смешно не было, просто представил себя на их месте и сразу побежал «метить» обочину за машиной. Это страшнее, чем атаку отбивать! Посовещавшись, решили — движение продолжать! Только увеличить дистанцию между машинами. От сонливости и следа не осталось, напряжение ощущалось почти физически. Казалось, что вот-вот раздастся новый взрыв, только уже под машиной, и не факт, что не под нашей. В таком настроении проехали через какое-то маленькое сельцо, потом еще одно и примерно через час остановились. В небе уже давно не было видно «фейерверка», да и затихло все. Только изредка слышались короткие пулеметные очереди. Собравшись возле машины Мехлиса, стали решать, как быть дальше. В итоге Чуприн отобрал троих бойцов, выдал им три накидки, сделанные из простыней еще в Гранитном, и отправил вперед. Разведать — что да как впереди. Главным было то, что при близости советских позиций они должны были связаться с командованием.
Хуже нет, чем ждать и догонять! Да и мороз заметно усилился, просто так долго не постоишь — приходится постоянно пританцовывать, да и машины надолго не заглушишь, а то фиг заведешь потом. Труднее всего было с ранеными, но что могли, мы для них сделали. Уже под утро вернулись наши «ползуны», да не одни! С ними пришла пятерка бойцов во главе с серьезным старшиной, которые начали согласовывать план нашего прорыва. Уже почти все обговорили, остались мелкие детали, а я все всматривался в старшину. Его правую щеку и часть горла пересекал багровый шрам жуткого вида. С такими приметами я не сталкивался, а вот голос был знаком. Блин, ну где я слышал этот голос?! Тут он повернулся левым боком, и я вспомнил!
— Золотинцев! Никанорыч, жив! — Подскочив к растерявшемуся старшине, я стиснул его в объятьях. — Живой, чертяка! Неужели не узнаешь?
Тот с секунду всматривался в мое лицо и наконец узнал, заулыбался.
— Товарищ лейтенант! Вы! Здо?рово! — Он ухмыльнулся, от чего шрам жутко сморщил его лицо. — Значит, опять с вами через передовую, только теперь с комфортом, — и кивнул на машины.
— Стасов, потом поговорите! — Недовольный голос Мехлиса вернул меня в реальность.
В общих чертах план был таков. В этом месте линия фронта проходила около села Староласпы, и от нас до немцев было около километра. Мы остановились в небольшом лесочке, в стороне от немецких позиций и тылов, поэтому обнаружить нас могли только случайно. Что было особенно хорошо для нас, в этом месте не было сплошной линии обороны — ни у нас, ни у немцев. Этим и решили воспользоваться. Для корректировки наших действий с бойцами Золотинцева отправился Яша. Следующей ночью наши должны были открыть огонь по позициям немцев, под прикрытием которого мы и должны прорваться на ту сторону. Выглядело это наглой авантюрой, но спасти раненых, трое из которых умерли этой ночью, по-другому мы не могли. Нам оставалось только надеяться на удачу и на то, что немцы нас не обнаружат.
По окончании суеты, связанной с уходом разведчиков и Зильбермана, я уединился с оставшимся с нами Золотинцевым:
— Ну, рассказывай, старшина. Как жил это время? Что о ребятах знаешь?
— Да что рассказывать, товарищ старший лейтенант? Как тогда вышли, на нас особисты насели. Правда, по-хорошему, никаких разговоров про измену не было. Через неделю распределили по частям. Из наших я никого больше не видел. А я… Ничего особенного. Воюю, в разведку взяли. Старшину дали и орден, Красное Знамя.
— Поздравляю! — Я аж присвистнул и хлопнул его по плечу. — За что дали-то? И как ты такое «украшение» на лице заработал?
— Да ну, ерунда. — Он смутился. — Нечаянно немецкого полковника в плен взял. А шрам тогда же и получил. Осколок от гранаты так резанул. Да нечего мне рассказывать, товарищ старший лейтенант, ничего особенного я не делал…
Я слушал Золотинцева, смотрел на его лицо и думал. Да, ничего особенного. Просто взял полковника. Просто осколок резанул. Просто воюет, защищает Родину. Все просто. А потом такие, как он, уже постаревшие, просто были брошены страной, которую спасли. Преданы
потомками, живущими только благодаря их сегодняшней «простоте». Бритоголовые ублюдки будут поливать их грязью, а «истинные демократы» называть тупым, оболваненным мясом, оккупантами… А вот хренушки им! У Сталина теперь есть достаточно информации, чтобы ничего подобного не произошло. Да и Никиты больше нет. Совсем другое будущее будет. Не знаю, лучше или хуже — но другое.Наконец-то наступило оговоренное время. Минута в минуту, ровно в три часа ночи, раздался грохот орудий, и немецкие позиции поглотил огонь. Честно, это было страшно! Ночной мрак разрывали вспышки пламени, казалось, что само небо рушится на землю — такой стоял грохот! Мы двинулись вперед по оговоренному «коридору». Честно говоря, половину дороги я проделал с закрытыми глазами, так было спокойнее и не так жутко. Все прошло почти так, как и надеялись. Похоже, что расчет на наглость и внезапность сработал полностью, единственной нашей потерей стал последний БТР с тремя бойцами, накрытый прямым попаданием опомнившихся немецких артиллеристов.
