Попаданец. Чудь белоглазая

— Почему? — наконец-то я за весь день увидел эмоции на лице вождя. Он, похоже, действительно удивлён, — Лёгкий камень и кидать легче.

— Любой лучник тебе скажет, что очень лёгкой стрелой из мощного лука стрелять со всей силы нельзя. Лук поломаешь. С камнемётами так же. Стрельба лёгким зарядом будет сильно разбивать станок. Не все камнемёты и пять таких выстрелов выдержат. Хотя, постой. Ты же этого не знал, не так ли?

— Не знал, — хмурясь, ответил Торхун.

— Значит, и южане не знают, — предвкушающе улыбнулся я, потирая подбородок.

— Что ты задумал?

— Всего лишь маленькую хитрость. Мы сейчас соберём те три камнемёта, которые принесли с собой, пристреляем их, а потом все разом выстрелим облегчёнными зарядами. Нам нужен всего лишь один удачный залп, который попадёт по лагерю. Стрелять будем и мы, и камнемёты с плотов.

— Ты же сам сказал, что их хватит всего лишь на несколько выстрелов, — пожал Торхун плечами, выражая недоумение.

— Всё правильно, но южане-то про это не знают. А потом мы их вызовем на переговоры, и скажем, что переделали наши камнемёты, поэтому их смерть — лишь вопрос времени.

— Обман получается… — сощурившись, ухмыльнулся вождь, — Они могут придти с шаманом, и тот почувствует ложь.

— Мы не скажем ни слова неправды. Камнемёты мы действительно немного укрепим, а то, что рано или поздно все мы умрём, это и так очевидно, — улыбнулся я, вспомнив хитрые выверты земных юристов и их практику игры словами.

Торхун и Аратуга сначала смотрели на меня с недоумением. Потом шаман первым сообразил, что я только что сказал, и тоненько захихикал, хлопая себя руками по бёдрам.

— Это чистая правда, — отсмеявшись, сказал он, — Смерть за всеми придёт рано или поздно.

— А что ты собираешься делать с рабами? Ты же сам говорил, что ненавидишь рабство, –

напомнил мне вождь про один из наших долгих разговоров у костра.

— Они не будут рабами. Мы их будем считать военнопленными, — с трудом подобрал я аналог незнакомого слова на местном языке, потратив пару минут на его объяснение, — И когда они отработают свой срок, мы их отпустим.

— У тебя есть работа для такого количества воинов? — удивился вождь.

— Нет, — отрицательно замотал я головой, прикидывая сколько мне может потребоваться работников, — даже для половины нет ни работы, ни продуктов, чтобы их прокормить. Но мы и не будем кормить их сами. У них есть свои племена. Захотят их через год — другой увидеть живыми — пусть сами везут им продукты, а пленные пока будут работать на нас.

— Мне не нужны работники, — покачал Торхун головой и, прищурившись, посмотрел в сторону вражеского лагеря, — Будет проще всех убить, а тех, кто выживет — заберешь себе.

— Разве ты не хочешь, чтобы такие набеги прекратились раз и навсегда? — я сделал вид, что удивлён, — Дай мне карту.

Вождь подозвал ближайшего воина и отправил его к своему шатру.

— Три больших дороги и две маленьких мы закроем крепостями. Для этого надо будет найти такое место, мимо которого никак не пройти. Это может быть переправа через реку, или тропа в горах. Теперь слушай, что такое крепость, — я начал рисовать на земле устройство небольшой крепости пятнадцатого века, попутно объясняя, что и для чего нужно, и показывая примерную высоту и толщину стен. Минут через десять, Торхун, ещё раз взглянув на дерево, на которое я показывал, как на пример высоты стены, кивнул головой, показывая, что понял. Мне изрядно помогло то, что он уже убедился не так давно, как трудно пришлось тем, кто атаковал построенную нами стену на краю каньона.

— Если у них не останется защиты шаманов, то Аратуга и его ученики смогут привязать пленных к месту. После такой привязки даже очень сильный воин не сможет убежать дальше, чем на полдня пути. У него остановится сердце, — объяснил мне свою часть плана вождь, поглядывая на Аратугу, который кивал головой, подтверждая его слова.

Надо же, какой у степняков есть волшебный поводок. Обязательно расспрошу наших магов, что им известно по этому поводу. Заодно мне надо и защитой от него будет озаботиться.

Пока мы разговаривали, наше войско выдвинулось на исходные позиции. То, что противник знает о нашем приходе, было очевидно. Мы всё время видели три отряда человек по сто, которые находились от нас примерно в километре. Опасности они не представляли, но и нам разведку провести не давали. Теперь наши отряды вытеснили их к реке. На высоком берегу южан не осталось.

Как же красива наша Река! В этих местах она не так широка, всё-таки верховья. Очень похожа на Дон, тот, который остался на Земле. Дон в своей жизни я видел лишь однажды, проезжая через Калач — на — Дону. Тогда я не смог устоять, и на целый день остановился там на отдых, наслаждаясь рыбалкой, купанием и прелестями местного базара — вёдрами крупных варёных раков и копчёным осетровым балыком. Очень яркий день получился. На всю жизнь запомнился.

С высоты берега лагерь противника был виден, как на ладони. До его ближайшей границы метров четыреста. Лучники попробовали выстрелить, надеясь на преимущество по высоте, но стрелы уткнулись в песок, изрядно не долетев. Их стрельбу наши противники прокомментировали дружным хохотом, не особенно отвлекаясь от переноса вещей с места их прежней стоянки.

Мы минуты три молча осматривали расположение противника. Затем Торхун отошёл немного в сторону, и вполголоса начал что-то объяснять одному из своих военноначальников. Тот выслушал вождя и, кивнув, что понял, развернул бурную деятельность. Минут через десять примерно две тысячи наших воинов, очень бодро рванули куда-то вправо, двигаясь параллельно реке.

— У них мало еды, — ткнул вождь пальцем в две небольшие отары недалеко от вражеского лагеря, — Мне понравилось побеждать голодных врагов.

Да, не так-то прост мой нынешний тесть. Быстро учится. Пока я разглядывал лагерь, он увидел, что еды у наших врагов осталось на один лёгкий обед, и быстро сообразил, где у них находится основное пастбище. Сотня — две охраны и полсотни пастухов вряд ли долго продержатся, так что скоро я увижу, что у нас овец добавится, а вот у врагов исчезнут последние. Такая уж тут забавная война, в которой приходится учитывать не только количество воинов и шаманов, но и то, сколько они смогут продержаться без еды, а может даже и без воды. Нет тут у степняков большого разнообразия и ассортимента в пище. Мясо, сыр, лепёшки и похлёбка, похожая на земную шурпу.

Ночь прошла беспокойно. Несколько раз охотники — дэвы открывали стрельбу из луков, отгоняя небольшие отряды, желающие пробраться наверх. Пойти на прорыв южане так и не решились, справедливо предполагая результат. Судя по наблюдениям, по численности мы их сейчас превосходим раза в полтора.

Камнемёты начали стрелять за час до наступления восхода. К рассвету у нас уже получилось двумя залпами накрыть лагерь. Стрельбу после этого прекратили и вывесили знак переговоров.

На переговоры пришли трое южан. Один из них точно шаман. Весь в амулетах и прочих побрякушках. Встретили мы их, не вставая с ковра, который постелен на самом высоком утёсе берега. Отсюда открывается великолепный вид на реку и на оба лагеря. Ночью стрелки на плотах не подпустили врагов к воде, и сейчас нам видно, как в их лагере роют подобие колодцев. Не сможем мы оставить их без воды. Достаточно вырыть яму в рост человека, и в прибрежной зоне вода в них появится. Поднимаясь к нам, переговорщики прилично попетляли по тропе между рогаток, местами перевязанных проволокой. Судя по всему, это не улучшило их настроения. На крутой берег и так не просто взабраться, а если ещё есть заграждения в проходах, да сверху стоят стрелки, то удовольствие получается явно ниже среднего. Похоже, сообразили, что при прорыве через окружение любой раненый заранее обречён. Тяжёлых никто на себе не потащит, а лёгкие сами не осилят путь через степи, тем более без пищи и с постоянными боями.