А в восемь утра мы были уже в Новошахтинске.
И началось! Бумаги, бумаги, бумаги… Я, по своей наивности, думал: раз мы вышли с Мехлисом, да еще захватили трофеи, особых проблем не будет. Куда там! Нет, совсем уж особых проблем не было, но вот писанины… Развернутый рапорт, свои впечатления, дополнения к рапорту и т. д. и т. п. Задрали! А «разговоры» с коллегами из следственного управления, с их вопросиками? Простейшие звучали так: «Как вы считаете, старший лейтенант Зильберман не испытывал жалости к уничтоженным в Гранитном немцам? Как себя проявил капитан Чуприн?» И так по каждому из нашего отряда! Думаю, что и про меня задавали подобные вопросы. Я понимаю, что нужна бдительность и все такое, но меру-то нужно знать. Хорошо, что все кончается, закончились и эти мучения. Утром 30 декабря пришел Лев Захарович и сообщил, что после обеда вылетаем в Москву.
— Все, товарищи, руководство решило закончить нашу инспекторскую поездку. — Он улыбнулся: — Не хотят больше слышать о наших приключениях. Так что Новый год встретим в Москве. А тебе, Стасов, особое сообщение. Некая Олеся вернулась из командировки и ожидает тебя дома.
После этого он довольно засмеялся, глядя на мою счастливую физиономию. А я действительно был счастлив! Все последнее время я загонял мысли об Олесе куда-то на самое-самое дно души. Боялся сам себе такого нафантазировать, что потом и жить не захотелось бы. Но теперь!.. Теперь все будет хорошо!
До отлета время пролетело незаметно, и вот мы уже на аэродроме. Там меня ждал еще один сюрприз, и надо сказать, что сюрприз был приятным. Лететь нам предстояло не на ТБ, как в прошлые разы, а на совсем другом самолете. Сначала я подумал, что это Ли-2, на которые часто натыкался в книгах о партизанах, но летчик, явно влюбленный в свой самолет, меня просветил. Оказалось, что это новенький «Lockheed C-60 Lodestar», недавно купленный в САСШ. Попав в салон самолета, я понял, что лететь будет намного приятней. Десять довольно комфортабельных сидений, и вообще, общее впечатление самое приятное. А уж когда взлетели! Нет, конечно, шумновато и болтает немного, но в сравнении с ТБ — это как «Жигули»-«четверка» и «мерс-универсал». Конечно, я преувеличиваю, но не особенно сильно. А вот летели мы дольше. Все из-за того, что пришлось залетать еще в пару мест и забирать там важных дяденек, один из которых показался мне смутно знакомым. Его мы забрали в Саратове. Мехлис усадил его рядом с собой, и они стали вполголоса о чем-то разговаривать. А я все пытался вспомнить, где же я его видел? В какой-то момент он улыбнулся, и я вспомнил — Королев! Елки-палки! Сам Сергей Павлович! Получается, он уже не под арестом и не у Туполева? Значит, работают по моим «рассказам», работают! Интересно, если Сергей Павлович уже сейчас плотно занимается ракетами, значит ли это, что и в космос раньше полетят? Блин, у меня аж весь сон пропал. Мне до сих пор было дико встречать людей-легенд. Дай-то бог, чтобы теперь Королев подольше прожил, сколько он в известной мне истории не успел, уму непостижимо. Интересно, а Мехлис-то его откуда знает? Ведь с откровенным интересом расспрашивает Королева о чем-то. Ну и фиг с ним, знает и знает. Буду спать. Пока я определился с этой мыслью, мы уже подлетели к Москве.
На аэродроме наш самолет ждали несколько машин. Меня с Зильберманом посадили в привычную «эмку» и повезли в «контору». Как сказал встречающий нас лейтенант, «товарищ Берия приказал сразу к нему доставить, не задерживаясь».
Зайдя к Лаврентию Павловичу, мы козырнули, и Яша доложил:
— Товарищ народный комиссар, старшие лейтенанты государственной безопасности Зильберман и Стасов из служебной командировки прибыли. Готовы к выполнению новых заданий.
Берия, все это время стоявший у своего стола, хмыкнул и обошел вокруг нас. После этого он встал передо мной, посмотрел в глаза и устало спросил: